Пламя Хоннодзи. Что оно осветило в истории Японии

А что наизобретали и пооткрывали в области военной техники?! Просто страшно подумать. Все эти пушки, аркебузы, порох… К началу 16 в. огнестрельное оружие распространилось настолько, что произвело настоящую революцию в военном деле. Свинцовая пуля оставляла дырку в любых рыцарских доспехах! А артиллерия не оставляла камня на камне от стен любого замка! В общем и целом прогресс был налицо. По латыни прогресс – это движение вперед. Вот португальцы и двинули на своих каравеллах вперед – на восток. И никто их не мог остановить. Да разве прогресс остановишь, если он к тому же с пушками и аркебузами. И пошло у них все так скоро да ладно, что уже в 1501 г. Кабрал обстрелял со своих кораблей индийский Каликут. Вице-король португальской Индии д’Альбукерке в 1511 г. захватывает Малакку, богатый торговый город в Малаккском проливе. Через несколько лет португальцы овладевают Молуккскими островами, выходят в Тихий океан и прочно оседают в Кантоне (Китай). До Японии им остается всего – ничего – рукой подать. В 1522 г. они слегка «пощупали» своими пушками провинцию Гуандун, правда, не совсем удачно. В таких дальних походах всякое может случиться.

А что же японцы? Да ничего особенного. Они, судя по всему, продолжали находиться в том блаженном неведении, которое в немалой степени делает человека счастливым, как тогда, так и теперь. Знали бы жители страны восходящего солнца, что к ним оттуда, где солнце заходит, на всех парусах мчатся португальские идальго с металлическими трубками, извергающими огонь, и по дороге творят такое… Добавило бы сие знание счастья японским идальго? Сомнительно. Или вот еще пример, более современный. Въезжает, предположим, человек в новую квартиру. И сразу, естественно, бежит узнать, когда у него зазвонит телефон. Ему очень даже вежливо объясняют, что дом не «окабелен» (это такой профессиональный термин, обозначающий отсутствие телефонного кабеля в доме). Человек, понятное дело, успокаивается, ведь проблема носит характер неодолимого препятствия, и возвращается к своим радостным будням. Жизнь прекрасна! Но вдруг, как-то по утру (или, скажем, вечером), он слышит трель телефонного звонка, но не в своей, а в соседней квартире. Потом он узнает, что его сосед – сын академика со всеми вытекающими из этого последствиями. Мрак «неведения» разрушен, но человеку от этого почему-то лучше не становится… Иначе говоря, без неведения счастья не видать. И что ему посоветовать в этом случае? Лишь одно. Бросить свой дух в податливый и неодолимый поток дао, а свое бренное тело оставить на берегу и наблюдать, куда вынесет душу естественное течение жизни.

Все-таки умница этот самый Лао-цзы. Одна теория «недеяния» чего стоит! В его трактате «Дао дэ цзин» («Канон пути и благости») просто стоит покопаться и не только философам, но и рядовым обывателям. А тем, кто не знаком с китайским языком или не может осилить переведенный на русский язык трактат в силу его некоторой необычности для мозгов русского человека, но ужас как хочется постигнуть суть учения старины Лао, следует обратиться к Гончарову Ивану Александровичу. Прекрасным языком он доходчиво изложил суть даосизма в романе «Обломов». Недаром же в нашей стране даосизм больше известен под названием «обломовщина». Илья Ильич был не каким-то злостным тунеядцем, а осознанно пребывал в состоянии недеяния. Как истинный мудрец он прекрасно понимал, что надо лишь следовать естественному ходу вещей, тому первоимпульсу, который он получил через папу и маму от миросозидающего начала. А вмешательство в естественный ход событий только нарушит гармоничную целостность мира. А кто будет отрицать гармоничность Обломова?! Ну, если только с позиций соцреализма и партийности литературы…

Считается, что Лао-цзы одно время наставлял в ритуале Кун-цзы, проповедника из царства Лу. Правда, некоторые сомневаются в этом. И правильно делают! Во что сейчас можно быть уверенным на 100%?! Лишь в то, что следующим президентом у нас будет опять В.В.Путин. Это видимо угодно тому, что иероглифом обозначается «Дао». Так вот. Ученик, оказавшись к тому же Конфуцием, восприняв духовный импульс наставника, пошел еще дальше и дошел до того, что каждый человек должен занимать свое место в обществе. Как так? А вот так: «всяк сверчок знай свой шесток». Что касается шестка, то его и искать не надо. Вас просто посадит на него и посадит безошибочно все то, что скрывается за тем же иероглифом «Дао».

Вообще-то два этих китайских мудреца заложили фундамент мировоззрения для огромного количества людей, этакой философии выживания в агрессивной среде: сиди на своем шестке и занимайся недеянием (иначе говоря, не суетись – дороже выйдет). И проживешь сто лет. Будешь дергаться, проживешь значительно меньше, а результат (для себя самого, разумеется) – в целом тот же. Голыми мы пришли в этот мир, голыми из него и уйдем. Вот правда так правда (но не дальне, а ближневосточная). И вот что еще. В наших школах и институтах проходят ОБЖ («Основы безопасности жизнедеятельности»). Предмет, без всякого сомнения, нужный и полезный. Там про дао и сверчков на шестках ни слова, а все больше про то, что делать при пожаре и наводнении, где и чем затыкать во время радиации, и другие советы на случай чрезвычайных ситуаций. А вот что делать в повседневной жизни, когда зарплата месяцами задерживается, забастовки даже «сухие» помогают не очень, а так хочется придти на школьный вечер в новом красивом платьице и хоть раз попробовать, что за штука такая – «суси», ОБЖ не известно. Зато хорошо было известно мудрецам Лао и Кун. Допусти их к преподаванию этого предмета, они вмиг бы всех убедили в том, что для безопасности жизнедеятельности наличие золотого унитаза ничто по сравнению с наличием, скажем, запора да к тому же хронического. Вот если бы к наличию золотого унитаза да отсутствие запора, тогда совсем другое дело. А если золотого унитаза нет, а запор, наоборот, присутствует, что тогда посоветуют мыслители востока? Может возникнуть и такой пронизанный ехидством вопрос. Тогда, если невтерпеж, бегом в аптеку за слабительным, а если время терпит – в библиотеку или книжный магазин. Китайцы оставили большое литературное наследие, покопавшись в котором, Вы, наверняка, найдете ответы и не на такие сложные вопросы бытия. И не беспокойтесь, если натолкнетесь на длинную очередь таких же искателей. Смело вставайте в ее конец. Ведь мудрец, становясь позади всех, оказывается впереди всех. Во как!

Тем временем у пребывающего в неведении самурайства стали проявляться порывы к объединению страны. Одни даймё видели свой стяг в столице, откуда они правят всей страной. Другим раздробленность страны мешала экономическим интересам. Третьим просто осточертела эта постоянная борьба за выживание. Четвертые просто запаниковали, прослышав (как пить дать китайцев, от кого же еще?) о надвигавшемся с запада прогрессе. А были и пятые и шестые и, может быть, даже и седьмые, а то и восьмые. Всем в головы не залезешь. Да мало ли было причин кончать с раздробленностью?! Каким образом? Это другой вопрос, но кончать было надо, тем более уже наступало время трех собирателей земель японских: Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. Как до них дошли идеи Никколо Макиавелли и дошли ли вообще, неизвестно. Но факт остается фактом. Все они были отъявленными макиавеллистами, считавшими, что для уничтожения раздробленности и объединения страны под неограниченной и сильной властью государя все сгодится: и насилие и хитрость и вероломство и клятвопреступление и лицемерие и ложь.

Эта троица собирателей земель японских без всякого сомнения заслуживает более подробного знакомства, но перед этим хотелось бы остановиться на двух событиях, которые заметно повлияли как на ход объединительного процесса, так и последующее развитие Японии. Я имею в виду заимствование ружья и прибытие христианских миссионеров.

3—2—2. Заимствование ружья

25 августа 1543 г. к берегам острова Танэгасима архипелага Осуми, что на юге Японии, прибило большой корабль. Местные жители глаза вытаращили от удивления. Что это за корабль такой и откуда его принесло? Да и люди, сошедшие с него на берег, какие-то странные: высокие, рыжеволосые, голубоглазые. А в чем они одеты?! Просто жуть какая-то. И говорят ко всему прочему на сплошной тарабарщине. Более того, у рыжеволосых в руках были металлические трубки длиной сантиметров под девяносто. Местные насторожились: а вдруг пришельцы начнут ими размахивать, и что тогда? Атмосфера складывалась не совсем праздничная. Ну, точь в точь как при встрече Миклухо-Маклая с папуасами Новой Гвинеи. К счастью для всех обстановку довольно ловко разрядил китаец У-Фэн, находившийся среди непрошеных гостей. На морском песке он быстренько нарисовал иероглифы, из которых следовало, что пассажиры корабля – иностранные купцы, прибывшие с юга. В общем, «южные варвары». Так японцы, подражая китайцам, станут называть европейцев (португальцев и испанцев), добиравшихся до берегов Японии, как правило, с юга. А голландцев, поняв, что они не такие уж варвары, японцы будут величать, правда, чуть позже, поуважительнее – рыжими.

Так вот. Староста местной деревни, продолжая разговор «на песке», первым делом спросил китайца, что это за трубки держат в руках купцы (как потом выяснилось – из Португалии). Один из купцов, поняв, наконец, что так волнует местных жителей, поднял трубку, поднес к ней огонь и… о чудо, трубка громыхнула и из нее вылетела молния. Удивлению и испугу людей, знакомых лишь с луками и мечами, не было предела. Они буквально оцепенели от ужаса, как папуас Туй, который неожиданно встретился возле своей деревни с Николай Николаевичем Миклухо-Маклаем. Без всякого сомнения японцы впервые увидели фитильное дульнозарядное ружье – аркебузу, а может быть даже и мушкет, который появился в Испании в начале 16 в. Вероятнее всего в дальнюю дорогу португальцы брали все таки не старье, а что-нибудь поновее. Ведь не к теще на блины ехали. Поэтому будем называть в дальнейшем огнедышащую трубку мушкетом, т.е. дульнозарядным ружьем с фитильным замком. Впрочем, к терминологическим тонкостям мы еще вернемся.

Когда о всех этих чудесах узнал правитель острова Токитака, он приказал отбуксировать корабль (а это наверняка была каравелла) в гавань Хогуэ, и пригласил в свой замок Франциско, Антонио, Христиана и других купцов. И непременно с мушкетами. Как-только он встретился с ними, тут же засыпал вопросами о мушкетах. И это было не просто любопытство шестнадцатилетнего юноши. Он сразу смекнул, куда можно направить дула этих мушкетов и покончить, наконец, с кланом Нэдзимэ из Осуми. Португальцы с помощью все того же китайца в роли толмача подробно ответили на все вопросы Токитака и к тому же на практике показали, как мушкет стреляет.

Все, как ему говорили! И он решил приобрести мушкеты, не все, конечно, а на сколько денег хватит. Поначалу португальцы ни в какую не соглашались. Ведь мушкеты предназначались не на продажу, а являлись своеобразным гарантом их собственной безопасности. Выпусти их из рук, и что там будет далее одному богу известно. Токитака не отступал и предложил за два ружья аж 2000 рё (серебряных монет). Тут в португальцах взыграло их купеческое нутро, и они согласились, точно почувствовав ту грань, переступив которую, можно было из гостей превратиться во врагов. Сейчас трудно представить себе эту сумму, но тогда она являлась, без всякого сомнения, предельной для владетеля такого уровня.

Как поступали обычно со столь дорогими вещами в Японии? Просто делали фамильными драгоценностями и относились к ним очень бережно и почтительно. А что вытворил Токитака?! Вот она молодость! Он приказал своим кузнецам – оружейникам Кимбэ Киёсада из Ясака и Косиро из Синогава разобрать одно из ружей и сделать точно такое-же, а также разработать рецептуру чудодейственного порошка, т.е. пороха. А раз приказано, надо выполнять. У самураев с этим было очень строго. Однако видимо неспроста португальцев с их ружьями судьба зашвырнула именно на остров Танэгасима. Земля этого острова была богата железистым песком, и здесь издавна выплавляли железо и ковали изделия из него. Так что местные жители кое-что умели, т.е. семена оружейного дела попали не в плевелы, а в благодатную почву, удобренную знаниями предков.

Так или иначе, но в 1545 г. кузнецы-умельцы демонстрировали своему господину копию португальского «чуда». Она стала первым ружьем японского производства. Молва об этом достижении народной мысли стала распространяться по стране. Как только она достигла ушей Цуда Кэммоцу, владельца поместья Огурасо уезда Нага провинции Кии (или Кисю – что в общем-то одно и тоже) и Татибаная Матасабуро, купца из города Сакаи, они рванули на Танэгасима. Первым переправился на остров Цуда Кэммоцу. Это и понятно. Ему это было поближе. Он приобретает одно из двух португальских ружей и сразу назад. Отличные оружейники имелись не только на Танэгасима. Купец Татибаная опоздал. Токитака не в какую не хотел продавать второй раритет. Вот и пришлось купцу переквалифицироваться в ученики оружейника Кимбэ. Он оказался очень даже способным в учении и привез домой технологию изготовления ружья. Благодаря им, а также другим энтузиастам передовых технологий ружья стали быстро распространяться по стране. Особенно прославились производством ружей города Нэгоро в Кисю (преф. Вакаяма) и Сакаи в Идзуми (преф. Осака). И в этом ничего удивительного нет. Вспомните, откуда родом были самурай Цуда и купец Татибаная.

То, что ружья попали не куда-нибудь (где вполне могли утеряться или сломаться при разборке), а именно в Танэгасима, обеспечило их быстрое (сравнительно) распространение по всей стране (все таки некоторое время на воспроизводство этой новинки в массовом количестве необходимо), а активное их применение вдохнуло новые силы в противостояние воюющих провинций, находящееся в некотором застое, и изначально ускорило процесс объединения страны.

Ведь как было раньше. Самураи бились один на один, поэтому результат поединка и всего сражения в целом определяли сила рук и прыть лошади, да еще количество этих самых рук. Однако появление ружей, пуля которых была способна пробить любые доспехи, изменило тактику боевых действий. Те, кто приспособился к новым веяниям, пошли далеко. А кто нет, остались лежать на месте, расстрелянные мушкетерами противника.

Здесь, наверное, пора чуток притормозить и опять затронуть вопросы терминологии, поскольку слово мушкетер, само по себе красивое, применительно к Японии может вызвать некоторое недоумение. Разве можно каких-то «легконогих» (асигару по-японски) оборванцев, бесчинствовавших на улицах Киото во времена смуты «Онин», уподоблять Д’Артаньяну и его друзьям, которые мчаться на своих конях навстречу опасностям в красивых плащах и шляпах под энергичную музыку М. Дунаевского. Разумеется нельзя. У этих асигару не то, что плащей и шляпы, и порток то не было. Так, одна набедренная повязка, как у борцов сумо. Размахивая мечами, всей оравой они врывались в лагерь противника. Основной ущерб архитектуре Киото и его жителям нанесли именно они, поскольку вволю занимались поджогами и мародерством. Если перевес был на их стороне, смело шли в бой, а чуть что не так, сразу врассыпную, забыв про стыд и реноме воина. А что требовать от крестьянина, попавшего из деревни в город и просто обалдевшего от его великолепия?! Сегодня они на стороне «восточной» армии, а завтра, глядь, уже воюют за «западных». Да, далеко им было до молодцов капитана де’Тревиля.

Однако надо же было кому-то быстро перемещаться по разным закоулкам и переулкам, лазить по крышам, перелезать через заборы, да мало ли что надо было делать такого, что требовало быстрых ног и отсутствия штанов, которые только мешали решению всех этих тактических задач в стесненных условиях города. А самураю в его доспехах это было не совсем удобно и даже как-то не к лицу. Крестьянам же, да и примкнувшим к ним ронинам, это было, наоборот, очень даже удобно и к лицу, поэтому они с превеликим удовольствием принялись опустошать как саму столицу, так и ее окрестности. Разве их можно называть мушкетерами? Конечно, нет! Да и мушкетов у них не было. А откуда им взяться? Тогда даже аркебуз не было. Вот и приходилось «легконогим» обходиться мечом или палкой. А что, тоже оружие. Особенно, если сзади да по затылку…

Даймё воюющих провинций довольно быстро оценили все преимущества «легконогого» братства и стали формировать из него пехотные отряды лучников и копейщиков. От палки, правда, пришлось отказаться. Не тот эффект. Особо прозорливые и состоятельные даймё дали в руки «легконогим», не всем, конечно, а тем, кто посообразительнее, довольно дорогие «игрушки» – мушкеты, т.е. начали создавать вид пехоты, вооруженной мушкетами. А как такую пехоту называли в европейских армиях 16—17 вв.? Правильно! Мушкетеры. Как только представился случай японские мушкетеры сразу доказали на деле, что не уступают своим европейским коллегам. Пример? Пожалуйста. В 1575 г., словно торжественно отмечая тридцатилетие отечественного ружья, мушкетеры Ода Нобунага и Токугава Иэясу буквально в клочья разнесли в Нагасино непобедимую прежде конницу Такэда, неоднократно воспетую в художественных произведениях. Время не остановишь, даже храбростью.

Конечно, не все, далеко не все, согласятся с изложенными выше терминологическими потугами, и по-прежнему будут полагать все эти ружья не мушкетами, а аркебузами или, скажем, пищалями. Что касается пищали, то сам по себе термин и не плох, даже хорош, но его использование может привести к некоторой понятийной двойственности. Некоторые, вполне искренне, могут принять ее за сопель, свирель или какой другой музыкальный инструмент. И будут правы! А как тогда прикажете называть славных пехотинцев – пищальщиками что-ли?! Уж лучше «легконогие»… По всему выходит, что от пищали следует отказаться, исключительно ради ясности. А так, что в свиристелях плохого? Недаром же Снегурочке так нравилось, когда Лель играл на этом инструменте.

А вот аркебуза – другое дело, да и аркебузир – звучит гордо, хотя и немного непривычно. Здесь можно долго спорить, что привезли португальские купцы: старые аркебузы или новые мушкеты. Одни будут настаивать на том, что португальцы специально набили трюмы корабля старьем и намеревались «впарить» его аборигенам. В Европе они и даром уже были не нужны. Впрочем… На дармовщинку и в Европе желающие нашлись бы, но тогда – прощай гешефт. А без него купцу ну никак нельзя. Другие будут держаться мнения, что, мол, все произошло случайно, по воле неба так сказать. Вряд ли португальцы намеревались дать в руки тем же аборигенам столь грозное оружие. Если они начнут палить из него по своим благодетелям, что тогда?

Чтобы поставить точку в подобном споре, давайте поступим так. Сначала успокоимся, а потом вспомним, куда занесло ветрами странствий португальских купцов. Верно! На остров Танэгасима. А теперь посмотрим в Большой японско-русский словарь, где ясно и четко прописано, что танэгасима – мушкет с фитильным замком. Спорам, надеюсь, конец. Кто-же станет тягаться с самим Н.И.Конрадом?!

«Послушай ка, умник. Чё ты сразу к этому, как его, Конраду не обратился? И не морочил бы голову людям, и бумагу бы не изводил понапрасну». Кто-то ведь может и так выразить свое отношение к изложенному выше, не так ли? И что тут ответить? Только одно. Приятно, черт возьми, сообщить читающей публике, что твое мнение совпадает с мнением маститого академика, высказанное, правда, значительно раньше. Вот и все.

3—2—3. Прибытие христианских миссионеров

Через шесть лет после заимствования японцами ружья настало время заимствования христианского учения. Но если ружья были заимствованы у португальских купцов за бешеные деньги, то позаимствовать христианское учение японцам удалось совершенно бесплатно, в первую очередь благодаря Франциску Ксавье, личности, навсегда вошедшей в историю Японии.

Ксавье родился 4 апреля 1506 г. в замке Ксавье близ Памплоны, столицы испанской Наварры. Учась в Париже, он знакомится с Игнатием Лопесом, больше известным под именем Лойола (Игнатий родился в замке Лойола). Лайола, защищая Памплону от французов, получает ранение в обе ноги, после чего загорается идеей духовного братства, готового всеми силами бороться с врагами католической церкви и распространять везде идеи католицизма. После долгих уговоров Ксавье вслед за молодым священником Лефевром соглашается войти в задуманное братство.

24 июня 1537 г. в Венеции Лойола, Ксавье и еще несколько человек были рукоположены арабским епископом из Далмации в священники, а 27 сентября 1540 г. папа Павел ІІІ подписал буллу, которой учреждалось «Общество Иисуса», или «Орден иезуитов», генералом которого станет Лойола. Сначала Ксавье направляется в Лиссабон для исправления веры и нравов португальцев, а из Португалии в мае 1541 г. в качестве папского легата отправляется в португальскую Ост-Индию. Так начался путь «апостола Индии» в сторону Японии. Поработав в Мозамбике и Гоа, Ксавье перебирается в Индокитай, и в Малакке (Малайзия) в 1547 г. встречается с японцем по имени Андзиро (или, может быть, Ядзиро), самураем из Сацума. Как Ксавье добрался до Малакки более менее ясно, а каким ветром занесло туда японца то этого? Занесло его туда, надо сразу предупредить, не по своей воле. У себя на родине он случайно убивает кого-то, и вынужден был скрываться. В порту Ямагава, что на юго-восточной оконечности полуострова Сацума, стоял на якоре португальский корабль, капитан которого, Альварес, соглашается вывезти Андзиро из Японии. А не сойдись в этом самом Ямагава Андзиро с Альваресом, благая весть могла и не дойти до Японии, и не надо было бы писать этот раздел, т.к. при определенной задержке дверь Японии могла захлопнуться перед самым носом миссионеров-иезуитов. Поэтому можно сказать, что порт Ямагава сыграл важную роль в распространении христианства. Кроме этого, он сыграл не менее важную роль в распространении… батата. Именно через Ямагава батат в начале 17 в. проник в Японию через Филиппины, Малайю и Китай. Для нас батат так, пустой звук, а для японцев это и еда и фураж, а главное – спирт. За это многолетнее травянистое растение рода ипомея с клубнями аж до 10 кг японцы должны благодарить испанцев, которые смогли, несмотря на все трудности, доставить это достижение цивилизации американских индейцев к берегам Японии. Между прочим, у берегов Ямагава отменно ловится полосатый тунец, который в японской кулинарии занимает далеко не последнее место.