Черная вдова

Я получил полчаса тишины нарушаемой лишь шуршанием газеты, да хмыканьем дяди Коли, которым он сопровождал чтение.

«Слушай, Владимир, так официально он ко мне не обращался, а что такое «слоган»?»

«Это что-то вроде объявления или рекламы – короткая, но интересная и всем запоминающаяся фраза», объяснил я ему.

«Шестой городской хлебокомбинат объявляет конкурс на лучший «слоган» для своей новойпродукции – сушек с маком и премию назначает!», задумчиво прочитал дядюшка.

«Пять булок хлеба или связку этих сушек?»

«Нет. Десять тысяч рублей!»

«Что? За такой пустяк?», я просмотрел газету. Точно, было объявление и премия.

«Дерзай!» врубил я зеленый свет творческому порыву моего дядюшки.

Не знал я, какую мину под фундамент своего спокойствия подложили эти газетные строчки!

Часов шесть тишина, прерываемая лишь пыхтением моего родственника, гостила в нашей квартире. А потом началось!

Дядя Коля вышел из комнаты взъерошенный и веселый как весенний воробей. В руке он держал общую тетрадь с заложенной, где то на середине ручкой.

«Слушай! Он встал в позу императора Нерона и продекламировал: «Хлеб – драгоценность, имне сори, съел весь – еще бери!» «Хлеб всему голова, но и мы с усами, булку съедим, ещёдостанем!» «С маком сушки – мягче подушки!» «Мимо сушек не пройди – для семьи скорей купи!»

Ошарашенный таким напором литературных перлов дядюшки, я не сразу смог сообразить, как закрутить кран его красноречия.

А он бесстрашно продолжал свою очередную стихотворную страшилку: «Наши сушки – позубам старушки!»

«Стоп! заорал я, лучше не придумаешь, шли на конкурс!»

Дядюшка обмяк как шарик, из которого вышла часть воздуха.

«Ты считаешь, это лучшее? там уменя на двадцать третьей странице есть строчки, мне они больше нравятся!»

«Всё! Всё это и на двадцать третьей тоже отправляй!»

«Ладно, как скажешь, я думал, тебе будет интересно послушать до конца мои «слолганы»»

«Нет, нельзя этого делать, если кто подслушает, то присвоит себе твои строчки и плакал твойгонорар, заберет себе» перспектива выслушивать двадцать пять страниц бредней старого стихоплета, повергла меня в тихий ужас.

«Давай, сделаем так: свои сочинения ты прочитаешь моим друзьям и девчонкам, они сегодняпридут к нам»

Дядя Коля просветлел лицом. «Я сочиню побольше и напечатаю их на отдельныхлистах, вдруг, захотят взять с собой!»

«Будет совсем здорово!» признаюсь, это была моя маленькая месть девчонкам за то, что они восхищались моим дядюшкой больше чем мной.

И удалился мой дядя Коля творить чудеса стихосложения.

Всего на пару часов я отлучился из квартиры. Прошел по друзьям, малость потусовался на постоянном месте наших сборов.

Когда вернулся домой, что-то заставило меня задержаться в прихожей.

На двери висел белый лист бумаги, закрепленный по углам скотчем. Черными буквами, во всю мощь принтера, на нем красовалась надпись: «Головой ты не болтай, свет не нужен – выключай!» Смутное чувство тревоги мышкой заскреблось в моей душе.

Точно такой же лист поджидал на стене возле входа в зал: «Задержись-ка ты чуть-чуть, ноги в тапки всунуть не забудь!»

Фыркнув от приступа подступившего веселья, я «всунув» ноги в тапки, прошел в туалет.

И согнулся пополам от смеха.

На смывном бачке красовалась надпись: «Кончил дело – смывай смело!»

Справиться со смехом я смог только в ванной комнате.

Сидя на краешке холодного фарфора, я прочел следующее нетленное произведение дяди Коли: «Знает негр и еврей, зубы чистит лишь Колгейт!»

Меня, насмеявшегося вволю, поджидал дядюшка.

«Ну как? Не без гордости спросил он, нам «слоган» строить и жить помогает?»

Я без звука, как будто подавившись сушкой, покивал ему в ответ.

Через пять дней в нашей квартире зазвонил телефон. Мелодичный женский голос попросил к телефону Николая Сергеевича. Не сразу понял я, что это зовут моего дядю.

Тот полюбезничал в телефонную трубку, рассыпался старомодными благодарностями и пообещал, непременно, быть в условленное время.

«Как я их! в его голосе ликовал восторг, сделал всех! Комиссия по «слоганам» просит меня приехать к ним. Первое место и премия!»

Одевшись подобающим образом, отбыл Николай Сергеевич на сразу ставший родным ему шестой городской хлебокомбинат.

Пришел поздно в девятом часу вечера, веселый и довольный.

– «Давай, хвастайся премией, встретил я его в нетерпении. О, да ты никак и отметить успел этособытие!»

– «Немного, племяш, немного! А премии нет!»

– «Как нет?» изумился я.

– «Ну, не совсемчто бы нет, просто я вложил её в дело»

– «Какое дело, дядь, Коль?» любопытство мое навострило уши.

– «Предложили мне издать отдельной книгой все мои «слоганы».

Дядюшка вошел во вкус иностранных словечек.

– «Ну а на печать, раскрутку, нужны, сам понимаешь, деньги»

– «Ой, и лоханули тебя дядь Коль! Кинули по полной программе!» изумился беспечности своего дядюшки.