Умение разбираться в людях. т.1. часть 2

Умение разбираться в людях. т.1. часть 2
Александр Иванович Алтунин

В книге рассказывается о весьма распространенной проблеме человеческого общества – умении разбираться в людях. Ибо, хорошо разбирается в людях только десять процентов людей. И это естественно и закономерно порождает сотни миллионов проблем и неприятностей, сложных и противоречивых, щепетильных и своеобразных ситуаций, драм и трагедий. За 40 лет наблюдений и исследований автора накопился материал по 50 тысячам человек. К сожалению, очень грустный материал. Работа рассказывает о том, что нужно сделать и как, чтобы существенно лучше разбираться в людях. Так сказать, в психологии и философии этого свойства. В его методологической стороне. И не только с интеллектуальной и психологической точки зрения, но и нравственной и духовной.

Александр Алтунин

Умение разбираться в людях. т.1. часть 2

Большинство людей в своей повседневной жизни много о чем разговаривает со своим непосредственным окружением дома и на работе. Темы обычные, житейские, простые, незамысловатые. Мышление преимущественно стереотипное. Иначе говоря, из ста человек, минимум девяносто пять, по конкретному вопросу, говорят примерно одно и тоже. Если смотреть, что называется, по большому счету. И люди невольно привыкают к тому, что все примерно равны по уровню интеллекта и по уровню мудрости. Тем более что те, кто, на самом деле, по этим параметрам существенно отличается от общей массы, как правило, сознательно и целенаправленно саморекламой не занимаются. В связи с чем, узнать об их существовании часто очень трудно. Читать же классиков философии и психологии в нашей стране не было принято ни в прошлом, ни в настоящем, ни в обозримом будущем (пару тысяч лет, как минимум). И если поначалу это поверхностное впечатление об обычности ума всех окружающих носит сиюминутный характер, то, со временем, это переходит в стойкое и категоричное убеждение. Своего рода логический принцип, можно даже сказать, что элемент мировоззрения. И вот, если жизнь, вроде как, случайно сталкивает того или иного конкретного человека с интеллектуалом высокого уровня (про мудреца уже речь вообще не идет), то этот интеллектуал воспринимается принципиально лишь, как обычный человек. Ведь никому и в голову не приходит мысль о том, что такое необыкновенное счастье может свалиться на его голову. Хотя, собственно, а кто ему и когда сказал, что такая ситуация должна быть для него особенно приятной и радостной? Не говоря уже о том, чтобы вызывать состояние счастья?

Мы все сами с усами. Коротко и конкретно. Вот такой своеобразный ракурс восприятия других людей вообще. Мысль о том, что кто-то из моего окружения может быть принципиально умнее или, тем более, мудрее, отсекается в сознании такого «аналитика» в принципе.

Нужно учесть и тот момент, что истинный интеллектуал не склонен постоянно везде и всем доказывать свой истинный уровень интеллекта. Те, кто в принципе способен увидеть этот момент, его увидят. А тому, кто не способен к столь тонкой и точной оценке, и доказывать что-либо бессмысленно и бесполезно. Ибо, когда имеется изначально предвзятое и тенденциозное отношение к чему-либо, то не то, что принципиально, но даже мало-мальски существенно скорректировать его не представляется возможным даже чисто теоретически. А потому, пару раз обжегшись, интеллектуал предпочитает не создавать в дальнейшем столь неприятный прецедент еще раз.

Ведь, даже во времена Христа многие ожидали от него проявления очередного чуда, проявляя принципиальный скепсис к тем чудесам, что уже происходили до них. Образ Фомы неверующего – это, к сожалению, весьма распространенное явление.

Каждый нормальный и адекватный человек, когда видит принципиальную неадекватность восприятия его мыслей окружающими, просто-напросто перестает высказывать эти мысли в данное время и в данном месте. Вот и получается четкое и конкретное подтверждение выражения «нет пророка в своем отечестве». Особенно, если у «аналитика» есть вполне реальная возможность периодически видеть и слышать интеллектуала, разговаривать с ним, сообщать ему свои собственные «уникальные» мысли. И, тем самым, находить у него хотя бы частичное одобрение и поддержку. Пусть даже из вежливости и такта. Это категорически исключает реального интеллектуала из списка даже потенциальных интеллектуалов у «аналитика». Он будет всем и каждому с пеной у рта доказывать то, что именно этот человек не может быть истинным интеллектуалом, ибо, он знает его, что называется, вдоль и поперек. А потому ошибиться в этом моменте не может даже в принципе, даже чисто теоретически. А то, что интеллектуал, быть может, не считает этого «аналитика» достойным для озвучивания своих наиболее ценных и важных мыслей, – это остается вне поля зрения «аналитика». Хотя собственно, а зачем нужно первокласснику подробно рассказывать о тригонометрии? Смысла абсолютно никакого.

Но в такой ситуации есть формальный критерий, регламентирующий статус каждого из потенциальных собеседников: один лишь первоклассник, а другой ученик уже десятого класса. И официальный и формальный статус второго не позволяет первому относиться пренебрежительно ко второму. А в жизни все гораздо сложнее. В связи с чем, мысль о том, что тот или иной конкретный человек постиг лишь уровень арифметики в науке жизни, отметается им, как принципиально неприемлемая и категорически оскорбительная лично для него. Комплект иллюзий по поводу собственного интеллекта играет со многими людьми откровенную злую шутку, оказывает им своего рода медвежью услугу.

Человек, привыкший мыслить лишь простыми категориями и понятиями, не может в принципе ни увидеть, ни понять того, что кто-то способен мыслить не только простыми категориями, но и принципиально более сложными – например, средней степени сложности. Разговор же о понятиях высокой степени сложности воспринимается аналогично теме жизни на Марсе.

Библейская Марфа (сестра Марии), в момент прихода к ним Иисуса, занималась кухонными делами не от легкомысленности, а от принципиальной умственной ограниченности. Она была категорически убеждена в том, что людей, которые принципиально умнее и мудрее нее, не существует в принципе. В силу чего, и конкретный Иисус в ее восприятии не мог занять другого места, чем обычный и простой человек. Она была в принципе не в состоянии ни услышать, ни, тем более, почувствовать мудрость Иисуса, как таковую. А об особой мудрости, в данном случае, и, к сожалению, не только в данном, речь вообще вести не стоит.

Марфе, по большому счету, истинная мудрость и не нужна. Это похоже на ситуацию, когда человек энциклопедией, в силу большой ее тяжести, забивает гвозди. Ибо, не видит более оптимального ее применения. Еще более красноречивая ситуация имеется в басне Крылова «Петух и жемчужное зерно», в которой петух сильно возмущался тем, что нашел именно жемчужное, а не пшеничное зерно. Последнее он бы с удовольствием склевал, а что делать с жемчужным он не знает. И ему, конечно, не приходит в голову то, что на одно жемчужное зерно можно купить целый мешок пшеничных. Вот так мудрость для Марфы – «не пришей кобыле хвост» или подходит «как корове седло». Проза жизни, что называется.

Но диалектика жизни, применительно к данной ситуации, заключается в том, что истинных интеллектуалов и мудрецов жизнь посылает человечеству крайне редко. А во многих случаях, вообще лишь однажды. И то, что человек сознательно пренебрег шансом общения с таким особенным человеком, в определенном смысле, посланцем Высших сил, приводит их к жесткому и однозначному выводу о том, что такого рода события для данного человека (или группы людей, народа, государства) в принципе бессмысленны и нецелесообразны. Итог получается откровенно грустный. Иначе говоря, человек теряет возможность обогатить свой жизненный опыт вообще и применительно к умению разбираться в людях, в частности.

Аналогичная картина наблюдается и в связи с принципиальной отстраненностью почти всех людей от философии бытия.

Если посмотреть на ситуацию ухода библейской Марфы от духовного общения с Иисусом более серьезно и более основательно, то выявляется некоторые не только особенности ее личного менталитета, но и закономерности людей ее психотипа. И особенности существования внутреннего мира человека, ведущие к принципиальному отторжению большой и истинной духовности. Но не только в его жизни, как отдельного индивида, в частности, но и в жизни вообще. В том числе, жизни общества и государства, да и человечества в целом. Вот такие «небольшие» особенности и закономерности ситуации и имеют место быть. Все, что начинается порой с индивидуальной прихотливости и привередливости, сумасбродства и своенравности, капризности и причудливости, экстравагантности и демонстративности, в конечном счете, переходит в общественную и государственную политику и идеологию, психологию и философию. Иначе говоря, в принципиально более масштабные явления Бытия.

Нежелание девяносто девяти процентов людей хотя бы чуть серьезнее относиться к философии вообще, и к философии бытия, в частности, оборачивается гигантским ущербом не только для их индивидуального существования, но и для развития и эволюции и общества, и государства. Именно поэтому написаны десятки и сотни философских трудов о многогранной и интенсивной психологической и духовной деградации и России, и Европы. Идущей в Европе последние триста-четыреста лет особенно интенсивно.