Введение в прикладную культурно-историческую психологию

В сущности, ничего другого, кроме той битвы, что вел Сократ, выращивая утонченные понятия обо всем, что важно человеку, мы и не ведем. Сократ не зря называл своё философское искусство майевтикой, то есть родовспоможением души. Он действительно помогал душам освобождаться от родовых пелен, заставляя их обретать совершенные понятия о действительности и себе.

И значит это то, что души, воплощающиеся в человеческие тела, еще очень молоды. Они, думается мне, вообще новорожденные души. Пусть это рождение идет много воплощений и тысячи земных лет, но это миг по понятиям той вечности, в которой суждено жить душам.

Мы – не вершина природы, мы ясли, лягушатник, мы – планета-детский сад. Библия называла его Раем, русская дохристианская мифология Выреем.

Вырей – это теплые и сытные земли, куда на зиму улетают птицы… и души.

Заключение мира души

Что происходит с душой дальше? Она творит Образ мира, в котором и проигрывает все то, что ей нужно для достижения совершенства. И творит она его, создавая одновременно слепок с действительного мира и творя Образ себя, то есть того существа, которым она по этому миру путешествует. Именно так и рождается понятие о поведении. Водим мы по миру не себя, не тело и даже не личность, мы водим Образ себя, который облечен и в тело и в личность. Им мы и отыгрываем все те сложнейшие взаимодействия, благодаря которым нам становится доступен опыт душевной боли и покой.

Наличие Образа мира, как второго мира, в котором мы живем, дает человеку способность быть существом множества миров сразу. Для проверки этой способности мы творим учебные миры, самый заметный из них – мир по имени Общество. Но такими же учебными мирами являются наши дома, гнездышки, которые вьют себе влюбленные женщины, песочницы, которые строят дети, политические партии, создаваемые грозными мужчинами…

Мы обучаемся на земле будущему состоянию, в котором нам придется творить миры. Для этого нам надо научиться создавать их сначала в своем воображении. И Земля предоставляет такую возможность, заставляя нас ради выживания тел создавать разум и его основу – отражение мира земли, которое и именуется Образом мира.

У мазыков были множественные понятия о разных ступенях, которые проходит наш разум и его образ мира в их развитии. Но это особый рассказ, который я поведу, когда буду рассказывать о разуме. Пока достаточно сказать, что, воплотившись, душа должна обеспечить своему телу выживание, а для этого создать орудие выживания на земле – земной разум. Но у нее есть и другие разумы. Один из них вы все прекрасно знаете – это сноразум, который вас не раз удивлял после пробуждения…

Создание разума – это создание понятий. Они кажутся частями разума, и наши философы так и считают, что понятия – это образы, с помощью которых разум думает. Однако понятия – это отблески от граней души, с помощью их душа светит. И светит либо плохо, либо совершенно. Именно поэтому работа над совершенствованием понятий оказывается не логической и не научной, а психологической. Это всего лишь способ, которым совершенствуются души.

Для того чтобы совершенство было как можно выше, нужно создать как можно более искушающую, испытывающую среду. И мы сначала проверяем себя земными условиями, природой, а потом создаем себе искусственный мир общества. И познаем, познаем, познаем себя и свое несовершенство с помощью братьев по разуму, которые очень охотно делают нам больно…

Как они делают больно, важно лишь тому, кто хочет этим управлять. А управлять можно лишь в том случае, если знаешь, куда правишь, то есть видишь цель движения. Поэтому, прежде чем перейти к разговору о способах воздействия на поведение людей или себя, стоит поговорить о том, что мы хотим и какое управление нам нужно. Тогда можно будет менять мир и создавать иные условия для общения с людьми.

Иными словами, прикладная психология возможна лишь в том случае, если мы знаем, чего хотим, и понимаем, как это извлечь из окружающей нас среды. А среда эта, как вы поняли, отнюдь не земной мир. Это мир душ, в котором они решают свои задачи, водя искусственно созданные для этого фигурки образов себя. И при этом они все потеряли память и, как детишки, заигрались в то, что создали в собственных песочницах…

Но настоящее управление возможно лишь в том случае, если ты понимаешь истинную цель человека и помогаешь ему ее достичь в тех условиях, которые он избрал. Все остальное – обман, который будет вскрыт и поведет к ненависти. Управлять поведением по-настоящему можно, лишь договариваясь с человеком честно и взаимовыгодно. Поэтому сначала надо понять, что ты хочешь сам и что ты можешь предложить другому, чтобы он поменял свое поведение осознанно, понимая, что это лучший путь к достижению его собственной цели.

Цель же эта – за пределами этого воплощения. Она в мире души.

Часть третья

Мир, который ты избрал. Мировоззрение

Я завершил предыдущую часть, сделав из нее вывод, что настоящее управление возможно лишь в том случае, если ты понимаешь истинную цель человека и помогаешь ему ее достичь в тех условиях, которые он избрал. Условия, которые ты избираешь себе для решения задач воплощения, становятся миром, в котором ты проживешь эту жизнь.

Как психологу понять того, кого он изучает или кому хочет помочь? Он должен понять, в каком мире живет человек, – мы существа множественных миров, просто потому, что мы – живые души, а изучать человека психолог должен как душу…

Но душа не живет в этом мире. Она лишь использует его, творя из впечатлений, которые поставляет ей тело, свои миры. Душа живет в Образе мира, который строит, с одной стороны, опираясь на впечатления от действительности, а с другой, стремясь к той цели, ради которой пришла.

Поэтому даже внутри Образа мира душа всегда прокладывает своим стремлением путь к избранной вершине. Мазыки называли такие пути Водьмами и Стремянками, наука, с подачи немецких романтиков восемнадцатого века и философа Шлейермахера, начала называть мировоззрением или мировидением. Родилось это понятие за век до того, как Вильгельм фон Гумбольдт изобрел образование.

Обычно считается, что мировоззрение – это определенное отношение к этому миру и своей жизни, как бы способ видеть мир. Это не так. В действительности мировоззрение – это способ видеть свой собственный Образ мира.

А еще точнее – это способность выбирать из Образа мира только то, что ведет к душевной цели, к чему стремится душа. Поэтому мазыкские названия Водьма и Стремянка гораздо действенней, чем философское «мировоззрение». Стремянка – это всего лишь лестница к вершине мира. Она может сломаться, с нее можно сорваться, поскольку вокруг нее есть остальной мир, но она, как бурная стремнина, собирает наше внимание в узкий пучок, которым и заставляет жить. Мировоззрение недейственно, Стремянка – это то, что заставляет человека действовать определенным образом и гонит его вперед. А Водьма – это то, что ведет сквозь мир, тем самым творя поведение.

Если уж и есть нечто, с чем может работать прикладной психолог, так это устремления человека. Но чтобы переход в новый и незнакомый язык был постепенным, я буду говорить о нем и как о мировоззрении, которое определяет поведение. А то, что поведение определяется мировоззрением, мне кажется, всегда было понятно даже психологам. По крайней мере, те, кто был не учеными, а настоящими психологами, вроде революционеров, всегда начинали свои перевороты с ломки и перестройки мировоззрения людей.

Глава 1

Мировоззрение

Прикладная психология работает либо с состояниями сознания, либо с поведением людей. Чтобы задать определенное поведение человеку, нужно либо воспитание, либо образование, либо мировоззрение. Соответственно, и воздействовать на поведение можно лишь через то, что способно оказывать на него воздействие. И если нет прямого принуждения, то через мировоззрение, образование или воспитание.

Начну с мировоззрения.

Мировоззрение, как кажется, это способ видеть мир. Довольно часто считается, что в основе мировоззрения лежит образ мира, как его представляет себе человек. Это, пожалуй, верно, однако при этом не делается описание того, что есть мир человека. В итоге представления исследователя, который пишет об образе мира, оказываются сужеными его собственным образом мира.

Это особенно заметно в работах географов. Начиная с созданного еще в XII веке Гонорием Августодунским сочинения «Об образе мира», географы используют это выражение, подразумевая, что мир – это то, что изучает география, то есть земля, небо, звезды, посреди которых мы живем…Иными словами, для современного ученого образ мира – это место, где обитает его тело, откуда и рождается понятие «физическая география».

Однако для обычного человека, кстати, и для любого ученого, одновременно с этим существует иной мир и иной его образ. Ученые отмечают это странное противоречие, иногда уважительно, иногда презрительно, как «наивное».

«Представления о пространстве, об устройстве вселенной и Земли, о природном мире принадлежат к числу тех, которые присутствуют в сознании человека, даже не будучи специально осмысленными. В XX веке благодаря всеобщему образованию и средствам массовой информации основные, базовые знания распространены во всех слоях общества. Все или почти все население земного шара обладает единым образом мира, то есть картиной вселенной и места в ней Земли, примерно одинаково представляет себе ее форму и размеры, ее строение и т. п.

Конечно, для большинства из нас это чрезвычайно общая, схематичная картина. Лишь ученые, географы и астрономы, владеют всей суммой сегодняшних знаний о мире и Земле…» (Мельникова Е.А. с.9).

Глубокое заблуждение!..

Глубокое и важное, потому что в этом убеждении ученых, что только они обладают действительным знанием, скрывается самая суть ловушки естественнонаучности, а ловушка эта не проста. В сущности, она мифологична и имеет прямое отношение к образу мира, в котором мы живем. Тот же автор далее описывает различия между ученым и обыденным знанием, как они существовали в прежние века. В сущности, в этих размышлениях есть все подсказки для понимания того, что такое образ мира.

«Противоположность “ученых”, теоретических знаний, и не только географических, обыденным, “естественным” проходит через всю историю человечества. Она возникла задолго до средневековья и отражала разделение сознания на обыденное, основанное на житейских знаниях и навыках, добытых вненаучным путем, и теоретическое, стремящееся с помощью системы понятий создать логически цельную картину мира. Их противопоставление мы находим уже в первобытном обществе, когда роль теоретической картины мира выполнялась мифологией, описывающей все многообразие действительности как цельность» (Там же, с. 9–10).

Далее географ, как говорится, предельно тактично показывает, что обыденные знания вовсе не плохи, но все же далеко уступают научным: «Знание обыденное существовало в виде бессистемных и безличных сведений, накапливавшихся эмпирическим путем и распространявшихся во всех слоях общества» (Там же, с.10).

Не думаю, что автор в состоянии объяснить, что значит «бессистемность» в данном случае, поскольку понимает под «системой» то, как надо излагать знания научно. Поскольку само это словечко стало визитной карточной науки, то и оно и то, что под ним подразумевается, принадлежит исключительно ученым. Хотя означает оно в данном случае всего лишь определенный способ укладки знаний в собственном сознании. Ученые укладывают их системно…а что это значит? Наверное, так, как недоступно остальным, и точно не так, как они укладываются в обыденной жизни. Особенно!

Но в обыденной жизни знания эти складываются двумя способами: в образ мира и в мировоззрение. Может быть, у ученых это иначе? Не берусь судить, но думаю, что ученые тут попали в ловушку мышления исключительности. В действительности, ничего иного, кроме возможного для самой природы нашего сознания, им недоступно. Иными словами, знания у ученых укладываются точно так же, как и у обычных людей. Загадка, похоже, в чем-то ином…Я предполагаю, что она как раз в мифологичности научного мышления.

Вот как описывает тот же автор средневековый образ мира, который раскрывается через такой способ рассказывать о мире, который называется сейчас героическим эпосом, а когда-то был сказительством.

«Героический эпос был своеобразной и весьма архаичной формой художественного познания и отражения мира. В нем создавалась пространственная модель, которая формировалась и существовала как некая поэтическая абстракция. Тем не менее, она основывалась на практическом опыте и воплощала сложившиеся в обществе знания о мире и природе. Эпический образ мира соотносился с реальным пространством, но не был тождествен ему.<…>

Эпическое пространство, и квазиреальное, и населенное чудовищами, как оно предстает в наиболее развитых европейских эпических традициях – англо-саксонской, древнеисландской, старофранцузской, – последовательно осмысляется через ряд социальных категорий и потому существует только в контексте эпического социума. Пространственно-географическое восприятие охватывает незначительную часть ойкумены (обжитого мира – А.Ш.) – фактически лишь ту ее часть, в которой развертывается географическое действие, определенное сюжетом. Самые дальние обитатели мира: финны в англо-саксонском “Беовульфе”, сарацины в “Видсиде”, гунны в “Старшей Эдде” оказываются на таком расстоянии, которое можно преодолеть за несколько дней.

Искажение масштаба расстояний обусловлено не отсутствием реальных знаний о тех или иных территориях, а спецификой самого понимания пространства в его неразрывной связи с героическим действием.

Весь мир видится эпическому певцу как совокупность отдельных точек (локусов) – королевских (княжеских) дворцов и мест сражений героя с его противниками. Существование локусов определяется законами эпической героики, в соответствии с которыми пространство, лишенное атрибутов героического мира, то есть не заполненное героическим действием, не имеет значения, то есть не существует. Пространство между локусами лежит вне эпико-героического мира, оно “пусто” “незначаще”, а сами локусы примыкают друг к другу, создавая “точечную” структуру пространства» (Там же, с. 11–12).

Вот такое объяснение естественнонаучной «слепоты» создал ум естественника. Вчитайтесь в него, и вы найдете ответ, почему наш современный мир устроен так, что в нем появились новые «слепые пятна» и полностью выпал из рассмотрения духовный мир. Современный герой-естественник живет жизнью плоти, и поэтому весь его образ мира уложен так, что места его битв примыкают друг к другу, а промежутки, не заполненные телесностью или вещественностью, оказываются пусты и незначащи…

Естественнонаучность системна и мифологична, она лишь кажется передовой, то есть лучшей, чем прежние мировоззрения. В действительности же она всего лишь после них, и через тысячу лет будет выглядеть такой же первобытной, как и то, что отменила.

Действительный образ мира человека состоит не из географии и астрономии, а из того, в чем человек живет. И если для него существуют эльфы или лесные духи, он сделает все, чтобы не вести дорогу или нефтепровод через их места, хотя и будет стыдиться говорить об этом вслух – чтобы не засмеяли!

Поэтому действительный образ мира, который правит нашими жизнями, как раз не связан с действительными географическими знаниями, о которых вещает наука. Для нашего настоящего выживания совершенно не важно, сколько километров до луны, но очень важно знать, где расположен кабинет чиновника, который подпишет разрешение на воплощение моей мечты.

Образ мира всегда состоит из тех мест, которые существенны для моей жизни и для тех битв, которые я веду. Но люди, живущие в одном городе, ведут очень, очень разные битвы. И поэтому тот же самый город для одного человека состоит из одних мест, а для другого – из других. Места же эти связаны с людьми, поскольку либо заняты ими, либо не заняты, то есть свободны от них. Поэтому образ мира всегда есть и образ общества, что и отразил русский язык, называвший миром и пространство, и состояние, и общество.

Географические знания, действительные знания о мире, как считают ученые, оказываются лишь легкой пеной на поверхности того образа мира, в котором живет человек. Они не нужны, и прав Недоросль Фонвизина: человеку, живущему в действительном мире, достаточно уметь управлять кучером, – кучер довезет. Он и должен знать географию. Действительному человеку нужно знать действительные вещи об этом мире. География же, как и вся естественная наука, – лишь вид сказок, эпическое сказительство, которое приятно послушать на досуге…