Чёрные сердца

Котёл располагался в самом центре города. Его можно было лицезреть практически из любой высокой точки, но особо элитное жильё размещалось конечно же с таким учётом, чтобы вид из окон раскрывал его во всей своей красе.

Он был утоплен в землю и на поверхности была лишь его малая часть. Издали это даже больше походило на огромное озеро с бушующими водами. И только вблизи можно было разглядеть, что это были вовсе не воды.

Нижняя, основная, часть была скрыта от любопытных глаз. Котёл был поделён на сектора и за каждым был закреплён «низший», исполняющий обязанности кочегара. В итоге несколько сотен тысяч «низших» постоянно находились вокруг котла, время от времени подбрасывая угли и сменяя друг друга на своём посту, тем самым поддерживая никогда не затихающее пламя. Никогда не затихающую агонию.

Даже по меркам города этот котёл был огромен. Никто из обычных граждан понятия не имел, как и откуда в нём появляются новые души, появляются ли вообще, и куда, в таком случае, деваются старые. Ведь очевидно было, что котёл не был бездонным. Хотя, этого тоже никто не мог утверждать наверняка, ибо то, что выглядит каким-то образом снаружи, изнутри может представлять из себя совершенно иное. А каков был этот котёл изнутри могли видеть только души, но им явно было совершенно не до того, чтобы любоваться окружающими их красотами.

Хотя, время от времени в котёл попадали и жители города, случайно или не случайно. Но никто из этих бедолаг уже ничего не мог рассказать. Из котла уже никто и никогда не возвращался. Ни живым, ни мёртвым.

Можно было подумать, что это идеальное место для того, чтобы скрыть преступление, чтобы избавиться от тела, например. Однако никто из горожан и не заморачивался насчёт того, чтобы что-то скрывать. Да, в городе существовал закон, но он касался совершенно других вещей. Поэтому скрывать убийство, если таковое имело место быть, просто не имело смысла.

Никто не придёт за тобой, если в порыве гнева ты придушишь свою прислугу.

Некого звать на помощь, если тебе выпускают кишки прямо на глазах у прохожих.

Даже если ты демон, твои крики лишь эхом пролетят по улицам города, и в итоге утихнут навсегда в одной из сточных канав.

Если же ты «низший», то твоя смерть воспримется окружающими просто как поломка механизма, который теперь всего лишь нужно заменить.

В этом отношении город был суров, но по-своему и справедлив. Ведь если тебе даётся возможность безнаказанно убивать, то будь готов к тому, что наверняка однажды кто-то захочет прийти и за твоими крыльями.

И для кого-то этот Ад был самым настоящим Раем. Ведь всё зависит от нашего внутреннего мироощущения. Иисус говорил, что любовь – это самое важное, самое настоящее. Многие жители города были согласны со словами этого бедолаги, и совершенно искренне, с настоящей любовью, занимались своими чёрными делами.

Даже когда ты выковыриваешь чьё-то око из глазницы, если ты делаешь это с искренним наслаждением, с искренней любовью к своему занятию, то… разве не этому он всегда учил своих последователей? Искренней любви.

Впрочем, обо всём том, что творилось на Земле, жители Ада могли узнавать только из новостей. И что там происходило на самом деле, чему на самом деле учил Иисус и существовал ли он вообще, всё это горожане могли узнавать только из уст телеведущих. Но кто, в здравом уме, мог довериться их словам? Разве что «низшие», для которых и была создана эта новостная жвачка, чтобы затуманить их и без того уже закисший разум. Хотя, гипнотическое влияние голосов с экранов было настолько велико, что ему поддавались и многие демоны, даже сами того не осознавая.

Каков бы хитёр и изворотлив ни был твой разум, как бы ясна ни была ясность твоего ума – к тебе просто нужен свой подход, только и всего. И он обязательно найдётся, этот крючок, если кому-то понадобится направить ход твоих мыслей в нужное русло. Ты даже искренне будешь верить, будто это твои собственные мысли, будто это твои искренние устремления и убеждения.

Жители города были убеждены, что их ритуальная возня и суета, это единственно возможный способ существования в этом Аду.

Глава 4: Шлюха

Воды озера обволакивали её уставшее тело. Его тёплые объятия согревали и успокаивали, забирая её боль и тревогу. Как обычно раскинув руки в стороны, она лежала на спине и покачивалась в его тихих и убаюкивающих волнах. В тёмном небе виднелись далёкие звёзды, туманности и галактики, а в ушах звучала мелодия, уносящая вдаль её душу.

Эклипсо была уверена, что имеет душу. Особенно в такие моменты. В тихом и спокойном мире, где существовало её озеро без берегов, её небо без границ.

Озеро светилось и переливалось искрящимися, зеленовато-голубоватыми всполохами, отражающимися в небе. В её иллюзорном мире было возможно всё. Она была создателем этого мира, и поэтому здесь ей была подвластна вся вселенная.

Эйко открыла глаза и обнаружила себя в душной комнате. Вставать с кровати ей совершенно не хотелось, ведь в этом мире она была уже вовсе не создателем, и даже не каким-нибудь значимым членом общества. В этом мире она была обычным суккубом. По призванию, по судьбе, по собственной воле или по воле других, она была игрушкой для исполнения чужих желаний и фантазий. В местной иерархической пирамиде она была чем-то средним между «низшим», мягким диваном и стаканчиком горячего шоколада. Практически любой желающий мог уютно разместиться на диванчике и насладиться ароматным напитком, а затем пойти по своим делам, оставив смятый стаканчик с плавающим на дне сигаретным окурком.

Демонессам заниматься подобными вещами было строго запрещено, хотя многие из них с удовольствием пошли бы на это, ведь они были лишены каких-либо морально этических догм и предрассудков. И при желании, вдали от посторонних глаз, вытворяли такое, что некоторым суккубам даже и не снилось. Да и кошельки демонов опустошались довольно стремительно, когда демонессы запускали в них свои коготки. Поэтому, хоть и не официально, но, по сути, демонессы занимались ровно тем же, что и суккубы, только завуалировано. Однако в Аду существовала строгая иерархия, и для продажной любви предназначены были только суккубы. Причём, только для этого. Вы никогда и нигде не увидели бы суккуба, занимающуюся чем-то другим. В этом мире у каждого была своя чётко обозначенная роль, назначенная с самого рождения, и изменить свой статус можно было только одним способом – опустившись ещё ниже по адской лестнице. Подняться выше своей роли, или вообще отказаться от неё, ты просто не имел права, а в некоторых случаях не мог даже физически.

В общем-то суккубы не имели ничего против своей роли. С самого детства, воспитываемым в Храме, им внушалась их основная функция в этом обществе. Всё, что от них требовалось, это лишь отдаться своим инстинктам, своей плоти. Взамен они получали наслаждение и понятную, даже обеспеченную, жизнь. В их головах даже не возникало мыслей о каком-либо сопротивлении. Какой смысл сопротивляться наслаждению, которое ещё и оплачивается сполна? Медленно, постепенно, их психика подавлялась, и они уже не обращали особого внимания на обратную сторону монеты такой жизни. Боль, увечья, даже угроза смертью, всё это перекрывалось зовом плоти, и отработанным с самой юности рефлексом получения материальной награды за физическое удовольствие. Редкий разум мог сопротивляться такой коварной психологической уловке, и уж тем более юные суккубы устоять перед таким просто не могли. Когда они попадали в Храм Луны, их разум был словно чистое сияние. Когда они выходили из Храма, вместо сияния оставалась лишь жажда насыщения. Но эта жажда никогда не могла быть утолена. Она могла лишь утихнуть на некоторое время, давая суккубу передышку, а затем с новой силой вспыхнуть вновь, толкая свою жертву в объятия нового клиента. По окончанию процесса всё это подкреплялось в сознании денежным вознаграждением и порочный круг замыкался, не оставляя никаких шансов вырваться из него. Другой жизни суккубы просто не знали. Более того, другой жизни они сами не желали.

Учитывая всё это, Эклипсо не видела другой возможности выжить в этом городе. Будучи суккубом, пусть даже только внешне, обеспечить своё существование здесь она могла лишь одним способом. Все другие способы вызвали бы излишнее внимание к ней со стороны общества, и тогда её судьба была бы ещё печальней и страшней.

Единственное, что она всё же могла себе позволить, сохранив при этом свою тайну, это самой выбирать клиентов. Это хотя бы позволяло ей не сойти с ума от осознания того, чем ей приходилось заниматься.

Наконец она собрала последние силы, вздохнула и одним рывком выскочила из кровати, сбрасывая одеяло на пол. Благодаря внутреннему озеру она очистила свой разум, теперь настало время заняться своим телом.

Зайдя в душ, она подставила свою безволосую голову под горячие потоки воды и закатила глаза от удовольствия. Затем сомкнула ладони… разомкнула их, и вытянула вперёд левую руку, словно потягивающаяся кошка. Свободной ладонью Эйко медленно провела по этой руке, а затем двинулась дальше, растирая по телу ароматный гель. На её голубой коже сверкали капельки влаги, а белая пена сливалась с природными, белыми узорами, которые словно татуировка, покрывали всё её тело. Практически все суккубы отличались невероятной красотой, но Эйко выделялась даже на их фоне. И конечно же, это послужило причиной открытой ненависти и раздражения со стороны демонесс. Которые, в большинстве своём, в общем-то тоже были довольно привлекательными созданиями Дьявола, однако их природная злоба и желчь просто не позволяли им разглядеть в себе этот очевидный факт.

* * *

Сполна насладившись водными процедурами, Эйко удобно устроилась в шезлонге, располагавшемся на балконе. Не став обременять себя какими-либо одеждами, она медленно выгнулась и улыбнулась кровавому солнцу. Панорама была великолепна, соседние здания практически не мешали обозревать залитую желтовато-красным туманом долину на горизонте. Только снизу виднелся диск котла, с извивающейся массой внутри, и в воздухе пролетали редкие частички пепла. Но она не смотрела вниз, а исходивший из подогреваемого сосуда с эфирными маслами аромат вполне успешно перебивал запах серы.

Она погрузила несколько пальцев в сосуд, а затем прикоснулась к шее, слегка откинув голову и прикрыв глаза от удовольствия. Запах масел был великолепен, на этот раз она дополнила их едва заметными нотками лайма. Уже открыто чуть постанывая и отдаваясь ощущениям, она растёрла масло по своей коже, не оставив в итоге сухим ни одного участка. Наконец, когда она почувствовала себя достаточно увлажнённой, её рука потянулась к бокалу с напитком, под интригующим названием – «Поцелуй ангела», и в предвкушении поднесла его к своим губам.

Ей не доводилось целовать ангелов или даже видеть их живьём, однако нечто подобное она и представляла себе. И теперь, с улыбкой облизнув кончиком языка свои губы, Эйко тихо произнесла вслух:

– Мммм, так вот каков ты, ангельский поцелуй.

«Какая же ты шлюха, Эйко», – прошептал внутренний голос.

– Могу себе позволить, – пожав плечами, парировала Эйко, – я же всё-таки суккуб.

Иногда она задумывалась, так ли уж сильно она отличается от своих сестёр. Ведь в глубине души она всё же прекрасно отдавала себе отчёт в том, что получает удовольствие от того, чем занимается. Да, безусловно, у неё была основная цель. Движущая сила, направляющая её вперёд. Она всегда помнила об этом. Всегда помнила, кто она и кем воспитана. Чья кровь течёт в её венах и чьи знания находятся в её памяти.

Однако, быть может, она пробыла здесь уже слишком долго, и в итоге её животная натура всё же взяла верх, но… трахаться с клиентами и ощущать себя настоящей шлюхой доставляло ей искреннее удовольствие. Глупо было пытаться скрывать это от самой себя. И поэтому она перестала это делать в итоге. Призналась в этом себе и приняла себя такую, какая есть.

Наслаждаясь поцелуем ангела, она взглянула на бурлящую массу в котле. Эти души не вызывали у неё сочувствия, скорее даже некоторое раздражение. Ведь они не были скованы оковами плоти, они были свободны, и тем не менее они добровольно оставались мучаться в своём котле. Во всяком случае, со стороны всё это выглядело именно так. Эклипсо не ощущала каких-то особых ментальных барьеров вокруг котла, на его стенках не было каких-либо особо мощных пентаграмм. Для бестелесного духа этот котёл не должен был представлять никакой опасности и уж тем более не мог как-то ограничить чистую энергию.

Либо она недооценивала мощь котла, либо эти души были настолько погружены в свои внутренние страхи и переживания, что уже не способны были видеть окружающий мир. Лично она была убеждена во втором варианте, поэтому и испытывала к подвывающим созданиям лишь омерзение. Ведь, по её убеждению, стоило им только отбросить прочь всю эту чушь, творящуюся в их сознании, как они тут же бы увидели своё истинное положение и выбрались бы из этого чёртового котла, в котором их насильно никто и не держит вовсе.

Эти мысли прервал телефонный звонок и взглянув напоследок на линию горизонта, Эйко не спеша поднялась с шезлонга, а затем, покачивая бёдрами и цокоча копытцами по кафелю, соизволила наконец подойти к телефону и нехотя поднять трубку.

Она прекрасно знала, что из динамиков внутреннего телефона гостиницы, где она снимала номер на долговременный срок, вряд ли раздастся дружелюбный голос.

В подтверждение её догадкам, из трубки раздался знакомый голос демонессы, исполняющей роль администратора отеля:

– Эйко, мне неловко напоминать Вам, однако сегодня день уплаты налогов. Желаю Вам всего наилучшего и приятного дня.

Вот так вот просто – «Эйко», без всяких титулов и прочих вежливостей. Несмотря на более высокое положение в иерархической лестнице, в данный момент демонесса исполняла роль обслуживающего персонала, и ей ничего не оставалось, кроме как послушно исполнять эту роль. Однако она всё же могла позволить себе небольшие вольности по отношению к суккубу. В её наигранно тактичной и сдерживаемой речи можно было ощутить просто оркестр эмоций и ураган ненависти. Яд буквально капал из телефонной трубки, сочась по руке Эклипсо, капая на пол и прожигая в нём дыру.

«Дыру до самого пекла», – сказали бы люди, находящиеся на Земле.

Эйко повеселила эта фантазия, но вымыть руки и уши после этого короткого звонка ей и правда захотелось. Да и полученная информация не сулила ничего приятного, поэтому веселье вмиг куда-то улетучилось.

Она тяжело вздохнула и направилась к алтарю, расположенному в углу одной из комнат. Такие алтари были в каждом номере и предназначались для уплаты налогов. Даже в Аду далеко не все вопросы можно было уладить с помощью денег.

Алтарь представлял из себя каменный куб, на котором возлежала бесформенная голова из того же камня. При ближайшем рассмотрении становилось заметно, что эта голова словно состояла из множества переплетённых между собой змей, самая крупная из которых раскрывала свою пасть, изображая рот. Две другие змеи, чуть поменьше, также открывали пасти, тем самым формируя глазницы. В этих пастях-глазницах виднелся грубовато отшлифованный янтарь.

Эти безжизненные глаза словно следили за твоим взглядом. Из какого бы угла номера ты случайно не натыкался на них, они будто смотрели прямо на тебя. Прямо в тебя. И в этих глазах читались алчность, жажда и нетерпеливость. Голова на алтаре будто знала, что рано или поздно ты вынужден будешь напитать её. Вновь.

Эклипсо делала это уже множество раз, но привыкнуть к этому так и не смогла. Да и вряд ли кто-то мог привыкнуть к этому. Когда она приблизилась к камню, её лицо, с поджатыми губами, выражало боль и мольбу. Она словно была готова разрыдаться от безысходности, будто маленькая девочка. Но каменный алтарь невозможно было разжалобить. Как невозможно было и избежать платы, которую он требовал. Как бы ужасна ни была эта плата, наказание за отказ было ужасней в стократ. Но самое главное, что это наказание было неизбежно для любого жителя города, какое бы высокое место он ни занимал в иерархической пирамиде.

Зажмурив глаза и засовывая свою ладонь в пасть каменной головы, Эклипсо вдруг вспомнила о душах, которые не могли, или не хотели выбираться из котла. В этот момент она подумала, что возможно у них и правда просто не было другого выхода, прямо как и у неё в данный момент.