Женщина в общественных движениях России

Въ севастопольскомъ бунт? 1830 г. 375 женщинъ приговорены къ гражданской смерти: он? шли на пушки и несли, и вели предъ собою своихъ д?тей. Новгородскiй бунтъ военныхъ поселянъ былъ также вдохновляемъ женщинами. Въ судебныхъ д?лахъ о неповиновенiи кр?постныхъ пом?щичьей власти – женщинъ 25 %. Могучiя настроенiя свободы всегда находили откликъ въ сердцахъ русскихъ женщинъ на вс?хъ общественныхъ ступеняхъ и, однажды выйдя на защиту какихъ-либо попранныхъ правъ, русская женщина далеко опережала мужчинъ энергiей и стойкостью своего святого фанатизма.

Учиться и освобождаться – стихiйный женскiй потокъ, смутившiй своею широкою волною даже т?хъ, кто его будилъ къ жизни. Жоржъ-зандисты сороковыхъ годовъ очень сплоховали, когда русская женщина взялась добиваться эмансипацiи р?шительно и серьезно. Даже Тургеневъ, съ грустною ревностью «лишняго челов?ка», закрылъ глаза на Лизу, Наталью и Елену, когда он?, не дождавшись на свои «проклятые вопросы» отв?та отъ Рудиныхъ и Лаврецкихъ, пошли искать учителей въ Добролюбов?, Чернышевскомъ, въ молодой редакцiи «Современника», въ Писарев?, Некрасов?, Салтыков?. Тургеневъ уклончиво отд?лался отъ новыхъ женщинъ каррикатурами Евдоксiи Кукшиной и Матрены Суханчиковой и только въ «Нови» попробовалъ найти для освобождающейся д?вушки симпатичныя краски Марiанны. Но и то было поздно: картина устар?ла и «не вышла». Писемскiй грязно плевался фельетонами Никиты Безрылова и «Взбаламученнымъ моремъ». Гончаровъ сокрушался о гр?шной строптивой В?р? и возводилъ на пьедесталъ, какъ богиню «женственности», красивую двуногую телку, кроткую Мар?иньку. Если просл?дить въ литератур? 1860–1870 годовъ отношенiе авторовъ къ женскому вопросу, то наблюдается сл?дующее странное д?ленiе: противъ новыхъ женщинъ вс? крупные беллетристы эпохи, но ни одного сколько-нибудь талантливаго публициста; за новыхъ женщинъ – вс? первоклассные публицисты въ проз? и стихахъ, но ни одного крупнаго беллетриста. Чернышевскiй взялся поправить проб?лъ и, въ ст?нахъ Петропавловской кр?пости, написалъ «Что д?лать»: романъ соцiалистическихъ грезъ, лишенный художественнаго значенiя, но опред?ляющiй ц?лую эпоху въ русскомъ женскомъ вопрос? своимъ громовымъ усп?хомъ, котораго вполн? заслулшла его дидактическая энергiя, строгая ясность силлогизмовъ, стойкость и логическая доказательность программы. В?ра Павловна – эта Елена изъ тургеневскаго «Наканун?» въ демократическомъ варiант?, наконецъ нашедшая себ? русскiй идейный бракъ и русское идейное д?ло, – стала идеаломъ для сотенъ образованныхъ д?вушекъ и женщинъ, a мастерская ея – откровенiемъ ихъ и руководствомъ къ практической работ?. Участвуя въ недавней газетной кампанiи въ пользу разр?шенiя «Что д?лать» къ обращенiю въ Россiи, я долженъ былъ изучиль полемическiя нападки на романъ и перечитать вс?хъ, кто сему яду пытался дать противоядiе. Ничто не возмущало ихъ больше стремленiя женщинъ сложиться въ рабоче-образовательныя ассоцiацiи. Свободные трудъ и общежитiя, коммуны женщинъ, сбросившихъ съ себя зависимость отъ мужней власти и отцовской опеки, вызывали ярое озлобленiе, ц?лые томы клеветъ и доносовъ по начальству. Особенно знаменита осталась въ л?тописи женской эмансипацiи петербургская коммуна, организованная Сл?пцовымъ, не потому, что она была удачна, но потому, что ее атаковали съ нарочитымъ б?шенствомъ. Противъ нея направлены два романа: «Некуда» Л?скова и часть «Кроваваго пуфа» Всеволода Крестовскаго. Это эпоха трагическихъ воплей объ угнетенныхъ дочерями родителяхъ и обиженныхъ женами мужьяхъ. Въ д?йствительности же, patria potestas стояла на фундамент? своемъ столь прочно и такъ мало разсчитывала поступиться своими правами, что десятки д?вушекъ, чтобы вырваться изъ-подъ семейнаго гнета, вступали въ фиктивные браки съ мужчинами одинаковыхъ съ ними уб?жденiй, получая отъ мужа немедленно всл?дъ за обрядомъ в?нчанiя отд?льный видъ на жительство, съ полною свободою д?йствiя. Въ конц? шестидесятыхъ и въ первой половин? семидесятыхъ годовъ фиктивный бракъ становится въ русской интеллигенцiи только что не институтомъ обычнаго брака. Особенно усердно приб?гали къ нему д?вушки, желавшiя получить заграничный паспортъ, чтобы учиться въ Цюрих?, Париж?, Гейдельберг?. Политическiе процессы семидесятыхъ годовъ провели предъ глазами русской публики десятки фиктивныхъ женъ и фиктивныхъ мужей. Интересно въ этомъ отношенiи «д?ло пятидесяти» (1877 г.), гд? фиктивный бракъ, вообще, то и д?ло является, какъ излюбленное и очень удачное орудiе совс?мъ не брачныхъ ц?лей. Въ частности же им?лся въ немъ такой эпизодъ, очень полно характеризующiй смыслъ и ц?ль этого освободительнаго компромисса. Свид?тель священникъ Ансеровъ обвинялъ подсудимыхъ сестеръ Субботиныхъ въ томъ, что он? сбивали дочь его, гимназистку, на вы?здъ за границу съ ц?лью полученiя высшаго образованiя: y д?вушки были болъшiя математическiя способности. Такъ какъ Ансеровъ не соглашался отпустить дочь ран?е, ч?мъ она выйдетъ замужъ, то Субботины не замедлили подыскать подруг? фиктивнаго жениха, въ лиц? Кардашева, тоже подсудимаго по д?лу пятидесяти. Ho Ансеровъ прозр?лъ хитрость, и бракъ не состоялся. Въ семь? не безъ урода, и впосл?дствiи многiе изъ фиктивныхъ браковъ стали очень фактическимъ несчастiемъ для сторонъ, ихъ заключившихъ; были мужья, которые, изм?нивъ принципамъ идейнаго братства, нагло порабощали своихъ номинальныхъ женъ предъявленiемъ супружескихъ правъ по закону; были и жены, которыя, стар?я, бол?я, утомлялись жизнью, очень безцеремонно садились на шею своихъ условныхъ супруговъ. Но несравненно больше прим?ровъ, что фиктивный бракъ обращался въ фактическiй и иногда очень счастливый – съ теченiемъ времени, по взаимному уваженiю и сознательной любви ознакомившихся супруговъ. В?дь и бракъ В?ры Павловны съ Лопуховымъ, собственно говоря, сложился въ бракъ такимъ образомъ, a въ начал? онъ тоже фиктивный, ради законнаго б?гства отъ папеньки съ маменькой. И наконецъ, nomina sunt odiosa, но можно бы указать прим?ры фиктивныхъ браковъ, тянувшихся десятки л?тъ, при строгомъ сохраненiи мужемъ и женою дружескихъ отношенiй, съ честнымъ соблюденiемъ обоюдной свободы во вс?хъ отношенiяхъ. Достоевскiй бросилъ очень черныя краски на нигилистическiй фиктивный бракъ въ «Б?сахъ» (чета Шатовыхъ). Какъ всякiй компромиссъ, и этотъ обычный институтъ семидесятыхъ годовъ заключалъ въ себ? самоубiйственныя противор?чiя, которыя своими неудобствами и свели его на н?тъ. Но грязно клеветали т?, кто, какъ впосл?дствiи Дьяковъ и Цитовичъ, старались изобразить фиктивные браки «нигилистовъ» уловкою для распутныхъ людей разнуздать свои прихоти и похоти. Зд?сь не т?ло выходило за т?ло, a документъ за документъ. Насколько мало значенiя придавали фиктивно брачущiеся, не говоря уже о половомъ интерес?, просто вопросу личности, можетъ служить прим?ромъ опять-таки «д?ло пятидесяти»: княгиня Цицiанова, рожденная Хоржевская, вышла замужъ (фиктивно) за князя Александра Цицiанова въ город? Одесс? и в?нчалась съ нимъ 13-го iюля 1875 г., т. е. въ тотъ же самый день когда князь Александръ Цицiановъ присутствовалъ въ качеств? свид?теля въ г. Москв? при бракосочетанiи (тоже фиктивномъ) супруговъ Гамкрелидзе.

VI

«Много, очень много обвиненiй сыпалось на насъ со стороны г. прокурора. Относительно фактической стороны обвиненiй я не буду ничего говорить, – я вс? ихъ подтвердила на дознанiи, но относительно обвиненiй меня и другихъ въ безнравственности, жестокости и пренебреженiи къ общественному мн?нiю, относительно вс?хъ этихъ обвиненiй я позволю себ? возражать и сошлюсь на то, что тотъ, кто знаетъ нашу жизнь и условiя, при которыхъ намъ приходится д?йствовать, не броситъ на насъ ни обвиненiя въ безнравственности, ни обвиненiя въ жестокости».

Эти спокойныя, скромныя слова русской д?вушки-революцiонерки были произнесены почти что подъ вис?лицею: это посл?днее слово подсудимой Софьи Перовской въ отв?тъ на обвинительную р?чь Муравьева, по д?лу 1-го марта. Въ половин? девяностыхъ годовъ я им?лъ случай познакомиться съ старымъ свитскимъ генераломъ, который допрашивалъ Перовскую. Этотъ челов?къ пропустилъ сквозь свои руки сотни, если не тысячи, борцовъ русскаго освободительнаго движенiя, смотр?лъ на нихъ съ чиновнаго высока, равнодушно-злобно, какъ на беззащитнаго врага, подлежащаго, сколько онъ тамъ ни барахтайся, роковому, непрем?нному растоптанiю. Но Перовскую онъ уважалъ.

– За что?

Генералъ долго молчалъ, потомъ признался:

– Ужъ очень она насъ презирала. Другiя ненавид?ли, a эта презирала.

Мужество сознательнаго энтузiазма борьбы и презр?нiя къ врагу не оставило Перовскую до роковой петли. Ужасный экзаменъ смертной казни былъ ею выдержанъ съ безприм?рнымъ мужествомъ. Почти неслыхавная вещь произошла: вс? казнимые, какъ бы храбро ни встр?чали конецъ свой, бл?дн?ютъ на эшафот?, a Софья Перовская вдругъ загор?лась румянцемъ, точно нев?ста предъ алтаремъ.

Софья Перовская – заключительное по энергiи слово того политическаго энтузiазма, въ которомъ жила и которымъ жила женщина семидесятыхъ годовъ. Лучшую характеристику этого энтузiазма дала въ 1874 году записка испуганнаго врага – знаменитый докладъ министра юстицiи гр. Палена. Этотъ докладъ приписываетъ главный усп?хъ революцiонной пропаганды «им?ющимся въ ея сред? въ немаломъ количеств? молодымъ женщинамъ и д?вушкамъ», сод?йствовавшимъ «покрыть с?тью революцiонныхъ кружковъ большую половину Россiи». Изъ 23 пунктовъ пролаганды, поименованныхъ Паленомъ, 6 находились подъ руководствомъ женщинъ: Іешернъ фонъ Герцфельдъ, Субботиной, Цв?тковой, Андреевой, Колесниковой, Брешковской, Охременко. Паленъ съ нескрываемымъ ужасомъ отм?чаетъ факты многочисленныхъ поб?дъ революцiи въ семейныхъ н?драхъ самыхъ, казалось бы, благонадежныхъ и монархическихъ очаговъ. «Такъ, – жалуется онъ, – жена оренбургскаго жандармскаго полковника Голоушева не только не отклоняла сына своего отъ участiя въ д?л?, а, напротивъ того, помогала ему сов?тами н св?д?нiями. Такъ, весьма богатая и уже пожилая женщина, курская пом?щица Софья Субботина, не только лично вела революцiонную пропаганду среди ближайшаго крестьянства, но склонила къ тому же свою воспитанницу Шатилову и дочерей, даже несовершеннол?тнихъ, посылала доканчивать образованiе въ Цюрихъ. Такъ, дочери д?йствптельныхъ тайныхъ сов?тниковъ., Наталья Армфельдъ, Варвара Батюшкова и Софья Перовская, дочь генералъ-маiора Софья Лешернъ фонъ Герцфельдъ и многiя другiя шли въ народъ, занимались полевыми поденными работами, спали вм?ст? съ мужиками, товарищами по работ?, и за вс? эти поступки, по-видимому, не только не встр?чали порицанiя со стороны своихъ родственниковъ и знакомыхъ, а, напротивъ, сочувствiе и одобренiе». По счету Палена, на 620 мужчинъ, привлеченныхъ въ 37 губернiяхъ по политическимъ д?ламъ, приходится 158 женщинъ. Это отношенiе 1:4, очень характерно, – бол?е того: оно нацiонально, если мы вспомнимъ указанное выше 25 %, 30 %-ное отношенiе женщинъ къ мужчинамъ въ простонародныхъ бунтахъ николаевскаго времени и въ ссылк? за неповиновенiе пом?щичьей власти.

Женщины чайковцевъ, женщины долгушинцевъ, женщины нечаевскаго д?ла… Но первымъ политическимъ процессомъ, который потрясъ общество зр?лищемъ именно женской революцiонной готовности, остается все-таки «д?ло пятидесяти», съ шестнадцатью обвиняемыми женщинами. Изъ нихъ шесть пошло на каторгу, дв? – въ рабочiй домъ, a остальныя – въ Сибирь на поселенiе.

Глазамъ не в?рю —
На казнь идти и гимны п?ть
И въ пасть некормленному зв?рю
Безъ содроганiя гляд?ть!

Это мрачное нзумленiе майковскаго Децiя охватило всю старую Россiю, когда предъ нею, какъ восторженно разсказываетъ Степнякъ, «лучезарныя фигуры д?вушекъ, съ спокойнымъ взоромъ и съ д?тски безмятежной улыбкой на устахъ, прошли туда, откуда н?тъ возврата, гд? н?тъ м?ста надежд?». Умирающiй Некрасовъ послалъ участницамъ д?ла стихотворенiе – последнiй стонъ своей измученной души. Потрясенный, растерянный Полонскiй явился простодушнымъ выразителемъ общественнаго смущенiя, написавъ чуть ли не лучшую и самую страстную свою вещь:

Что мн? она? Не жена, не любовница
И не родная мн? дочь;
Такъ, отчего жъ ея доля проклятая
Спать не даетъ мн? всю ночь?
и т. п.

A Тургеневъ глубоко задумался и прi?халъ въ Петербургъ, чтобы присутствовать на политическомъ процесс? Южно-русскаго рабочаго союза, отд?ленномъ отъ «д?ла пятидесяти» двумя м?сяцами. И въ высшей степени знаменательно, что сербскiй переводчикъ «Нови» не нашелъ лучшаго способа комментировать этотъ политическiй романъ, какъ – приложивъ къ нему предисловiемъ посл?днее слово С. И. Бардиной. Впосл?дствiи Тургеневъ посвятилъ памяти Софьи Перовской свой знаменитый «Порогъ».

У каждаго политическаго движенiя есть свои мистики. Одинъ изъ нихъ, въ глухомъ сибирскомъ городк?, ув?рялъ меня, что для русской женской эволюцiи вообще, a для революцiи въ особенности, апокалипсическое имя – Софья. Оно, д?йствительно, чрезвычайно часто повторяется и въ боевыхъ революцiонныхъ реляцiяхъ: Софья Перовская, Софья Лешернъ, Софья Бардина, Софья Гинсбургъ, и въ л?тописяхъ научнаго женскаго движенiя: Софья Кавелина, Софья Ковалевская. Софь? Перовской, какъ террористк?, суждено было взять самую высокую ноту революцiоннаго дiапазона. Софь? Бардиной – выпало на долю суммировать причины, сд?лавшiя русскую женщину душою революцiи. Ея знаменитое посл?днее слово на суд? – евангелiе той «мирной культурной пропаганды», которою дышало русское освободительное движенiе до перелома, ознаменованнаго выстр?ломъ В?ры Засуличъ. Я позволю себ? напомнить два м?ста изъ этой общей программы, гд? Софья Бардина, какъ женщина, говоритъ за женщинъ:

– Относительно семьи я также не знаю: подрываетъ ли ее тотъ общественный строй, который заставляетъ женщину бросать семью и идти для скуднаго заработка на фабрику, гд? неминуемо развращаются и она, и ея д?ти; тотъ строй, который вынуждаетъ женщину, всл?дствiе нищеты, бросаться въ проституцiю и который даже санкцiонируетъ эту проституцiю, какъ явленiе законное и необходимое во всякомъ благоустроенномъ государств?; или подрываемъ семью мы, которые стремимся искоренить эту нищету, служащую главн?йшей причиной вс?хъ общественныхъ б?дствiй, въ томъ числ? и разрушенiя семьи?

И – конецъ р?чи, который хорошо и справедливо звучитъ еще и для нашихъ дней:

– Наступитъ день, когда даже и наше сонное и л?нивое общество проснется и стыдно ему станетъ, что оно такъ долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать y себя своихъ братьевъ, сестеръ и дочерей и губить ихъ за одну только свободную испов?дь своихъ уб?жденiй! И тогда оно отомститъ за нашу гибель… Пресл?дуйте насъ – за вами пока матерiальная сила, господа; но за нами сила нравственная, сила историческаго прогресса, сила идеи, a идеи – увы! – на штыки не улавливаются!

Бардина, безъ ложной скромности, могла бы прибавить:

– A не улавливаютея идеи на штыки потому, что мы идемъ на штыки за идеи! И идемъ не однажды, не случайно, не мгновеннымъ порывомъ и вдохновенiемъ страсти, но изо дня въ день, годъ за годомъ, всю свою жизнь!

Для вс?хъ этихъ женщинъ, покуда он? въ Россiи, жизнь д?лится на тюрьму и д?ятельность. Если он? не въ тюрьм?, значитъ – он? агитируютъ. Если он? не агитируютъ, значитъ, он? въ тюрьм?. Какой фантастическiй романъ можетъ сравниться съ бiографiей Перовской, съ ея арестами, поб?гами, переод?ванiями, отчаянною работою въ подкопахъ, тюрьмами и перелетами изъ конца въ конецъ по Россiи? Но в?дь Перовская – только наибол?е типическая индивидуальность, бол?е или мен?е такъ жили вс? ея подруги по д?лу. Ихъ фанатизмъ къ работ? свободы страшенъ въ своей несокрушимой гибкости, какъ клинокъ толедской стали. Когда, въ 1878 г., не удалась вооруженная попытка отбить y жандармовъ Войнаральскаго, участники покушенiя гораздо больше, ч?мъ полицiи, боялисъ: что скажутъ женщины партiи? что скажетъ Перовская? Гартманъ съ товарищами р?шили – въ случа? обыска, не отдаваться живыми, похоронить себя вм?ст? съ жандармами подъ разваливами дома. Ho y кого не дрогнетъ рука произвести самоубiйственный взрывъ? Общимъ р?шенiемъ выбираютъ Перовскую. Софь? Лешернъ смертная казнь зам?нена пожизненною каторгою. Она впала въ истерику и рыдала весь день, оскорбленная, что y нея отняли честь умереть съ товарищами – Браднеромъ, Антоновымъ и Осинскимъ. Лешернъ была взята при вооруженномъ сопротивленiи. Гд? женщины революцiи, тамъ, посл? выстр?ла Засуличъ, почти всегда и вооруженное сопротивленiе. Он? не боялись ни боя, ни тюрьмы, ни казней. Он? – «неисправимыя». Кутиновская б?житъ изъ Нерчинска. На свободу? Н?тъ – только, чтобы стр?лять въ генералъ-губернатора Ильяшевича. Имя В?ры Засуличъ впервые мелькаетъ мимоходомъ еще въ нечаевскомъ процесс?! Кто разъ появился ва роковомъ красномъ фон?, остается на немъ в?чно, лишь перем?щаясь, какъ св?тящаяся муха. Мужчины устаютъ, мужчины м?няютъ мн?нiя, мужчины иногда просятся на отдыхъ и сдаются на капитуляцiю подъ милостивыя условiя частныхъ амнистiй. Въ женской революцiи процентъ сдающихся до того ничтоженъ, что даже не легко припоминаются имена. Въ организаторскихъ съ?здахъ 1879 года, р?шившихъ судьбу Александра II, участвовали равно мужчины и женщины, но женская группа ихъ не выд?лила впосл?дствiи ни Тихомирова въ кофточк?, ни Гольденберга въ юбк?. Когда женщина старой русской революцiи устаетъ и не над?ется на свои силы, чтобы дал?е нести свой крестъ мести и печали, y нея одинъ выходъ – въ могилу. Бывали годы, наполненные такимъ отчаянiемъ женскимъ, что самоубiйства повторялись чуть ли не эпидемически. Ужасенъ въ этомъ отношенiи некрологъ 1883-ro года, въ теченiе котораго въ Женев? застр?лилась Софья Бардина, въ Берн? отравилась Евгенiя Завадская, въ Красноярск? отравиласъ Колотилова, въ Енисейск? – Лидiя Клейнъ, въ дом? предварительнаго заключенiя пов?силась Настасья Осинская, сестра знаменитаго Валерiана Осинскаго, пов?шеннаго въ Кiев? въ 1879 году – и рабочiй Бочинъ въ Якутской области задушилъ Елену Южакову, въ развязк? романической исторiи, что, собственно говоря, сл?дуетъ отнести тоже къ разряду нравственныхъ самоубiйствъ. И, все-таки, опять надо сказать: женскiе нервы выдерживали борьбу съ большею выносливостью, ч?мъ мужскiе. Просматривая въ книг? Бурцева некрологи революцiи съ 1875 года по 1896 годъ, я насчиталъ 48 мужскихъ самоубiйствъ на 15 женскихъ. Количество женскихъ сумасшествiй относится къ мужскому, какъ 5:12. Цифры эти, конечно, далеки отъ точности и, при томъ, говорятъ только о вождяхъ, такъ сказать, объ аристократiи движенiя: масса отъ нихъ ускользнула и врядъ ли поддается подсчету, – но схему отношенiй он?, во всякомъ случа?, даютъ – и съ достаточною выразительностью. Наоборотъ, выносливость физическая, какъ и сл?довало ожидать, несравненно дольше сохраняетъ мужчинъ въ тюрьм? и ссылк? и д?лаетъ бол?е удачными ихъ поб?ги. Для женщины Восточная Сибирь и каторжная тюрьма – смертный приговоръ, растянутый не бол?е, какъ на два, на три года, много – на пять л?тъ. Поразительный прим?ръ В?ры Фигнеръ, которую не могли ни заморить, ни изм?нить двадцать л?тъ шлиссельбургской кельи, своею исключительностью только подчеркиваетъ общее правило. Уходя въ революцiю, женщина твердо знала, что обрекаетъ себя на смерть скорую и неминуемую – отъ правительственной ли кары, отъ своей ли руки, что революцiонная работа есть самый быстрый и в?рный способъ украсть y себя жизнь. Но р?дко кого смущало это сознанiе. Сильные женскiе характеры встаютъ одинъ за другимъ непрерывною ц?пью – и не только по одиночк?, a очень часто ц?лыми группами. Революцiя им?етъ свои женскiя династiи: сестры Фигнеръ, сестры Любатовичъ, Субботины. Разсматривая женскiя революцiонныя самоубiйства, не трудно вид?ть, что большинство ихъ создано или, д?йствительно, такою безысходностью положенiя, что только и остается – перер?зать себ? осколкомъ стакана сонную артерiю, какъ Гинсбургъ въ Шлиссельбург?, или вполн? понятнымъ отчаянiемъ ранней юности. Въ 1881 году въ Красноярск? пов?силась семнадцатил?тняя Викторiя Гуковская, осужденная на поселенiе по одесскому д?лу въ 1879 году, когда ей было всего 14 л?тъ. Не то удивительно, что ребенокъ лишилъ себя жизни, – удивительно, что онъ терп?лъ жизнь два года!

VII

Система «просв?щеннаго абсолютизма» оказалась не по плечу русской монархiи, и въ 1887 году императоръ Александръ III написалъ на доклад? графа Делянова свою знаменитую резолюцiю:

– Прекращай образованiе!

Резолюцiя опоздала: Александръ III, съ обычною ему откровенностью, только прямо приказалъ и назвалъ по имени процессъ, длившiйся уже 15 л?тъ. Для мужского образованiя р?шительною эрою прекращенiя была поб?да толстовской классической системы. Для женскаго – одновременное правительственное сообщенiе, направленное противъ русскихъ студентовъ въ Цюрих?, отъ 21 мая 1873 года. Этотъ зам?чательный документъ, сохранившись для потомства, будетъ возбуждать въ грядущихъ в?кахъ такое же печальное изумленiе, съ какимъ мы читаемъ «Молотъ на в?дьмъ» какого-нибудь Спренглера или «Демономанiю колдунiй» Бодена: несокрушимый мавзолей челов?ческаго самодурства и лукаваго суев?рiя! Изв?стно, что въ документ? этомъ русскiя учащiяся женщины приравнены къ проституткамъ, a д?вушки обвинены въ изученiи акушерства съ спецiальною ц?лью д?лать выкидыши. За неим?нiемъ другого авторитета къ подтвержденiю этихъ сплетенъ, правительственному сообщенiю пришлось ссылаться на квартирныхъ хозяекъ города Цюриха: Марта Швердлейнъ приглашена въ судьи и законодательницы нравственности! Въ политической части своей документъ гласитъ чистосердечно: не желаю студентокъ за границею, потому что ими держится революцiовная почта и создается вихрь политической агитацiи. «Правителъство не можетъ допустить мысли, чтобы два-три докторскiе диплома могли искупить зло, и потому признаетъ необходимымъ положить конецъ этому ненормальному движенiю».

Такимъ образомъ государство не пост?снилось оклеветать своихъ образованныхъ женщинъ предъ ц?лымъ мiромъ. Правда, что, мимоходомъ, оно и себя не пожал?ло въ этомъ правительственномъ сообщенiи, торжественно и буквально провозгласивъ себя «отставшимъ отъ другихъ европейскихъ государствъ». Клевета эта русскимъ учащимся женщинамъ, что называется, сокомъ вышла – даже и за границею, не говоря уже объ отечественныхъ н?драхъ. Нев?роятный цинизмъ правительственнаго сообщенiя важенъ и любопытенъ еще и т?мъ, что онъ санкцiонировалъ почти дословно литературнуюттравлю и полемическiя идеи Л?скова, Клюшникова, Всеволода Крестовскаго, Болеслава Маркевича, Авенарiуса, отчасти Достоевскаго и другихъ борцовъ противъ женскаго просв?тительнаго движенiя, всуе призывавшихъ имя «семейнаго начала». Въ будущемъ же правительственпое сообщенiе приготовило полную программу для публицистической порнографiи Цитовича, для пасквилей Дьякова Незлобина и для фельетонной д?ятельности гг. Мещерскаго и Буренина, благополучно длящейся даже и до сего дня. Недостаетъ въ программ? только пагубнаго влiянiя инородцевъ и, въ особенности, евреевъ. Какъ ни дико правительственное сообщенiе, все же оно датировано царствованiемъ Александра II, когда государство не усовершенствовалось еще до взаимотравли гражданъ своихъ кишиневскими и бакинскими погромами. Но и этотъ малый проб?лъ государственнаго акта былъ усп?шно пополненъ усердiемъ частныхъ добровольцевъ – ташкентцовъ слова, ташкентцовъ печати, ташкентцовъ д?йствiя. Два свойства поражаютъ безпристрастнаго челов?ка, когда онъ читаетъ плоды двадцатииятил?тней литературно-государственной войны съ женскимъ умомъ: откровенный ирреализмъ ея – совершенное отсутствiе фактическаго наблюденiя, да и нежеланiе наблюдать, и головной развратъ вс?хъ этихъ отсебятинъ, преподносившихъ обществу, подъ видомъ семейной сатиры и морали, безудержную и вычурную порнографiю. Больше всего претерп?вали отъ этихъ половыхъ извращенiй общественной мысли женщины-врачи. Не только отдаленные потомки, но уже и молодые люди ХХ-го в?ка съ трудомъ пов?рятъ, что, всего пятнадцать л?тъ назадъ, можно было изображать сельскую школу уютнымъ и чуть не бархатами обитымъ гн?здышкомъ устар?вшей полуд?вицы на содержанiи влiятельнаго земца; въ школ? говорятъ по-французски, смакуютъ Арманъ Сильвестра и пьютъ тонкiе ликеры. Между т?мъ, это лишь одна изъ невинн?йшихъ фантазiй, которыми угощалъ свою публику покойный и, я думаю, тогда уже полубезумный Житель. Инородческое влiянiе на женскiй вопросъ въ Россiи опред?ляется соприкосновенiемъ русскаго прогресса съ польскимъ освободительнымъ движенiемъ и еврейскимъ равноправiемъ. Польское влiянiе сказывалось на русскихъ д?вушкахъ бол?е отвлеченно, – какъ общiй прим?ръ неутомимаго нацiональнаго стремленiя къ свобод?. Первый русскiй политическiй процессъ, въ которомъ участвуетъ женщина, – въ 1855 году, Возницкаго съ дочерью, за распространенiе въ Тамбовской губернiи прокламацiй о возстановленiи Польши. Въ 1863 году русскiя образованныя женщины стояли нравственно на польской сторон?, какъ, впрочемъ, и большая часть тогдашней интеллигенцiи. Было много участницъ повстанья не только мыслью и словомъ, но и д?ломъ. Знаменитая Анна Пустовойтова тутъ не прим?ръ, потому что она была полька по матери, получила польское воспитанiе, жила и вращалась исключительно въ польскомъ обществ?, такъ что русскаго въ ней – только фамилiя. Но были русскiя сестры милосердiя въ польскомъ лагер?, были св?тскiя женщины, энергично собиравшiя деньги для повстанцевъ. На это въ одинъ голосъ жалуются вс? художественные и фактическiе л?тописцы-патрiоты той эаохи: Л?сковъ, Всеволодъ Крестовскiй, въ особенности, Клюшниковъ, выбравшiй для своего «Марева» героинею русскую амазонку въ польской банд?. Но гораздо серьезн?е этихъ единичныхъ явленiй оказалось то сердечное сочувствiе и участiе, съ какимъ русскiя женщины встр?тили пл?нныхъ польскихъ бойцовъ за свободу посл? муравьевскихъ проскрипцiй. Влiянiе ссыльныхъ поляковъ на русскую интеллигенцiю началось еще съ Екатерининскихъ временъ, но никогда не получало большей интенсивности, ч?мъ посл? 63-го года. Учениковъ и, въ особенности, ученицъ польскихъ ссыльныхъ колонiй мы видимъ въ той «молодой Сибири», которая неизм?нно оказывается ыа передовыхъ постахъ каждаго русскаго освободительнаго движенiя. Помимо теоретическихъ средствъ культурнаго возд?йствiя, громадное значенiе им?ли, конечно, см?шанные польско-русскiе браки. Матери-полькя подарили русскому обществу много доблестныхъ сыновей и дочерей. Мать Некрасова была полька. Съ 1896 года я, съ постояннымъ вниманiемъ, сл?жу за процессомъ, покуда еще очень отвлеченнымъ и теоретическимъ, такъ называемаго польско-русскаго примиренiя. Никто не вноситъ въ него столько доброжелательной страстности, какъ женщины см?шанныхъ польско-русскихъ семей, переживающихъ личнымъ, домашнимъ надрывомъ глубокую скорбь проклятаго «спора славянъ между собою». Будемъ над?яться, что наступающiя великiя времена принесутъ успокоенiе и этимъ удрученнымъ сердцамъ: д?ло свободной Россiи – понять свободную Польшу, д?ло свободной Польши – подать братскую руку свободной Россiи.

Всесословныя учебныя заведенiя, развитыя эпохою реформъ Александра II, сблизили русскую д?вушку съ д?вушкою-еврейкою. Польское влiянiе на русскую женщину парализовалось н?сколько аристократичностью польской интеллигенцiи и ярко выраженнымъ нацiонализмомъ ея стремленiй. Русскiя передовыя движенiя всегда демократичны по существу, и, кажется, н?тъ на земномъ шар? мастеровъ, бол?е искусныхъ освобождаться отъ нацiональныхъ привязокъ для всемiрнаго гражданства, ч?мъ мы, русскiе «всечелов?ки». Космополитическiй идеалъ входитъ въ насъ вм?ст? съ западнымъ образованiемъ, a Достоевскiй даже проговорился, что мы съ нимъ родимся. Надежды нацiональной свободы всегда сливались y насъ съ мечтою международнаго братства. Русская свобода всегда грезится намъ, какъ ступень къ переустройству соцiальнаго строя во вселенной, какъ сигналъ къ свобод? всего мiра. И н?тъ въ ц?ломъ мiр? движенiя свободы безъ участiя русскихъ бойцовъ. Необыкновенно типическая и яркая т?нь Бакунина безсмертна въ русской революцiи, и женщины отзываются ея призывамъ едва ли не съ большею живостью, ч?мъ мужчины. Русскiя сестры милосердiя перевязывали раны гарибальдiйцевъ и герцоговинскихъ повстанцевъ. Он? были всюду, гд? мужчины дрались за свободу. Баррикады парижской коммуны им?ли русскую представительницу, въ лиц? Корвинъ-Круковской (Жакляръ), a въ организацiи миланскаго возстанiя 1897 г. на первомъ план? стоитъ русская соцiалистка, женщина-врачъ Анна Кулишова. Этотъ природный демократизмъ и космополитизмъ русской натуры дали широкое поле къ сближенiю нашихъ д?вушекъ съ еврейками. Несмотря на вс? ужасы и массовыя преступленiя, направленныя противъ евреевъ въ Россiи посл?днихъ двухъ десятковъ л?тъ, въ настоящее время ясно, что антисемитизмъ не есть наше органическое зло и никогда имъ не былъ. Это преходящiй наносъ. Онъ вспыхиваетъ въ русскомъ народ?, какъ скверная историческая привычка, поощряемая и подстрекаемая еще бол?е скверною политикою самодержавной бюрократiи Игнатьевыхъ, Плеве и Булыгиныхъ. Впечатл?нiя кишиневскаго погрома съ поразительною яркостью доказали единство въ дух? обществъ русскаго и еврейскаго. Глубокiй стыдъ покрылъ тогда всю мыслящую Россiю, и для десятковъ тысячъ русскихъ людей, до т?хъ поръ беззаботныхъ къ политическимъ вопросамъ, дата кишиневскаго погрома сд?лалась датою прозр?нья внутрь себя, сигналомъ къ воплю: такъ дальше жить нельзя! такъ жить позорно! Д?ло еврейскаго равноправiя и д?ло русской свободы неразрывны, и одно не осуществимо безъ другого. Наглядн?йшимъ показанiемъ искусственности русскаго антисемитизма является его однополость. Русскiй антисемитизмъ – сплошь мужской, женскаго антисемитизма въ Россiи не было и, см?ю думать, н?тъ. Единичныя выходки противъ евреекъ какой-нибудь старой начальницы гимназiи или классной дамы, начитавшейся въ «Новомъ Времени» доказательствъ г. Меньшикова, что евреи виноваты въ б?дствiяхъ японской войньг, говорятъ только о дурномъ влiянiи антисемитическихъ демагоговъ на весьма р?дкiя, исключительно слабыя головы, къ тому же – отходящаго покол?нiя. Товарищескiя отношенiя мальчиковъ-евреевъ съ русскими мальчиками въ среднихъ учебныхъ заведенiяхъ иногда портятся, и даже довольно обостренно, антисемитическими предуб?жденiями, перенятыми отъ взрослыхъ. Въ женскихъ учебныхъ заведенiяхъ это большая р?дкость. И, гд? есть подобная вражда, можно быть твердо ув?реннымъ: ее породила и развиваегь искусственная дрессировка, приказанная свыше. Тамъ же, гд? д?ти предоставлены сами себ?, – напротивъ: я, наприм?ръ, лично слыхалъ много разъ, какъ русскiя д?вочки выражали негодованiе, что вотъ такая-то учится въ класс? лучше вс?хъ, но ей не даютъ перваго м?ста, потому что еврейка. Въ высшемъ образованiи, еврейки-курсистки заняли передовыя позицiи съ такою твердостью и такъ по достоинству, что опять-таки всякое русское общественное д?ло находило въ нихъ самый живой и д?ятельный нервъ свой. Въ русскую женскую силу подруги-еврейки внесли свою быструю отзывчивость, впечатлительность, свой общительный пламенный и упорный темпераменгъ. При томъ, русская образованная еврейка – обыкновенно, пылкая энтузiастка именно русскаго соцiальнаго прогресса. Типы современной еврейской молодежи, изображаемые талантливымъ Юшкевичемъ, чрезвычайно многозначительны въ этомъ отношенiи. Даже соблазнительный нацiоналистическiй идеалъ сiонизма, по-видимому, часто встр?чаетъ камень преткновенiя въ этомъ своеобразномъ патрiотизм?. А революцiонная русская исторiя считаетъ въ своемъ недолгомъ прошломъ столько еврейскихъ жертвъ за русское д?ло, что могильными курганами ихъ можно бы уставить дорогу отъ Парижа до Петербурга. Классическiй тезисъ петербургскаго охранительства, что «революцiю д?лаютъ жиды» звучитъ слишкомъ розовымъ самоут?шенiемъ, но, конечно, безъ еврейской энергiи, русская освободительная борьба шла бы впередъ гораздо бол?е медленнымъ шагомъ. Сочетанiе двухъ народныхъ темпераментовъ сд?лало ее гибкою, живучею, безсонною. Еврейскiй элементъ – дрожжи, которыя поднимаютъ богатую опару талантливой русской обломовщины.

VIII

Много враговъ им?ла русская женщина за сорокол?тiе, отд?ляющее насъ отъ эпохи реформъ, друзей же и союзниковъ – мало. И т?, съ которыми осталась она въ семидесятыхъ годахъ и шла дальн?йшими десятил?тiями, были, если сильны талантами и кр?пки уб?жденiемъ, то слабы государственнымъ авторитетомъ. Все свое современное просв?тительное значенiе русская женщина создала и завоевала сама – безъ штурмовъ, но долгими и упорными блокадами, отразивъ тысячи жестокихъ вылазокъ. Въ свое время мы вид?ли, какъ переродились русскiе жоржъ-зандисты, когда идеи женской эмансипацiи стали переходить изъ мечтанiй въ д?йствительность. Ученики Чернышевскаго, Михайлова, Писарева, Шелгунова оказались много тверже своихъ предшественниковъ, и теоретическая защита женскаго вопроса не умолкала, посл? шестидесятыхъ годовъ, ни на единый день. Но, во-первыхъ, образъ жизни трибуновъ переходной эпохи былъ кочевой до такой непроизвольной степени, что, выйдя изъ дома въ редакцiю, публицистъ вм?сто того вдругъ оказывался въ Олонецк? или въ Пинег?. Во-вторыхъ, вожди – не войско. Восьмидесятые годы во многомъ напоминаютъ Павловъ терроръ съ тою разницею, что, вм?сто безумной запальчивости, правительственный обухъ воскресшаго гатчинскаго режима опускался на оц?пен?лую Россiю холодно, разсчетливо, a потому и съ бол?е тяжкими результатами. Этому времени, помимо прямыхъ его репрессiй, удалась та реакцiя, которая опасн?е ссылокъ, тюремъ и вис?лицъ: оно усп?ло развратить общество. Режимъ эпохи неутомимо твердилъ о семь?, нацiи, долг?, подвиг? и п?лъ сладкогласные гимны ? la russe во славу доброд?тели. Однако, на самомъ д?л?, во вс?хъ культурныхъ отрасляхъ жизни онъ строго проводилъ программу весьма недоброд?тельнаго Наполеона III: убивай политическую мысль и оставь людямъ ихъ удовольствiя. Это пора систематическаго оглупленiя университетовъ, печати, театра, – всего, что можетъ сод?йствовать политическому общенiю подданныхъ. И, наоборотъ, пора открытаго покровительства вс?мъ эгоистическимъ наклонностямъ и страстишкамъ, – съ поразительыою быстротою переработавшимъ огромную часть нашей интеллигенцiи въ обывательщину чеховскихъ разсказовъ. Однимъ изъ наибол?е мрачныхъ и хроническихъ симптомовъ этого разврата эпохи была открытая война противъ женскаго образованiя и труда. Правительство вело ее при полномъ сочувствiи значительной доли буржуазныхъ группъ, въ которыя частiю выродились и отъ которыхъ слишкомъ много зависятъ даже и свободныя русскiя профессiи.

Удивительную скачку съ головоломными препятствiями представляетъ собою исторiя русскаго женскаго просв?щенiя въ два посл?днiя царствованiя! Съ 6-го августа 1882 года по 8 мая 1886 года тянется смертельная агонiя женскихъ высшихъ курсовъ. Сыпятся циркуляры, обрывающiе или ст?сняющiе доступъ въ среднiя учебныя заведенiя для д?вочекъ низшихъ сословiй и для дочерей недостаточныхъ родителей. Много и справедливо писано въ защиту «кухаркина сына», съ т?хъ поръ, какъ ему, къ восторгу кн. Мещерскаго, объявилъ войну покойный графъ Деллновъ. Педагогическiя мытарства и страданiя «кухаркиной дочери» проходили и проходятъ подъ шумокъ. Обществу все какъ-то не до нихъ! И это «не до нихъ» опасн?е и горше правительственной репрессiи. Когда какая-нибудь высокопоставленная патронесса лепечетъ депутацiи д?вушекъ, ищущихъ высшаго образованiя, полурусскимъ своимъ языкомъ о необходимости быть женою и матерью и прясть шерсть y домашняго очага, это не удивительно: другого и ждать нельзя. Но, когда подобныя же разсужденiя всплывали на страницахъ спецiальныхъ журналовъ, обороняя отъ женской конкурренцiи мужчинъ-врачей или адвокатовъ, то становилось жутко и «за челов?ка страшно». A в?дь такiе Геростратовы эффекты въ девяностыхъ годахъ повторялись сплошь и рядомъ.

Конецъ девяностыхъ годовъ ознаменованъ въ Европ? ростомъ такъ называемаго феминистическаго движенiя. У насъ въ Россiи теоретическими именами оно представлено очень слабо. Но, если вглядываться въ культурную работу посл?днихъ десятил?тiй, то он? оказываются полны практическаго, инстинктивнаго феминизма, трудившагося, не называя себя, можетъ быть, иногда и безсознательно, но не покладая рукъ и поднявшаго русскую женщину на уровень гражданскаго развитiя, которое, въ настоящее время, д?лаетъ очереднымъ вопросомъ приближающейся русской свободы – вопросъ о женскомъ политическомъ равноправiи въ будущемъ государств?.

Съ поразительною быстротою идутъ времена. Когда мы перевалили изъ, XIX стол?тiя въ ХХ-ое, русское общество очень увлеклось было симпатичною соцiальною игрушкою, изв?стною подъ громкимъ именемъ «борьбы съ проституцiей». Борьба эта, поставленная на почву филантропическихъ, полицейскихъ и просв?тительныхъ средствъ, при вс?хъ своихъ частичныхъ усп?хахъ, всегда казалась мн? доброжелательною, но довольно безплодною суетнею сов?стливаго благодушiя. Возливая ц?лительный елей на явленiя, аболицiонизмъ забываетъ о причинахъ, елеями не исц?ляемыхъ. Причины же кроются въ томъ, что проституцiя – единственный способъ труда, который выгоденъ женщин? русскаго городского пролетарiата, ибо цифра честнаго заработка рабочей труженицы кончается y насъ тамъ, гд? начинается цифра заработка проститутки. Наилучшая работница-портниха (это высшiй заработокъ женскаго ремесленнаго труда въ Петербург?) получаетъ 30 рублей въ м?сяцъ, самая плохая неудачница – проститутка 40 рублей. Въ этой книг? въ большей части своей посвященной вопросу о проституцiи, я стою на такой точк? зр?нiя. «Наша проституцiя происхожденiя экономическаго. На иныя причины къ проституцiи, не экономическiя, русская статистика отд?ляетъ всего лишь отъ 5 до 10 % проститутокъ. Корень проституцiи – женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной плат?. Женщина поставлена въ невозможность существоватъ иначе, какъ на счетъ мужчины, прiобр?тающаго ее семейно или вн?семейно. Самостоятельная жизнь для женщжны окупается такимъ жестокимъ, тяжелымъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и усп?шно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ: это – героини и мученицы идеи труда. Для женщины средняго уровня способностей и энергiи, самостоятельная трудовая жизнь – крайне неблагодарно вознаграждаемая житейская каторга. Для женщины слабой утомленiе этою неблагодарною каторгою фатально разр?шается въ дезертирство изъ подъ трудового знамени самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужскiе кормы. Таковы печальные браки съ первымъ встр?чнымъ, лишь бы хл?бомъ кормилъ, т. е. проституцiя въ семь?, – и проституцiя вн?брачной женской самопродажи. Поэтому единственною возможностью къ д?йствительному уничтоженiю проституцiи, – по крайней м?р?, проституцiи эковомической, то-есть той, съ которою борется нашъ в?къ, – я призвавалъ и признаю только совершенное уравненiе обоихъ половъ въ правахъ гражданскихъ, трудовыхъ и образовательныхъ: полное политическое и соцiальное равенство женщины и мужчины». За тезисъ этотъ я выслушалъ много укоровъ отъ русскихъ аболицiонистовъ, попрекавшихъ меня «любовью къ дальнему въ ущербъ ближнему», «смотр?нiемъ въ корень» и даже квiэтизмомъ. Вы, молъ, ищете реформы, обусловленной соцiальнымъ переворотомъ такой отдаленности, что для нашего в?ка она равна невозможности, и, сл?довательно, косвенно рекомендуете намъ сложить руки. Но вотъ, господа, прошло всего два года, и – отдаленное стало близкимъ, a невозможное очень возможнымъ. Изъ городовъ русскихъ поднимаются сотни женскихъ голосовъ, требующихъ участiя въ близкой перестройк? государственнаго зданiя, заявляющихъ свое избирательное право, ищущихъ именно того всесторонняго равенства, что такъ недавно казалось мужскому большинству идеалистическою мечтою, отсроченною къ исполненiю еще, быть можетъ, не на одинъ в?къ. Сегодня этихъ голосовъ сотни, завтра будутъ тысячи, посл?завтра – десятки, сотни тысячъ… миллiоны! Ничто не растетъ быстр?е, ч?мъ сознанiе своего законнаго права, – a ужъ какъ это право русскою женщиною выслужено! В?дь, если исключить два факультета женскаго труда: медицинскiй и изящныхъ искусствъ, – въ этихъ профессiяхъ женщина, все-таки, добилась н?которой матерiальной обезпеченности! – то н?тъ ни одной отрасли, гд? женская самостоятельность не работала бы несравнимо больше на общество, ч?мъ на самое труженицу. Женщины выучили читать русскiй народъ, имъ всец?ло принадлежитъ русская наука о народномъ чтенiи и три четверти того тяжкаго школьнаго подвига, которымъ просв?щался вышедшiй нын? на политическую сцену русскiй пролетарiатъ. Ужасы этого школьнаго подвига неописуемы: это – голодъ, холодъ, рабство и полицейскiй сыскъ. Н?тъ учительницы въ Россiи, которая не несла бы на себ? политической роли, сознательно ли, безсознательно ли, – уже т?мъ самымъ фактомъ, что она учительница, т?мъ, что она подобрала на свои плечи ту часть образовательнаго труда, которая становится уже слишкомъ невыгодною мужчин? буржуазнаго строя, вынуждаемому общимъ вздорожанiемъ жизни искать бол?е производительныхъ формъ труда. Я оставлю въ сторон? т? ограсли, гд? русская женщина умышленно отдается идейному подвижничеству на общественной работ?: подвиги сестеръ милосердiя въ войнахъ, фельдшерицъ въ эпидемiяхъ, «кормильныхъ барышень», въ голодовкахъ, д?ятельницъ культурной пропаганды въ революцiи. Я оставлю въ сторон? геройство и говорю про обыденщину. Всюду, пока, женскiй трудъ – отбросъ мужского, черная, кропотливая и мучительно скучная работа, которой мы, мужчины, не беремъ потому, что есть возможность свалить ее на женскiя плечи за гроши, какiе мужчин? получатьуже неразсчетъ – «даже непристойно». Это – везд?: въ банкахъ, въ папиросныхъ мастерскихъ, въ библiотекахъ, въ магазинахъ, на фабрикахъ, на телеграф?, на полевой уборк?, въ типографiяхъ, въ редакцiяхъ, на урокахъ, – всюду, отъ малаго до большого, гд? трудъ мужской м?шается съ трудомъ женскимъ. Посл?днiе годы выдвинули очень странное и очень частое женское рабочее преступленiе. Въ теченiе одного 1902 года газетная хроника огласила пять судебныхъ д?лъ о женщинахъ, проживавшихъ по мужскимъ паспортамъ и выдававшихъ себя за мужчинъ, съ ц?лью получать мужской заработокъ. Одно изъ такихъ д?лъ, особенно любопытное, въ Пермской губернiи, раскрылось, потому, что баба такъ увлеклась своею новою жизнью на положенiи мужика, что зат?яла было жениться! Жениться же ей понадобилось, чтобы спасти подругу-односедку отъ мужскихъ приставанiй на заводской работ?. Въ состоянiи ли современное общество обойтись безъ женскаго труда? Разум?ется, н?тъ. Устроить для женщины точныя и бол?е выгодныя трудовыя нормы становится неугомонною, крикливою необходимостью, столь же важною для мужчинъ, какъ и для самихъ женщинъ, и растущею не по днямъ, a no часамъ. Быстрое вздорожанiе культурной жизни во вс?хъ странахъ европейской цивилизацiи неуклонно ведеть къ банкротству современнаго мужевластительства. Одн?хъ мужскихъ силъ д?лается уже недостаточно, чтобы вести семью: подспорье женскаго труда, жена и мать добычницы, сейчасъ уже настойчиво желательныя, вскор? будутъ совершенно необходимы. A разъ установляется общественная необходимость труда женщины, не ясно ли, что трудъ теряетъ полъ, и долженъ быть нормированъ одинаковыми экономическими условiями, обоснованными на одинаковыхъ политическихъ правахъ. Восемнадцатый в?къ кончился революцiей, создавшей поб?ду третьяго сословiя; двадцатый начинается революцiей четвертаго противъ старыхъ трехъ. Неужели эта революцiя повторитъ ошибку своей предшественницы и, оставивъ женщинъ полуправными и безправными, превратитъ ихъ въ новое пятое сословiе, и съ историческою перспективою еще разъ перестраивать мiръ враждою и кровью!?

Я вижу по газетамъ, читаю въ письмахъ, слышу въ разговорахъ, что женскiя претензiи на гражданское, то-есть, покуда избирателъное равенство, – встр?чены недоум?нiемъ во многихъ д?йствующихъ кругахъ современнаго русскаго переворота, даже и вполн? свободомыслящихъ. Говорятъ, что въ Россiи кипитъ и безъ того такая каша, что не знаешь, какъ ее расхлебать, a тутъ вдругъ новые ингредiенты, да и при томъ – какихъ н?тъ нигд? въ Европ?. Говорятъ: мы еще до такой степени не разд?лили шкуры неубитаго медв?дя, что не р?шили, сколько устроить намъ палатъ, да и устроять ли ихъ вообще. Споримъ о всеобщей подач? голосовъ, достойны ли ея вс? россiяне мужескаго пола, не лишенные образа и подобiя челов?ческаго, или одни грамотники. Споримъ о формахъ конституцiй, о монархiи и республик?, о ц?льномъ государственномъ т?л? и о федеративномъ расчлененiи, о мирной идиллiи соглашенiй и о вооруженномъ возстанiи. Радуга русской свободы играетъ десятками спутанныхъ тоновъ, они мучительно трудно разм?щаются по спектру, – a тутъ еще женщины!.. Подождите съ женскимъ вопросомъ! Это – роскошь: жел?зная дорога черезъ болото, по которому до сихъ поръ не было даже битой тропы! Это – надстройка будущихъ покол?нiй, a наше д?ло – выстроить фундаментъ.

Что каша въ Россiи заварена крутая, въ этомъ н?тъ никакого сомн?нiя. Но русскiй народъ повторяетъ пословицу, что кашу масломъ не испортишь. A я нарочно остановился подробн?е на женщинахъ русской революцiи, чтобы напомнить, какъ систематически женское влiянiе, женскiй политическiй тактъ и женская энергiя являлись въ нашихъ революцiонныхъ кашахъ масломъ, безъ котораго весьма часто каша такъ и прикип?ла бы къ горшку. За женщину – избирательницу, за женщину – равноправную гражданку, – право экономической необходимости и историческихъ заслугъ. Политическiя реформы созр?ваютъ во времени, и пространственные прим?ры къ нимъ не всегда подходятъ. Вотъ почему не сл?дуетъ смущаться упреками: нигд? въ Европ?! Не въ томъ д?ло, что было въ Европ? – это прошлое; и не въ томъ, что есть, доживая, – это тоже прошлое. Д?ло въ томъ, что будетъ и на очереди быть.

Да, каша русской революцiи крута, и напрасно уповаютъ оптимисты, что ея кип?нiе остановитъ тотъ или другой конституцiонный компромиссъ. Мы только въ начал? кип?нiя, мы – въ верхней п?н? его, a уже дрожитъ, бурлитъ и гудитъ дно. Близится перестройка не только правительственныхъ формъ и гражданскихъ условiй, близится перестройка сословiй и народностей. Ея не вм?стятъ въ себя даже самыя благожелательныя формы той медленной постепеновщины, той пропов?ди политическихъ видоизм?ненiй въ темп? andante amoroso, которую можно назвать бюрократiей революцiи. И, конечно, если ужъ строить дорогу черезъ болото, то – не шоссе, которое л?тъ черезъ десятокъ надо будетъ сломать, чтобы зам?нить жел?знымъ путемъ, a прямо жел?зный путь.

И еще – посл?дняя метафора. Россiя строитъ свое новое государственное зданiе не на д?вственной почв?. Для того, чтобы очистилась площадь для постройки, ей приходится разобратъ по кирпичу колоссальный в?ковой дворецъ стараго режима. Въ этомъ процесс? разрушенiя, длящемся пятьдесятъ л?тъ, русскiя женщины работаютъ непрерывно и на первыхъ м?стахъ. Сколько ихъ убито падавшими камнями, сколько искал?чено, сколько умерло на работ?! Старыя ст?ны таютъ, на очереди – возводить новыя. Неужели этотъ новый трудъ въ иовыхъ условiяхъ поб?доноснаго новаго в?ка уволитъ изъ своей армiи этихъ неутомимыхъ работницъ, страстныхъ вдохновительницъ, часто руководительницъ стараго труда? В?дь безъ нихъ еще долго не быть бы и новому! Русскiя женщины такъ много и хорошо ум?ли разрушать, что – уже разрушенiемъ – выучились и хорошо строить!

    1905

notes

Примечания

1

Публичная лекцiя, прочитанная въ Париж? въ пользу Высшей Русской школы общественныхъ наукъ въ Париж?.

2

Онъ напечатанъ въ моей книг? «Недавнiе люди» (Спб. 1901 г. Изд. Вольфа) подъ названiемъ «Таинственная корреспондентка».

3

См. 2-е изд. моего «Литературнаго Альбома» (Спб. 1907 г. Товар. «Общественная Польза»). Статья «Андрей Волконскiй и Серг?й Волконскiй».