Внутри ауры

Внутри ауры
Александр Андреевич Апосту

Они встречаются в психушке в момент, когда от прошлой жизни остался лишь пепел. У нее дар ясновидения, у него – неиссякаемый запас энергии, идей и бед с башкой. Они становятся лекарством и поводом жить друг для друга. Пообещав не сдаваться до последнего вздоха, чокнутые приносят себя в жертву абсолютному гедонизму и безжалостному драйву. Они находят таких же сумасшедших и творят беспредел.Преступления. Перестрелки. Роковые встречи. Фестивали. Путешествия на попутках и товарняках через страны и океаны. Духовные открытия. Прозревшая сломанная психика и магическая аура приводят их к секретной тайне, которая творит и разрушает окружающий мир одновременно.Драматическая Одиссея в жанре «роуд-бук» о безграничной любви и безумном странствии по жизни. Волшебная сказка внутри жестокой грязной реальности. Эпическое, пьянящее, новое слово в литературе о современных героях и злодеях, их решениях и судьбах . Запаситесь сильной нервной системой, ибо все чувства, мозги и истины у нас на всех одни!

Александр Апосту

Внутри ауры

Часть первая. Под сиянием биполярной звезды.

Глава 1. У нас с тобой такая одинаковая шиза.

1.

Дверь мужского отделения что-то глухо пробурчала и неохотно подалась вперёд. Александра Михайловна, не рассчитав силу толчка, вылетела наружу. Летний зной прошёлся мягким поглаживанием по её лицу, а лучи яркого солнца устремились в сонные глаза. Ночная смена в отделении, надо сказать, не задалась, пришлось даже открыть лишнюю упаковку аминазина. В голове всё ещё стоял животный гул и неугомонный топот нового буйного пациента. Врач-психиатр поправила вьющийся локон за ухо и, держа папку с бумагами под боком, целеустремлённо направилась по асфальтированной дороге, пересекающей всю территорию психиатрического стационара села Бурашево.

Два специализированных ПАЗика припарковались на КПП, выпуская партию людей на благородную работу. Большинство здесь проработало десятки лет, поэтому, встречая по пути Александру Михайловну, все непременно с ней здоровались и благодушно желали хорошего дня. Старушки, косолапо перебирая ногами, обсуждали друг с другом новости по телевизору и вскоре расставались на перепутье своих отделений. Каждое новое событие становилось сенсацией, каждая перемена – катастрофой. Врач-психиатр это отлично знала, поэтому не спешила делиться ни с кем причиной своей ранней озабоченности. Пациенты в хлопковых белых рубахах помогали санитарам с кастрюлями возле пищеблока. Александра Михайловна приветственно им кивнула и свернула налево. Главный корпус вновь напомнил ей о деталях прошедшей ночи, вызывая внутреннюю тревогу. Главврач никогда особо не церемонился с коллегами ниже рангом, призывая их чувствовать вину за неспособность установить порядок. Если бы он только видел этого нового больного… Александра Михайловна по своей натуре являлась сильной и образованной женщиной, но ключевое слово здесь "являлась". В свои ранние годы врачебной практики она могла, что называется, «коня на скаку остановить» и, используя минимум препаратов, отправить того в нокаут. С возрастом строгость перешла в сентиментальность, а цинизм – в сочувствие к больному. Она не стремилась больше блистать на конкурсах и консилиумах. Женщина опустила высоко задранную голову и оставила вне поля видимости новые вершины. Теперь её больше привлекали размеренный уклад и порядок, нравилось курить и слушать об инцидентах в жизни коллег, иной раз не выдумывать и не искать новые подходы, а прибегать к старым и проверенным. Но больше всего ей нравилось остановиться на середине пути и вдохнуть свежий воздух окружающей лесной чащи. Её это успокаивало, и она не хотела становиться прежней. «Ломовщина» превратилась в обломовщину. Последние годы жизнь текла, как река: в основном госпитализировали безобидных или малолетних пациентов, с которыми даже чересчур подобревшая Александра Михайловна могла справиться, но всё изменилось буквально накануне. Два клинических случая свалились на неё как снег на голову. Именно они подвигли женщину на радикальный шаг, на который она в любой другой ситуации не решилась бы. С папками она зашла в удаленное от остальных здание в поисках своего коллеги Андрея Максимовича.

Андрей Максимович пришёл в психиатрию из реанимации. Можно долго искать подлинную тому причину, но, наверное, главным объяснением является руководящая должность. Он не только заведующий женским корпусом, но и отделением электро-судорожной терапии. Мужчина этот был по своей природе хладнокровен, консервативен и до умопомрачения самовлюблён. Конкретно данные черты ему помогли перешагнуть барьер человеческого гуманизма и стать тотальным саркастичным мизантропом. Многие считают, что в медицине обитают одни ангелы, но на самом деле большинство медперсонала носит в себе всеобъемлющую жестокость и распутность. За самоанализ Андрей Максимович не любит психиатрию, за всё остальное обожает. Она ему даёт надежду заполучить те качества, которых ему не доставало, а конкретно – безжалостное сканирование людей. В основном, для соблазнения противоположного пола. Это второй основной критерий его сущности. Мужчина не упускал возможности заглянуть под незнакомую женскую юбку и отпустить пошлую остроумную шутку. Многие считали его садистом, но им всё равно приходилось с ним дружить, ведь с его злопамятностью и мстительностью связываться никто не хотел.

Александра Михайловна в тумане сознания промелькнула мимо завтракающих пациенток, пожелав им приятного аппетита, и подошла к посту. В нос ударил стойкий перегар. За пишущим столом сидели две молоденькие медсестры и, преодолевая тяжесть в голове, заполняли бланки.

– Девочки, доброе утро, – обратилась к ним женщина, – Андрей Максимович у себя?

Те, подавляя игривый смешок, кивнули головой. Очевидно девушки старались дышать в сторону.

– Да, у себя, Александра Михайловна.

Разгульное пьянство среди младшего медперсонала не было новшеством. Медсестры придерживались принципа: если они спасают жизни других, то могут делать со своей всё, что угодно. А с сексуально-озабоченным девизом их начальника "трахай всё, что шевелится, кроме мозгов" этот принцип вступил в идеальный симбиоз, принося похмельные плоды каждое утро.

– Андрей Максимович, к вам можно? – после вежливого стука в дверь обратилась Александра Михайловна.

Послышались шорохи, но затем стихли. Женщина уже успела пожалеть о своём намерении, но выхода не было, и она, пересилив себя и зажав нос, зашла внутрь.

– Андрей Максимович… Вы бы хотя бы штаны надели…

Волосатое тело умеренного сложения валялось на диване, пряча бесстыжее лицо в подушку. На знакомый голос ему пришлось откликнуться. Несмотря ни на что, он уважал Александру Михайловну за её профессиональный опыт в данной области. Но деловые отношения, да и само уважение предпочитал сводить к дружеской формальности.

– О, Санечка… Тут и для тебя место найдётся… – хриплым басом бросил он.

– У меня в отделении тоже для тебя местечко найдётся, дорогой.

– Чего это ты такое говоришь? Ты же должна понимать, что я тогда всех вылечу и у тебя работы не останется…

– Не смеши меня, пожалуйста.

Александра Михайловна не собиралась развлекать балагура, ее голова была забита совершенно серьёзными вещами.

– Ты слишком напряжена, Сань… Надо расслабиться… Я ведь знаю, что ты в меня влюблена… Просто у тебя такой психотип личности, знаешь… Зажатый… Тебе приходится использовать рационализм и недоступность в качестве защиты… Чтобы не узнали о твоём внутреннем мире…

Ни одна мышца на лице женщины не дрогнула, оно продолжало сохранять равнодушное спокойствие.

– Всем нам приходится что-то скрывать. Кому внутренний мир, кому алкоголизм и разврат…

– А я и не скрываю! – громко делая акцент на юморе, продемонстрировал мужчина свои трусы.

– Я тебя поняла… – кинула Александра Михайловна и направилась беспристрастно к выходу.

Тут Андрей Максимович спохватился, спрыгнул с дивана и потянулся одной рукой за коллегой, а другой за штанами.

– Ладно! Ладно! Шур, ты чего?! Я же шучу! Ты же знаешь меня! Если я перестану это делать, то мне станет скучно, и я уйду в апатию… Правильно же на вашем?

– В точку, – победоносно взглянула на него женщина.

– Что там у тебя? – окинул себя мужчина в зеркало нарциссическим взором.

Лёгкую улыбку с лица врача как рукой сняло, она с потерянностью в глазах присела на стул и открыла папку с историей болезни.

– У меня к тебе дело по двум лицам. Первый…Ты ведь слышал, что вчера в моё отделение доставили нового особого пациента?

– Они там все особые, – усмехнулся мужчина.

– Такого у меня ещё не было… В общем, его медицинское освидетельствование проводили прямо в суде…

– Подожди! – встрепенулся Андрей Максимович, меняясь в лице. – Это тот самый, который во время заседания откусил себя палец…

– Да… – тяжело сглотнула слюну женщина. – Сначала сломал, а потом оторвал с концами…

– Жесть… А чего его не перевели к особо опасным, в принудительное?

– Там карантин.

– Вот суки… А за что этого психа взяли-то?

– За убийство.

– Чего?! Серьёзно?!

– Да. Там история такая… Мурашки по коже…

– Так расскажи, – тут заведующий женского отделения сел напротив, обращая всю свою заинтересованность к ситуации.

Александра Михайловна осознала, что теперь можно работать.

– Его зовут Шамиль Итаев, он вырос в горном ауле. Со слов родственников, мальчик с самого детства страдал сексуальными отклонениями. Он мог раздеться догола при посторонних людях, мог начать онанировать… Однажды его мать проснулась ночью от того, что тот… Ну в общем спустил прямо на её лицо…

– Господи! – не выдержал мужчина. – А ты ещё меня извращенцем называешь!

– Их семья занималась скотоводством, – продолжила женщина, инстинктивно приглушая свой тон, – у отца имелись свои стада овец и свиней… Сын старался помогать отцу и проявлял даже инициативу, пока в какой-то день глава семейства не застал сына, сношающимся с козой…