Последняя пьеса Земли

Последняя пьеса Земли
Александр Александрович Скок

А что, если завтра Солнце не встанет? Вот и Денис Терещенко не задавался таким вопросом. У него есть проблемы посерьезней: кредиты и ипотека, да еще и троллейбус, на котором он работает, в последнее время подозрительно гудит – не хватало только простоя из-за очередного ремонта. И все же однажды утром Солнце не взошло. Умные дяди в телевизоре заверяют, что все под контролем, и тут же озвучивают кучу гипотез, признавая, что на самом деле никто не знает причин произошедшего.

Почуяв приход апокалипсиса, люди перестают соблюдать закон. Грабежи и насилие становятся новой реальностью. Денис вынужден искать выход: он должен спасти детей, несмотря на то, что они героя в нем не видят. Впереди тысячи километров по стране, охваченной хаосом и массовым безумием, и множество событий, после которых Денис уже никогда не станет прежним.

Александр Скок

Последняя пьеса Земли

Глава 1

Денис проснулся из-за крика сына. В голубом свете ночника Денис увидел, что Алешка сидел на кровати и вжался спиной в стену. Сын смотрел на огромного паука, широко раскрытыми глазами, в которых застыл холодный ужас. Паучище, размером с быка, навис над ним и хищно изучал его глазами, похожими на капли смолы.

Паук зашуршал узловатыми ногами, словно предвкушая инфернальную трапезу. Денис туго сглотнул, взял топор, встал с кресла и подкрался к внезапному гостю…

***

Денис Терещенко отпахал дневную смену, сдал троллейбус и по обыкновению расписался в путевом листе. Подвинул его в окошко диспетчеру. Когда он вышел из здания, поздоровался с механиками, которые смолили сигареты. Прыгнул в стоявшую неподалеку Ниву, вырулил из троллейбусного депо и помчал по улице.

Солнце жгло нещадно. В Армавире настала июльская духота. Казалось, что достаточно чиркнуть спичкой, чтобы все взлетело на воздух.

Остаток дня Денис намеревался провести в гараже. Гараж у него был обустроен по уму: кальян, диван, кондиционер и музыка. Там его дожидалась раритетная Волга, которую он купил у коллекционера за полцены. Надо было довести до ума двигатель. Как раз запчасти по почте подоспели. А потом он намеревался сделать сюрприз – сегодня была годовщина свадьбы. Они уже вот восемнадцать лет вместе. Хотя Денис всегда шутил в компании, что тридцать шесть. Что ему год за два шел. Анютка на такой юмор не обижалась.

Терещенко остановил Ниву около пивного ларька. Зашел внутрь и попросил продавщицу налить ему две полторашки пива.

Продавщица подошла к кассе, постучала по клавишам.

– Рыба, чипсы? – между делом спросила она.

– Нет, спасибо. И так хорошо заходит.

– Нашей бонусной картой пользуетесь?

– Не-а. Плачу картой.

– Прикладывайте.

Денис приложил пластик к аппарату и в этот момент воздух улицы прорезал визг шин, что-то бухнуло и разлился перезвон стекла. Девушка ойкнула, Терещенко бросил взгляд в окно.

Поперек дороги стояло такси. Морда собралась в гармошку и вошла в салон. Из машины струился сизый дымок. Поодаль стоял мусоровоз.

– Ой, мамочки! – выдохнула продавщица, смотря на машины. – Как же это они так?

– Видимо, водитель мусоровоза плохо спал, раз не пропустил. А вот водителю такси и пассажирам видимо кирдык.

– Ужас-то какой, – девушка запорхала накладными ресницами.

– Мне кажется, мое пиво – готово, – Денис кивнул на полторашку.

Вторая полторашка наливалась под гробовую тишину. И Денис, и продавщица, если верить бейджику звали ее Александра, наблюдали, что будет дальше с участниками ДТП. Интрига была одна – жив ли водитель такси и его пассажиры? Денису думалось, что вряд ли. По крайней мере, из искорёженного такси никто не осмелился их вытащить. Вокруг него крутились мужики. Кто-то прибежал с огнетушителем. Донесся отдаленный вой скорой помощи.

Александра сложила полторашки в пакет, и Денис пошел к Ниве. Когда он добрался до дома, водрузил бутылки на кухонный стол, налил себе пива. Подошел к окну, посмотрел на игровую площадку – проверить как там его младший сын Алеша. Он держался от своих семилетних сверстников особняком. Играл с пластилиновым самолетиком. Такое поведение в социуме было для Алешки нормой. Парень тихий и интересы у него совсем другие, нежели у его сверстников. Гонять голубей, играть в войнушку и рассекать на велосипеде – не для него. Ему больше нравилось собирать пазлы и часами проводить за лепкой из пластилина. Хотя Денис и его супруга Анюта помнили себя в детстве весьма страшными холериками. Сначала Денис думал, что его сын такой из-за болезни. У паренька врожденный сахарный диабет. Но док заверил, что недуг не причем. Просто все дело в характере. Такой вот уродился.

Терещенко глотнул пива и подумал, что пора купить Алешке набор для склейки модели самолета. Такой набор стоил неприлично дорого, но Денис был готов оплатить его своей золотой кредиткой.

Старший сын Юра был недалеко – сидел со сверстниками на лавке, присматривал за братом. Лонгборд пирамидкой были приставлены к лавке. Рядом сидели двое парней и две девчонки. На лавке полторашка Ситро. Денис заметил, что уж больно Ситро пенилось, когда подростки прикладывались к горлышку и ставили бутылку на лавку. Подозревал, что лишь по этикетке это было Ситро, а внутри плескалось пиво. Такие посиделки сына Терещенко не нравились, хотя он понимал, что возраст у сына такой – скоро восемнадцать. Сам Денис в его возрасте был не лучше. И хорошо усек, что запрети он сыну пить пиво – лишь раззадорить его делать это, ведь запретный плод сладок. Терещенко предпочитал проводить с сыном поучительные беседы о вреде алкоголя на здоровье и какие плохие поступки можно совершить на пьяную голову, особенно, в компании с девчонкой. Юра заверял его, что имеет голову на плечах и вообще из всей компании он самый здравомыслящий в любой ситуации.

Иногда Денис ловил себя на мысли, и она его не на шутку пугала, что сын пьет пиво не в силу возраста, в силу своей генетики. Денис и Анюта усыновили его, когда ему было четыре. Терещенко знал, что его настоящий отец любил прикладываться к бутылке, что и сгубило его семью. Напился и убил мать Юры.

При мысли, что мальчик может стать прототипом настоящего отца, Денис всегда рассуждать здраво – воспитание, которое дает он ему с супругой, особенно Анюта со своей заботой и любовью, не даст ему пойти по стопам биологического отца.

К слову, Юра знал, что они не его родители. И знал, что стало с его родителями. Эту жуткую историю ему рассказала сестра покойной матери в переписке во Вконтакте. Анютку он любил, ее просто невозможно не любить, а вот любил ли он Дениса сказать было сложно. Между ними всегда было какое-то напряжение, словно бы Терещенко был для него вечно заранее в чем-то виноват. В действиях это никак не проявлялось, но ощущалось на тонком уровне. Не разругались они окончательно, наверное, из-за Анюты. Она была той силой, которая сдерживала напряжение между ними и не давала ему выплеснуться наружу, как цунами.

Осушив кружку пива, Денис сложил полторашки в пакет и отправился в гараж.

***

Вернулся в квартиру поздно вечером.

– Я пришел, – сказал Денис с порога и стал снимать кроссовки.

Но ему никто не ответил. Хотя Анюта всегда отвечала. Терещенко скользнул взглядом по лонгборду Юры, который был прислонен к стене, потом заметил, что Юриных кроссовок нет, значит, сын оставил свой лонгборд дома и пошел гулять с друзьями.

В зале бубнил телевизор. Денис прошелся по квартире – Анюты нет. Глянул на наручные часы: 22:30. Вообще пропадать по вечерам это не про нее. За все время, что они вместе, так случалось всего несколько раз, когда она случайно встречала университетских подружек и засиживалась в гостях допоздна. Но всегда предупреждала, что задержится. Ее беговая дорожка стояла не тронутая – Анюта бегала ровно в семь вечера, спустя полчаса шла в душ, после него вешала мокрое полотенце на поручни беговой дорожки – сушиться. Но сейчас полотенца не было. И это было странно. Вот уже почти год Анюта делала это каждый Божий день. Терещенко вздохнул и бросил взгляд на диван – Алешка спал на нем с пластилиновым самолетиком в руке.

Терещенко перенес сына в детскую и вернувшись в зал, бухнулся в кресло перед телевизором. Машинально пролистал каналы, потом бросил взгляд на старинный шкаф в углу, который собирался реставрировать. Не хотел его выбрасывать – память о родителях. Вообще у шкафа долгая история – передавался он от поколения к поколению и брал свое начало в середине девятнадцатого века. Сначала Денис подумал взяться за реставрацию и не ложиться спать пока не придет супруга. Но потом решил, что после трех литров пива браться за такую кропотливую работу как минимум неприлично.

Набрал Анюту. Робот ответил, что абонент не доступен. Потом прошелся к гарнитуру, распахнул стеклянную дверцу и вытащил из керамического чайника бархатную коробку. Раскрыл. На бархате лежало золотое кольцо, украшенное голубым топазом. Подарок для Анюты к годовщине свадьбы. Вернувшись в кресло, Денис стал задумчиво крутить его в руке. На миг он почувствовал тревогу и не на шутку забеспокоился. В голову пришла мысль, а может с ней случилось что-то плохое? От этой мысли внутри стало чертовски неуютно. Будто все внутренности сковались колючим инеем. Но потом Денис успокоил себя, решив, что жена встретила какую-нибудь давнюю подружку из университета и зависла у нее в гостях. А предупредить его, что задержится, просто-напросто забыла. Ну как оно обычно бывает: разговоры-женская трескотня, один фужер шампанского, другой – и уже середина ночи.

Спрятав обратно подарок, включил футбол и растекся в кресле. Прикрыл глаза и через миг погрузился в сон, совершенно не подозревая, что с завтрашнего дня его жизнь никогда не будет прежней.

6:00

Небо было чистым, и звезды мерцали как никогда ярко.

Терещенко сел за руль троллейбуса, когда на часах было ровно шесть утра. Обычно в этом время года светало в пять, может чуть раньше. Но почему-то сегодня все было по-другому. Денис не придал особого значения темному утру, да просто его не заметил – был увлечен бытовой суетой.

Анютка так и не пришла. Даже старший сын вернулся еще до полуночи. Денис набрал ей утром, как только проснулся, но ее телефон был до сих пор выключен. Терещенко решил, что когда жена вернется домой, устроит ей хорошую взбучку за такой загул.

Он включил освещение салона. Потом проверил, не забыл ли взять билетную ленту. Кондуктор ему в пару не полагался. Контора была на гране банкротства и сократила всех кондукторов. Теперь водители обилечивали пассажиров, как маршрутчики.

Точно по графику, ровно в шесть двенадцать, Терещенко выехал из депо и поехал по маршруту.

Денис остановил троллейбус на остановке «Героев Чернобыльцев» и побарабанил пальцами по рулю. Он испытывал странное чувство дискомфорта, природу которого не мог понять. Сначала он думал, что причина этому в пропавшей жене. Но потом понял, что она тут не причем. Нет, конечно же ему было немного тревожно за жену, но суть дискомфорта крылась в чем-то другом. Перебрал в памяти все бумажки – все ли документы оформил перед выездом из депо. Все было в порядке. В какой-то момент он окинул взглядом приборную панель и задержал взгляд на тумблере освещения салона. Тумблер был в положение «вкл». Терещенко бросил взгляд на наручные часы, стрелка щелкнула на шесть сорок пять. И он понял, что какого-то черта снаружи было все еще темно. Денис наконец-то понял, что темнота в такой утренний час и вызывала у него чувство дискомфорта. Терещенко прильнул к окну и поднял глаза к небу: необычно ярко мерцали звезды, не было ни малейшего намека на рассвет.

Откинувшись на спинку кресла, Денис потер щетину. С одной стороны, было забавно, что до сих пор темно, а с другой, подмывало мерзковатое предчувствие тревоги и неприятное ощущение надвигающейся беды.

В приоткрытую дверь кабины из салона заглянул дед: