Отягощенные злом

– Проверь наименьший прицел.

– Есть.

– Осветительный!

Понк – есть накол. С хлопком вылетает мина. Пулеметчики ведут огонь, прикрывая вертолеты и развертывание.

– С дороги, герр генерал!

Ирлмайера весьма невежливо отодвинули в сторону. Мимо пронесли какую-то дрянь, сильно похожую на автоматический гранатомет…

Конечно же, граничары долго не сопротивлялись. Это были наемники, в основном прошедшие Иностранный легион, а теперь работающие за деньги. Человек, работающий за деньги, не торопится умирать, он мыслит совершенно по-другому. Ему надо остаться в живых, чтобы зарабатывать и дальше, для него время – деньги…

После того как установленный на сошки автоматический гранатомет изрыгнул первую порцию гранат, со стороны противника взвились одна за другой три белые ракеты. На международном «арго» наемников и солдат удачи это предложение выйти и поговорить…

Морские пехотинцы уже заняли достаточно устойчивые позиции, перезарядили свое оружие и готовы были стрелять. Автоматический гранатомет был нацелен на виллу, готовый выкосить осколками все, что будет в радиусе трехсот метров перед ним. Вертолеты оставались на земле, но турбины вращались на холостом ходу.

Ирлмайер, до этого остро ощущавший свою ненужность, понял, что пришло его время. Время разговора, который многое прояснит.

Один из сержантов морской пехоты постучал ему в грудь, проверяя, на месте ли бронежилет. Бронежилет был на месте.

– Все будет в порядке, герр генерал. Хайнц и я пойдем с вами. Если что – просто падайте на землю и предоставьте нам делать свою работу.

Ирлмайер вопросительно посмотрел на сержанта:

– Пистолет есть?

– Конечно, герр генерал.

Сержант протянул семнадцатизарядный «вальтер» с выступающим вперед стволом с нарезкой под глушитель. Пистолет этот отличался дорогим покрытием, которое испытывалось сотнями часов в солевом тумане, от этого покрытия пистолет был шершавым.

Ирлмайер сунул пистолет за ремень.

– Оставаться на месте.

– Но… герр генерал, по правилам с каждой стороны идут по трое.

На сей раз начальник Гестапо взглянул так, что много чего видавший в Африке сержант морской пехоты отступил на шаг.

– Правила устанавливаю я. Убьют – стреляйте…

По правде говоря, Ирлмайер предпочел бы, чтобы его пристрелили. Если его сейчас пристрелят – он уйдет героем. Если останется в живых – останется жить неудачником. «Неудачник» – самое страшное для него слово. Неудачник.

Вертолеты появились со стороны моря.

Для бойца военно-морского спецназа вертолет – самый страшный враг: на вертолете может быть погружная ГАС[17 - Гидроакустическая станция. Обычно применяется для борьбы с субмаринами, но последние модели могут выслеживать и боевых пловцов.], которую не обманешь, и чтобы убить его – достаточно будет бросить в воду несколько гранат. Подводный взрыв – страшная штука, все видели, что бывает при несчастных случаях. Один раз какой-то придурок дайвер решил исследовать днище крейсера… он не знал, что по правилам каждые полчаса с борта бросают несколько гранат. Когда его вытащили и разрезали акваланг, кровь текла из всех отверстий тела…

Они уже думали, что все обойдется и им останется только встретить десант и навести его на цель, как вдруг они услышали вертолеты. Низкий, почти на грани слышимости рокот, какой издают только большие и тяжелые машины.

– «Сикорские»… – определил Поручик, – морпехи, мать их.

Морпехи были второй волной высадки, они закреплялись на берегу, когда «морские котики» уже отбили плацдарм. Однако в последнее время морские пехотинцы создали свои части специального назначения, уже в Персии проявившие себя. В отличие от обычных частей, они перемещались налегке и каждая часть морской пехоты могла быть перемещена на любое расстояние после двадцати четырех часов сборов. В отличие от парашютистов, они прекрасно чувствовали себя на воде и лучше умели десантироваться с вертолетов. А в отличие от «морских котиков», их было просто много, целые чертовы батальоны морских пехотинцев, которые возомнили, что шесть месяцев тренинга помогут сделать из них диверсантов[18 - На самом деле, конечно, не могли, но это было не важно. Для локальных конфликтов не нужно уметь ставить маяк на вражескую подводную лодку в арктических льдах, не нужно уметь проникать через восемь рубежей охраны главной базы противника. Нужно просто уметь хорошо стрелять, сохранять боеспособность, почти не спав несколько суток, не утонуть в болоте и не упасть с вертолета при десантировании, вести бой в помещениях, что обычные солдаты делать умеют плохо. Так что создание «полупрофессионального» спецназа морской пехоты, в общем-то, было оправданно.]. Поэтому отношения между «морскими котиками» и морскими пехотинцами были неважными.

– Включить приводной маяк?

Светляку что-то не нравилось.

– Нет, не надо.

Он снова набрал номер, рискуя, что кто-то его засечет.

– Салам на приеме.

– Салам, это Светляк. У нас есть развитие, повторяю: есть развитие.

– Слушаю.

– Слышу два вертолета типа «Сикорский – восемьдесят», идут с запада, повторяю: два вертолета с запада. У них есть наши позывные или что-то в этом…

– Светляк, наши только собираются взлетать, повторяю: только собираются взлетать!

Черт…

Впереди словно падающая звезда, ракета прочертила небосвод и ударила в стоящий на площадке изящный гражданский вертолет. Тот исчез в огненном облаке, полетели во все стороны куски.

– Ложись!

«Морские котики» накрылись маскнакидками и замерли…

Вертолеты были все ближе, они уже оглушали грохотом. Ветер от лопастей старался вырвать накидки, свистели пули – со стороны виллы вертолеты подвергались обстрелу. У морских спецназовцев существовала своя процедура инициации, аналогичная тому, как у парашютистов и в пехоте новобранцев кладут под БТР или танк[19 - Естественно, не под гусеницы. Надо просто пропустить машину над собой, ее клиренс это позволяет.]. У них это делается так: новобранцам завязывают глаза, причем так, что сразу не развяжешь, – и скидывают с вертолета с высоты несколько метров в воду, да еще ночью. Пусть руки свободны – связывать слишком опасно, – но нужно не травмироваться при контакте с водой, всплыть, сорвать с себя мокрый колпак, продержаться на воде пятнадцать минут и дождаться, пока на дежурящих поблизости лодках включат маяки и начнут собирать новобранцев. На самом деле это не так опасно: у каждого курсанта есть радиомаяк, а в воде, на глубине нескольких метров, дежурят инструкторы. Но все равно трудно не впасть в панику, когда тебя просто выбросили в воду с завязанными глазами черт знает где. Кто впал в панику – спецназу не нужен.

«Дорога, – вдруг понял Светляк, – они садятся на дорогу. Больше им просто некуда сесть».

Вертолеты сели, судя по грохоту, где-то рядом с их головами, а потом – покатился шквал огня, несколько пулеметов и штурмовые винтовки. Огонь вели в сторону виллы, значит, от них. Теперь главную проблему представлял экипаж вертолета. Точнее – посадочная группа безопасности. Если эти уроды, кто бы они ни были, знают свое дело – они обязательно будут. Три или четыре бойца, которые при любом раскладе останутся у вертолета и будут защищать его, пока он на земле. В штате вертолетного полка таких групп нет, но любой командир, который прошел через локальный конфликт и совершал посадки в местности, которая неизвестно чья, не полетит, пока не договорится о группе безопасности, пусть и временной.

Связи нет. Только идиот будет рисковать сейчас со связью. Два неизвестных вертолета сели почти что им на головы. Здорово…

Трое граничар – сходились всегда по трое, тоже обычай «джентльменов удачи» – с удивлением смотрели на подходящего к ним человека. Одного…

– Здраво… – поздоровался граничар на своем языке, когда немецкий переговорщик был совсем рядом.

Генерал Ирлмайер только коротко взглянул на него:

– Отойди.

– Ты не у себя дома! – ответил опешивший от такой наглости граничар.

– Попробуй сказать это еще раз, и дома не станет у тебя.