Отягощенные злом

Отягощенные злом
Александр Афанасьев

Бремя империиОтягощенные злом #1
Год 2014-й стал годом, когда древний Ватикан превратился в радиоактивную пыль… Далеко не все, особенно в Российской империи, горевали о печальной судьбе оплота католичества – ведь многие служители Господа, не исключая первосвященников, столь упорно нарушали его заповеди, что стали похожи на адептов сатаны. Но вместе с негодяями и интриганами лишились жизни и сотни тысяч ни в чем не повинных жителей Вечного города. Атомный взрыв в центре итальянской столицы нарушил хрупкое равновесие, установившееся после недавней Мировой войны, – и в воздухе запахло новой. Кому, как не русскому разведчику, адмиралу князю Воронцову, разбираться в хитросплетениях европейской политики и искать подлинных виновников термоядерного катаклизма?

Александр Афанасьев

Отягощенные злом

© Афанасьев А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Мы были молчаливыми свидетелями дьявольских деяний, мы прошли через многие бури, мы освоили науку лицемерия и притворства, жизнь научила нас подозрительности и скрытности, борьба измотала нас и сделала циниками. Разве мы еще на что-нибудь годимся?

    Дитрих Бонхеффер

О чем я думал, когда сел и стал писать новую книгу под названием «Бремя Империи»…

Точно не о том, что она превратится в целый цикл, в целый мир, созданный, к сожалению, лишь на бумаге. О том, что когда-то будет «Бремя Империи-6», – я никак не мог подумать.

Тем не менее это свершилось, и вы сейчас открываете первую книгу шестой части цикла «Бремя Империи». И перед тем, как вы начнете ее читать, я хочу сказать немного от себя как от автора – по двум вопросам. Второй – о чем будет конкретно эта книга. Первый… первый более интересен.

Почему в этом мире получилось все именно так, а не иначе?

Наверное, у многих моих читателей уже возник вопрос: почему Российская Империя двадцать первого века мною изображена именно такой, какой изображена, а не другой? Почему, например, в ней не произошло большевистского переворота, и если не произошло – как решили вопрос с крестьянами и землей (вопрос мне уже задавался)? Почему у власти осталась династия Романовых, она же вроде как прогнила? Почему в стране не установилась конституционная монархия, почему люди не выходят на Манежку с лозунгами «Николашка, уходи», а просто живут? Интересные вопросы, да?

Начну издалека.

В одном месте я прочитал о том, как русский (советский, ну да ладно) человек приехал в Германию и обнаружил кирпич с надписью «1600 какой-то там год» в доме, в котором его поселили. Это, кстати, в художественном произведении написано было, ну да ладно. И там еще комод стоял, лет двести назад сделанный и до сих пор служащий людям. Человек этот сильно удивился – в России мы кичимся своей историей, но у нас, например, не найти в обычном доме комода двухсотлетней давности, который продолжал бы служить людям. А в Германии – найти. Наша история разрушена до основания, и не раз, а потом мы сидим и думаем: а откуда взялось поколение «Иванов, не помнящих родства»? Откуда такой разлом, такая проблема «отцов и детей»? И отцам, отвечая на этот вопрос, не мешало бы и себе задать вопрос: а вы сами уважали своих отцов и то, как они жили?

Почему-то у нас в головах до сих пор засела идиотски-сатанинская аксиома, что все перемены должны происходить через слом и полное отрицание старого. Раньше вставали с правой ноги, а теперь вот обязательно с левой, и не дай бог кто с правой! Дом не устраивает – не будем его достраивать, а снесем и построим новый. И сейчас, здесь и сейчас – душновато стало в России, застой, хочется передела и кровавых игрищ. Видимо, тем людям, которым хочется увидеть «социально справедливую» Россию двадцать первого века, хочется этого слома. Ну вот никак не могут они понять, что за сломом, разрушением – НИКОГДА НЕ ПОСЛЕДУЕТ НИЧЕГО ХОРОШЕГО. Во все, что мы ломаем, бьем, громим, выбрасываем на свалку истории или просто мусорную свалку, – во все это вложен труд и ум людей, все это что-то стоит, и новый модный комод хуже двухсотлетнего уже потому, что он не бесплатный, и мы тратим деньги на комод, когда У НАС УЖЕ ЕСТЬ КОМОД. Сумбурно немного, да? Согласен, сумбурно. Но именно это объясняет тот факт, что Североамериканские Соединенные Штаты сейчас являются гегемоном мира, а не мы. Они сумели, добились того, что больше ста пятидесяти лет война не посещала их территорию. Им не пришлось отстраивать заново то, что у них разнесли и разрушили. Им не пришлось восстанавливать общество против жесточайшей социальной войны. И даже если посмотреть на Германию – как они живут и как живем мы. Все дело в том, что они не выбрасывают комод, когда он у них уже есть. А мы – так и норовим выбросить.

Россия – 21 в романе «Бремя Империи» показана как страна, которая все-таки не выбросила на свалку истории то, что имела. Да, была кровь. Да, была несправедливость. Пострадали все. И дворяне, которых царь в обязательном порядке призвал на военную службу, чтобы укрепить армию, на которую он мог опереться против зараженной большевизмом страны (а момент, когда Россия висела над пропастью, был и тут, даст бог здоровья – опишу). И крестьяне, часть из которых получила землю, – но до этого они прошли и через карательные экспедиции, и через гражданскую войну на селе, когда правительство раздавало барам пулеметы, а кулаки покупали их за свои деньги. Но все-таки для крестьян потом тоже много чего сделали. И рабочие – Иваново-Вознесенск во время мятежа 1916 года расстреляли из осадной артиллерии, из Москвы трупы убитых в уличных боях вывозили товарными составами, в Сибири и вовсе нравы были свободные: по забастовщикам – огонь! (Кстати, почитайте о забастовках в САСШ и Англии – и там их войсками расстреливали.) Но главное то, что не произошло чудовищного срыва, когда одна часть общества принципиально отказалась от поиска общественного компромисса и пошла войной на другую. С болью, с кровью – но мятежные времена пережили и компромисс нашли. Причем какими-то своими интересами вынуждены были поступиться все.

Еще одно: тот, кто не кормит свою элиту, кормит чужую.

Русскую элиту, элиту начала двадцатого века, можно было назвать какой угодно. Но не такой. Она имела понятие о чести и совести. Это была русская элита, не чужая, и не от сохи, как Горбачев, – которая просрала страну за считаные годы. Они отстраивали страну, в это время Россия занимала первое место в мире по темпам экономического роста, второе – по численности населения, безусловно, первое – по территории. В России уже шла, причем шла очень быстро, индустриализация. И все это в нашем мире мы променяли на голод, кровь, мрак и банку скорпионов, кусающих друг друга и всех, кто попадется под руку.

На какую элиту мы променяли свою, собственную? Свердлов Янкель Мираимович, имевший брата – американского банкира, другого – французского офицера и державший наготове в сейфе деньги и награбленные ценности. Ягода Генрих Григорьевич, державший в доме коллекцию порнофильмов, – когда смотришь на его фотографию, само по себе возникает острое чувство ненависти. Дзержинский – профессиональный каторжник, наркоман (наркомания в ОГПУ была повальной). Ленин – из мелкого дворянства, родившийся у матери, у которой было четыре ребенка от четырех разных отцов. Ежов – алкоголик, педераст, буквально заливший кровью страну. Неужели это – элита, которой достойна Россия?

Что потом? Потом, увы, мелкое ворье с местечковым мы?шленьем. Горбачев получил взятку от президента Южной Кореи Ро Де У – двести тысяч долларов в чеках на предъявителя за признание СССР Южной Кореи. Интересно, было что-то более мелкое и позорное в истории России? Позорное, к сожалению, было, а вот чтобы и позорное, и в то же время мелкое?

Я прошу вас представить себе одну вещь: например, представьте себе американского политика или британского лорда, который будет иметь дело с русскими, торгуя интересами страны… даже не за сто тысяч, за два миллиона. Допустим, мы откроем офшор в Баренцевом море…

Нет, такое невозможно себе представить. Потому что там – элита. Потомственная. Уже давно наигравшаяся с деньгами и сейчас ведущая игру с властью. С властью не внутри страны, а вовне, на международной арене. У нас, увы, у власти те, кто недоел, кому чего-то недодали в детстве. Доедают сейчас, объедая страну.

Второй вопрос. О чем эта книга?

Эта книга довольно необычна, она отличается от всех предыдущих. Эта книга не о событиях в Бейруте, в Персии, в Польше, в США или в Средиземноморье – как предыдущие книги цикла. В этой книге адмирал Воронцов вовсе не главный герой, он всего лишь один из героев. И здесь речь пойдет об очень важных вещах. Не столько об Афганистане, сколько о власти в стране. О схватке за власть. О нарождении новой элиты и попытке перехватить штурвал.

Эта книга – несмотря на жанр альтернативной истории – злободневна, я пытался создать ее именно такой. Уже двенадцать лет мир находится в состоянии войны. Глобальной войны с терроризмом. Под эту войну и в связи с этой войной созданы уникальные технологии контроля, уничтожения, прослушивания. Под лозунгом обеспечения безопасности – в самых демократических странах попраны права и свободы человека. Нашу переписку читают без ордера, за нами следят без ордера, людей хватают и сажают в тайные тюрьмы без надлежащей юридической процедуры, наконец, любого могут просто убить, от Осамы бен Ладена и до Анвара аль-Авлаки, американского, кстати, гражданина. Мало кто знает о «черных четвергах» в Белом доме, когда рассматривают и утверждают цели для БПЛА, о том, что существуют математические модели и все чаще БПЛА наносят удары не по конкретным целям, а по «моделям подозрительного поведения».

Я хочу, чтобы люди, прочитавшие эту, книгу задумались – а что, если все это выйдет из-под контроля? Гражданские механизмы сдерживания военных как раз и существуют, чтобы держать все это под контролем. Но сейчас – механизмов сдерживания не существует.

Эта книга как раз поднимает эти вопросы. Надеюсь, вам понравится…

Ночь на 20 августа 2014 года

Священная Римская Империя

Не было и речи о том, чтобы оставить все как есть. Просто – не было речи.

Из Швейцарии, где мне ярким светом светило пожизненное заключение, я выбрался в Священную Римскую Империю. Взял автобусный билет на Базель, из Базеля позвонил по нужному телефону. Резидентура направила мне экспресс-почтой документы, с которыми я миновал границу, находящуюся всего в нескольких сотнях метров от границ города Базель. Всего пара часов ожидания – и я был уже на земле потомков варваров, разоривших Рим. Теперь, получается, дважды разоривших.

В Мюльхайме, городке, известном тем, что это единственный город с числом населения меньше двадцати тысяч, в котором есть пятизвездочный отель, я сделал две вещи: нанял машину и купил свежий выпуск «Зюд Дойче Цайтунг». В прессе (наверное, всего мира) – на первых полосах тема одна – ядерный взрыв в Риме. Приблизительная мощность около пятидесяти килотонн в тротиле, эпицентр – в самом центре Рима. Эксперты указали на чрезвычайно высокий уровень радиации и огромный выброс долгоживущих радиоактивных элементов. Как бывший Наместник в Персии я хорошо знал, что это означает, – приходилось, знаете ли, столкнуться. Первое – взорван не армейский заряд последнего поколения, а самодельная бомба, возможно, что и с кобальтовой рубашкой. Второе – Риму конец. История древнейшего, возможно, самого древнего города на Земле завершилась. Какой-то новый Нерон спалил его дотла, и теперь уже навсегда. Больше там никто жить не будет. Все, точка. Зона отчуждения.

Германские парашютисты высаживались в городе, чтобы оцепить зону заражения, не допустить просачивания пострадавшего населения, а также артефактов из зоны поражения в благополучные районы. Зная немцев, можно было не сомневаться в методах, какие они для этого изберут.

Раскол Италии был практически неизбежен. Вопрос лишь в том, на две или на три части. Промышленно развитый Север, скорее всего, под названием Падания примет столицей Милан и станет вассалом Священной Римской Империи Германской Нации. Или даже войдет в нее, как вошла Франция. Южная Италия, скорее всего, примет столицей не слишком близко расположенный к зоне заражения Неаполь, из которого, может быть, придется людей эвакуировать – в намного меньший по размерам Таранто, главную базу ВМФ Италии. Вопрос будет в том, с кем останется Сицилия: предпочтет остаться в унии с Южной Италией или отделится? Опыт отдельного существования у Сицилии был очень большой, плюс обида на Муссолини, его рейды не были забыты – там вообще ничего не забывают. И если отделится, то с кем будет Сицилия? Можем попробовать даже мы – и с Сицилией, и с Южной Италией. Опыт противорадиационных мероприятий, лечения заболевших лучевой болезнью после Персии у нас большой, на юге Италии явно будут искать противовес Германии – и мы подходим как нельзя лучше. Монархическая страна – на юге Италии всегда тяготели к монархии, к тому же у итальянцев осталась добрая память о русских моряках, сто лет назад первыми пришедших к ним на помощь после землетрясения. Да и Австро-Венгрия, давний враг Италии, – и наш враг тоже. Для нас же – еще один курорт, наподобие Крыма, пара десятков миллионов подданных, довольно приличный флот с четырьмя, пусть не самыми большими, авианосцами и несколькими очень приличными десантными кораблями плюс возможность серьезно поговорить о колониях. Да, еще вопрос в том, что будет с колониями. Сомали переходит к Священной Римской Империи, больше некуда, да и не возьмет никто. Думаю, германцы быстро наведут там должный порядок. А вот из-за Триполитании возможна жестокая война Священной Римской Империи с Францией. Мирного договора у них до сих пор нет, итальянские силы в Триполитании склонятся скорее к французам, а Франция достаточно сильна, чтобы не упустить шанса…[1 - Франция на африканском континенте возникла в двадцатом году, когда эвакуировавшиеся из Европы французские войска заняли оборону в Алжире, колонии Франции. Рейхсвер, переправившийся через Средиземное море в двадцать первом, попытался взять Алжир, но безрезультатно. Поняв, что сопротивление серьезное, немцы ушли в глубь континента, за более значимыми территориальными призами. В двадцать втором году была провозглашена Французская Республика, существования которой не признали ни Германия, ни Россия. Начиная с этого года Священная Римская Империя и Французская Республика, возродившаяся волей судьбы на африканском континенте, находятся в состоянии временно приостановленной войны. Мирный договор так никогда и не был заключен, новая Франция не признала суверенитет Германии над континентальной Францией и заявила целью своего существования возврат на европейский континент и освобождение европейской Франции.]

И эта история не завершилась для нас. Точка и здесь не поставлена.

Мрачные мысли о геополитике и о будущем европейского континента занимали меня все время, пока я добирался до Штутгарта. Там проходил скоростной автобан, на котором не существовало ограничений скорости, по нему я намеревался добраться до Берлина. Оттуда – или в Санкт-Петербург, или… надо подумать куда.

Отец…

Я ведь так и не узнал, что он делал в Риме перед тем, как произошло покушение на Папу, с кем он встречался и зачем. Наверное, и не узнаю никогда – Рима больше не существует. Существуют руины – и не те, на которые можно водить туристов, а радиоактивные. Как минимум на несколько десятков лет там будет зона отчуждения, если мы, люди, не придумаем, как загнать обратно в подземелье дракона, которого до этого по собственному зломыслию выпустили.

Мысль о том, что смерть барона Карло Полетти и взрыв в Риме связаны между собой, не давала мне покоя – и не будет давать весь отпущенный мне провидением остаток жизни. Слишком серьезное совпадение, чтобы на него не обращать внимания, а насколько я знал барона Карло, он вполне способен был и на такое. Этот человек мстил всему миру за свою страшную судьбу и добился в мести немалых успехов. И хоть его убил не я – от этого не легче…

До Берлина я добрался под ночь, загнав нанятый «Даймлер» на предельных скоростях. Город был оцеплен, проверяли документы – реакция вполне понятная, никому не хочется быть следующим. На улицах – усиленные патрули, вывели даже добровольных помощников из Югендвера. То, что меня не задержали по пути в посольство на Унтер ден Линден, – не более чем везение. Перевязанного человека, выглядящего как герой Шипки, просто должны были задержать, хотя бы по закону подлости…

В посольстве я полностью переменил одежду, попросил сжечь все, что на мне было. Черт знает, что на ней может быть – от радиоактивной пыли до последнего поколения жучка, которым меня «наградили» германские спецслужбы, желая посмотреть, куда я направлюсь[2 - Современный жучок может представлять собой липкую маленькую полоску, иголку – не заметишь, как подцепят.]. Посольский доктор осмотрел меня, наложил новую повязку и сказал, что лучше бы мне лечь в больницу для возможно более полного обследования. Вместо этого я переоделся в хлопчатобумажный спортивный костюм, которые тут были расходным материалом[3 - Имеется в виду, что ни в какой другой одежде входить в «пузырь» не разрешалось.], и спустился в «пузырь» – защищенный от прослушивания центр связи в подвале посольства.

Конечно же, в Санкт Петербурге, как и в Лондоне, как и в Берлине, как и в Вене, как и в Токио, как и в столицах всех держав мира, работал оперативный штаб. Не мог не работать. Ядерный взрыв в центре крупного города есть угроза самой наивысшей степени, какая только может быть, и пока не разберутся, что произошло, никто не может быть спокоен.

С облегчением среди собравшихся я увидел Юлию. Надеюсь, и она увидела меня с облегчением…

Председательствовал Путилов.

– Рады вас видеть, господин вице-адмирал, – поздоровался он, – вас сочли погибшим.

– Значит, долго буду жить, господин действительный тайный советник, – сказал я.