Волны

Надъ нимъ лучъ солнца золотой,
А онъ, мятежный, просить бури,
Какъ будто въ буряхъ есть покой.

Кистяковъ и Леманъ, въ л?тнихъ фланелевыхъ костюмахъ, сходятъ по л?стниц?. Группа въ глубин? сцены – у разв?шаннаго б?лья – Джулiя, Ларцевъ, Кистяковъ, Леманъ.

Маргарита Николаевна. Ахъ, пожалуйста, не пугайте меня стихами. Я ихъ боюсь. Какiя тамъ бури! Просто с?ренькiй, кислый, дробный, с?верный дождикъ, неизв?стно зач?мъ заплывшiй подъ это чудесное небо. Я хандрю, а вы мн? аккомпанируете. Это д?лаетъ честь вашей любезности, но не д?лаетъ чести вашему вкусу. Если бы я еще, въ самомъ д?л?, была способна на какую-нибудь бурю… Но семидневный дождикъ – бррр!

Лештуковъ. Ничего, я съ зонтикомъ.

Маргарита Николаевна. И съ пресквернымъ. Вижу, вижу вашъ столикъ. Коньячная порцiя уже принята.

Въ групп? на заднемъ план?, хохотъ. Кистяковъ комически преклоняешь передъ Джулiей кол?на: Леманъ изображаетъ, будто играетъ на мандолин?. Джулiя, см?ясь, бьетъ ихъ полотенцемъ. Ларцевъ вынулъ альбомъ и быстро зарисовываетъ сцену.

Лештуковъ. Въ самыхъ скромныхъ разм?рахъ.

Маргарита Николаевна. Работали бы лучше.

Лештуковъ. Увы, нельзя служить сразу двумъ богамъ.

Маргарита Николаевна. То есть?

Лештуковъ. Вамъ и литературъ.

Маргарита Николаевна. Какъ это лестно для меня. Но позвольте: два м?сяца тому назадъ, при первыхъ нашихъ встр?чахъ, вы меня ув?ряли, что я открываю вамъ новые горизонты, что я ваше вдохновенiе, въ н?которомъ род? суррогатъ музы. И вдругъ…

Лештуковъ. Вы вотъ стиховъ не любите. А в?дь за мною въ этомъ случа? какой адвокатъ-то стоитъ: самъ Пушкинъ!

Маргарита Николаевна. Пушкинъ? Пушкинъ это старо, говорила одна моя подруга. Но y меня слабость къ умнымъ старикамъ. Что же говоритъ Пушкинъ?

Лештуковъ (декламируетъ). Любя, я былъ и глупъ, и н?мъ…

Маргарита Николаевна. Конечно, если ужъ самъ Пушкинъ.

Лештуковъ.

Погасшiй пепелъ ужъ не вспыхнетъ,
Я все грущу, но слезъ ужъ н?тъ,
И скоро, скоро бури сл?дъ
Въ душ? моей совс?мъ утихнетъ.
Тогда-то я начну писать
Поэму п?сенъ въ двадцать пять.

Ларцевъ, взглянувъ на часы, показываетъ товарищамъ время. Зат?мъ вс? дружески жмутъ Джулiи руку и уходятъ направо по spiаggiа.

Маргарита Николаевна (см?ется). Вы сегодня тоже въ дух? и дурачитесь. Но это лучше; ч?мъ…

Выразительно киваетъ на столикъ съ виномъ.

А все-таки исправьтесь.

Лештуковъ. Совс?мъ прикажете исправиться? Такъ, чтобы начать «поэму п?сенъ въ двадцать пять».

Маргарита Николаевна. Н?тъ, н?тъ, совс?мъ не надо. А слегка, немножко… Ну, хоть на столько, чтобы не смотр?ть на меня такими выразительными глазами… В?дь это не глаза, а выв?ска, на которой любой прохожiй прочтетъ: «Лештуковъ и Рехтбергъ. Патентованная фабрика всеобъемлющей любви по гробъ».

Лештуковъ (съ кривою усм?шкою). Безъ отпуска, ни оптомъ, ни въ розницу.

Маргарита Николаевна (быстро огляд?вшись). Жалуешься?

Лештуковъ (молчитъ). Маргарита Николаевна. Да разв? я ужъ такая злая?

Лештуковъ (насильственно улыбается). Хоть мучь, да люби!

Лицо Маргариты Николаевны вдругъ все задрожало и побл?дн?ло, глаза затуманились и заискрились, губы сложились въ странную гримасу – и ласковую, и хищную. Она тяжело налегла на руку Лештукова и на мгновенiе прильнула къ нему.

Маргарита Николаевна. Милый вы… милый мой

Лештуковъ. Маргарита!..

Маргарита Николаевна (отшатнулась отъ него; голосомъ совершенно спокойнымъ и съ совершенно спокойнымъ лицомъ). Пожалуйста, пожалуйста… не д?лайте дикихъ глазъ и воздержитесь отъ декламацiи. Мы на улиц?, и я ничуть не желаю, чтобы насъ приняли за только-что обв?нчанныхъ новобрачныхъ.

Со см?хомъ уходить нал?во.

Джулiя, одна, выжимаетъ мокрые костюмы и ворчитъ про себя.

Джyлiя. «Миньона». Все картина. В?чно о картин?. Не понимаю. Такъ любить картину, когда… Да в?дь вотъ она – я, Миньона его. Мой портретъ вотъ и вся его картина. Чудакъ!

Альберто выходить изъ моря, садится на бортъ лодки, закуриваетъ трубочку и смотритъ на Джулiи, посвистывая съ угрюмымъ видомъ.

Джyлiя. Ты долго ?здилъ сегодня. Много заплатилъ теб? синьоръ Андреа?

Альберто. По обыкновенно, дв? лиры. Откуда y тебя эта роза?

Джyлiя. Да онъ же далъ, синьоръ Андреа.

Альберто. Дай-ка мн?.

Джyлiя. Изволь!

Альберто взявъ розу, понюхалъ, поверт?лъ въ рукахъ и швырнулъ далеко въ море.

Джyлiя (вспыхнувъ). Ты я вижу, опять сб?сился?

Альберто. Эй, Джулiя, берегись! У меня глаза есть.

Джyлiя. А y меня есть руки, чтобы глаза твои выцарапать. Право, хоть бы знать: откуда ты взялъ власть надо мною? Я теб? сказала: что дальше будетъ, посмотримъ, а покуда ты мн? ни мужъ, ни женихъ, ни любовникъ, и я д?лаю, что хочу.

Альберто. Хорошихъ д?лъ ты хочешь. Ты думаешь, я не вижу, къ чему ты ведешь? Молодая ты д?вчонка, а заверт?ться хочешь. Ну, да ладно, – этому не бывать. Ты къ нему позировать больше не пойдешь.

Джyлiя. Вотъ какъ! значить, ты мн? запретишь?