Вторая Ведогонь. Книга первая. Сокровенное тело

Вот это и необходимо, чтобы кресение получилось. Вы должны быть яростны, когда сражаетесь даже с самим собой или со своей личностью. Тогда вы выжигаете из своего сознания то, что вам мешает. Огонь, способный выжигать содержания сознания и назывался кресом. Он – продолжение ярости, направленной на внутреннего врага, начиная от дурных привычек или слабостей и кончая болезнями. Вы запросто можете с помощью ярости собрать силы, чтобы кресом выжечь болезнь не только из своего сознания, но и из тела.

Ярость определенно требует искусства обуздания. Но это не единственный огонь, который вы можете найти в себе.

Глава 9. Ярость

Конечно, когда мы говорим о некоем внутреннем огне, мы используем своеобразное иносказание. И даже несмотря не случаи самовозгорания, случавшиеся в истории, все же огонь в привычном, бытовом значении возникает после того, как возгорание случилось. Но если мы вслед за мазыками разделим огонь на жар и пламя, то обнаружим, что способностью разогреваться, раскаляться без пламени люди обладают.

Иными словами, если внутренний огонь, бушующий в человеке и требующий обуздания, и не всегда обладает всеми признаками огня, все же часть этих признаков имеется. И это подводит нас к закономерному вопросу: а каковы признаки огня, и что такое огонь вообще? Знаем ли мы это? А если не знаем, то что считать главным и по чему судить о том, является ли огнем встреченное нами явление?

Что можно утверждать определенно про наши знания об огне, так это то, что они значительно уменьшились с древности. Мы, конечно, предполагаем, что наука, то есть физика, знает теперь об огне гораздо больше, чем знали древние. Но это допущение делается нами не на основе знаний, а по общему договору считать, что наука знает все и все знает лучше. Мы, так сказать, сдались науке и даже не рискуем иметь собственное знание и свое мнение о том, что наука присвоила себе как свои предметы.

Я действительно не знаю, что знает об огне наука. Но сомневаюсь, что физика огня такая уж продвинутая дисциплина. Иначе о ней кричали бы. Огонь рассматривается как вид плазмы, но это всего лишь еще одно важное слово, которое ничего не объясняет, ставя новые вопросы. Например, что такое плазма? А плазма – это ионизированный газ, то есть газ, в котором атомы лишаются электронных оболочек, а то и распадаются…

Вы так видите огонь, когда глядите на пламя костра? Нет, для нас с вами огонь – это то, что загорается под чайником, когда мы поворачивает ручку газовой плиты. В этом смысле мы похожи на дикарей, которые научились включать свет на входе упавшего космического корабля: здесь нажмешь – и оно загорится. Вот только дикари знали об огне гораздо больше, поскольку он был тем, что спасало их от смерти и убивало.

Огонь ушел из нашей жизни, и с ним ушли знания и наблюдения, собранные многими поколениями. И не забывайте, что русское `огнь` живет у нас со времен индоевропейского единства и звучит почти так же в санскрите, латыни, и других языка. Это значит, что он не только долго развивался как понятие в общей среде, но еще и тысячелетиями обогащался наблюдениями других народов, до того как мы все разошлись.

Тысячи лет наблюдений за тем, что жизненно важно! Это стоит уважать.

Поэтому, когда наши предки отмечают в чем-то черты огненности, я склонен доверять их видению и принимать, что их понятие об огне было шире и выделяло в нем такие качества или свойства, которые мы теперь с огнем не связываем.

Да и это древнее понятие, что огонь существует в трех лицах – как солнце на небесах, молния в поднебесье и костер на земле, – тоже требует расширения понятия. К примеру, в «Слове о Полку Игореве» говорится: идут синие молнии. Это что – синий огонь? А что это?

Что могло связать огонь с теми «внутренними» состояниями, которые человек наблюдает в себе? Вглядимся в это на примере понятия «ярость» и соответствующих ему «яр», «ярый», «яриться», «яркий» и так далее. Начну с того, что этимологи признают это слово общеславянским, тем самым признавая подходящими все славянские примеры.

Очевидно, ключевым значением надо в данном случае считать «яркий», оно прямо связывает ярость с солнцем. И, кстати, добавляет, еще одно свойство в описание огня – яркость, кроме жара и пламени. Что такое яркость? Не в общем, а относительно ее источника, которым, скорее всего было солнце? По мере разбора мы выявим те черты ярости, которые свяжут ее с человеческой природой.

Этимологический словарь Г. Цыганенко дает некоторые подсказки:

«Ярый “полный ярости, бешенства, чрезмерный в своих проявлениях, неистовый” (1); “светлый, сверкающий”».

Светлый, сверкающий – это, в первую очередь, описание солнца. Солнышко для русского человека светлое. Сверкание – это уже молнии. И кстати, ни то, ни другое, не подходит к костру или газовой горелке. Разве что, когда смотришь на них очень издалека.

Историко-этимологический словарь П. Черныха дает вполне определенную подсказку, связывающую яркость с солнцем:

«Яркий, – “ослепительно блестящий”, “сияющий”, “лучезарный”».

Лучезарность – это, в первую очередь, свойство солнца. Хоть любой огонь и испускает лучи, да не лучезарен. Загадку ярости в человеке надо искать в жизни солнца и в жизни человека с солнцем. Настоящий человек должен светиться!

Этимологический словарь А. Семенова дает еще подсказку, так же вводя еще одно свойство огня, которое мы упустили:

«Ярость. Древнерусское – яръ, ярость (гнев).

Общеславянское – jarъ (ярость).

Индоевропейское – ioros (пылкий, порывистый, стремительный).

В древнерусском языке слово широко употребляется примерно с середины XI в. и означает “гнев”, “досада”.

Общеславянское слово имеет индоевропейский корень ia- “быть возбужденным, раздраженным”. В свою очередь, этот корень представлен древнеиндийским yatar – “мститель, преследователь”».

Огонь пылкий и порывистый. Я не знаю, можно ли считать порывистость его качеством, возможно, это всего лишь наблюдение проявлений огня в воздушной среде. Но вот пылкость – это не просто свойство, это составная часть огня, сопоставимая с жаром: с пылу, с жару. Огонь пылает и еще полыхает. При этом полыханье явно связано с пламенем, а пыл – с жаром. Мы определенно начинаем разворачивать понятие на его составные части, как они уложены в нашем языке.

Как пылкость может быть приложима к человеку? На поверхностном уровне явно через поведение, человек по внешнему виду своих телодвижений воспринимается похожим на мечущийся язык пламени, верно? Однако это описание порывистости, если вдуматься. Пыл должен быть связан с жаром. А жар никак не связан с языками пламени, он не свойство пламени.

Либо наши предки были очень глупы в своих наблюдениях, а потому противоречивы, либо они видели пыл не во внешних движениях человека. Я склонен уважать их опыт. Значит, пылкость является описанием какого-то другого свойства человеческой природы, которое может быть выявлено лишь при гораздо более длительном наблюдении, чем порывистость. Например, как способность легко браться за любые дела и гореть ими…

Как видите, даже описывая подобные состояния, мы невольно переходим на язык огня и горения. Горение выводит нас еще на одно понятие или качество огня, переходящее и к человеку – горячность и вообще способность быть горячим. Фасмер отмечает такие значения для многих славянских языков – от сербохорватского до украинского. Яриться – это горячиться. Но горячий это не только тот, кто торопится, но и тот, кто жжется.

Горячий явно связано с гореть, но относится, похоже, к свойствам жара. Но жар существует для нас и в виде жары, а это снова возвращает нас не к земному огню, а к солнцу. Ярость должна быть проявлением в человеке солнечного огня, даже если она и превращается в гнев. Как это возможно?

Если мы вспомним, чему посвящена «Илиада», то обнаружится, что это не песнь о разрушении Трои: Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелеева сына… Илиада, величайший эпос человечества, есть песнь гневу. И не просто гневу, а гневу солнечного бога Аполлона, проявляющемуся сквозь человека. Надо полагать, «Махабхарата» и «Рамаяна» во многом имели сходные побудительные источники.

Люди осмысляли и гнев и ярость в связи с тем, что обеспечивало их жизнь и убивало их. И солнце было важнейшим предметом человеческой мысли, особенно когда оно было Богом. Поэтому мы находим в этимологических словарях вот такие связки понятий:

«сербо-хорв. Jаркй – “жаркий”, “горячий”, “огненный”, “лучезарный”; словен. Jarek – “сверкающий”, “блестящий”. Сравни также чеш. Jaro – “весна”, прил. jarni – “весенний”, jary – “бодрый”, “жизнерадостный”» (Черных).

Эти понятийные связки, несущие столь разные смыслы, свидетельствуют о большой древности слова. И потому стоит заглянуть в самые его истоки:

«Древнее славянское слово. Представляет собой полную форму с окончанием – ый от первоначального краткого прилагательного jarъ> яръ, “весенний”, “сияющий, ясный” и т. п.

Праславянское прилагательное *jarъ происходит от индоевропейской основы *j?r (jer-) “год”… Поскольку в древности год начинался весной, это слово получило значение “весна”» (Цыганенко).

И далее Цыганенко пытается объяснить, как же все это стало способом описывать внутренне состояние человека:

«Наряду с этим у слова ярый возникли два направления в развитии переносного значения. Одно из них выражает внешние признаки предмета: “весенний”> “солнечный”> “сияющий”> “ясный”, отсюда прилагательные ярок, яркий… “ослепительный” (о свете), “свежий и чистый по тону, бросающийся в глаза” (о цвете); другое – внутреннее состояние предмета: “весенний”> “теплый”> “горячий”> “возбужденный”> “увлеченный”> “смелый” и “гневный”, отсюда ярый “полный гнева, озлобления, страсти, силы и т.п”».

Объяснения Черных показывают некую историю развития понятия, но, если честно, совершенно не объясняют, как эти внешние признаки огня вдруг ушли внутрь и стали применяться для описания состояний человека. И даже как из теплый и горячий рождается вдруг значения смелый и гневный. Даже увлеченный никак не объясняется солнечным происхождением того огня, что называется яростью.

Боюсь, тут нужно не языковедческое, а психологическое исследование

Глава 10. Внутренний враг

Ярость безусловно понимается русским языком как некая огненность человеческой природы. Однако это не единственный вид огня, который мы можем обнаружить в себе. Когда человек сгорает на работе, это не ярость, это скорее преданность делу. И когда он весь лучится от счастья, что-то должно испускать эти лучи. Даже душевное тепло не может не иметь источника, какой-то огонек должен теплиться в душе. Хоть свечка…

Очевидно, что не все виды огня, которые мы можем обнаружить в себе, нуждаются в обуздании, что позволяет сузить поиск. Нас интересует то, что мы обычно сдерживаем, когда оно рвется наружу. А сдерживаем мы только то, что делает нас уязвимым. Очевидно, что многие чувства тоже попадают под это понятие. Их так же принято скрывать. Например, зависть. Но это не значит, что их природа огненна. Поэтому сдерживание не является обязательным признаком огня.

Основным способом найти огонь в себе остается язык. Но с психологической точки зрения, язык – всего лишь отложившиеся в опыте долгие наблюдения народа. Поэтому, опираясь на подсказки языка, придется учиться видеть, обретая мастерство наблюдения.

Что же мы видим, когда заглядываем в себя в поисках огня? Мы обнаруживаем, что во множестве разных случаев из нас рвется нечто, что мы сразу распознаем как желанное, но очень нежелательное. Вот такой парадокс. Когда видишь перед собой негодяя, да еще наглого, так и подмывает врезать ему по морде, ну, хотя бы сказать прямо и откровенно, что о нем думаешь, однако благоразумие заставляет сдерживаться.

Вот эта двойственность в себе и есть главный предмет поиска. Природа её непроста, как это сходу можно разглядеть. Но в ее понимание стоит вложиться, потому что именно здесь мы теряем львиную долю своих жизненных сил, тратя их на то, чтобы удерживать их же порыв. Иначе говоря, мы собственной жизненной силой сдерживаем свою же жизненную силу и несем колоссальные потери.

Поэтому прикладная работа должна начинаться с создания Списка всех видов подобных содержаний сознания. Это, конечно, труд, но труд этот сопоставим с отладкой хорошего предприятия, которое перестало приносить прибыль, или с машиной, которая ревет, но не едет.

Этот Список стоит сделать. Сначала легко набросав на лист бумаги все, что приходит на ум. А затем выбрав из него главное, с чем обязательно надо разобраться. Так сказать, главные помехи вашей жизни, съедающие больше всего сил. Причем выбрать надо именно такие постоянные проявления, которые вы отчетливо ощущаете тем, что может испортить всю вашу жизнь безвозвратно. Например, вспыльчивость, которая может заставить вас избить человека и сесть в тюрьму или высказать ему такие вещи, которые его обидят навсегда и поведут к большим потерям.

Все это надо найти и поставить себе задачу избавиться от них, как от слабости или порока. Если такое решение удастся принять, то разобраться с тем, как это устроено и работает, сразу станет легче.