Метастазы

– Что ты рисуешь? – посмотрел Назар на рисунок.

– Коалу. Мое любимое животное.

– Почему?

– Не знаю. В детстве у меня была мягкая игрушка. Такой кругляшок, наподобие смешарика. Вот я его рисовала постоянно, игралась с ним.

– А сейчас она где?

– Не помню. Наверное, дома осталась.

– Её никак не забрать оттуда?

– Скорее всего, нет.

– Покажешь рисунок?

– Конечно, вот, – она продемонстрировала своё творчество. Выглядело неплохо .

– Ты хорошо рисуешь.

– Спасибо. У меня просто рука уже набита на этих животных. Над моей кроватью сотни рисунков коал. Я всегда дарю по одному Николай Николаевичу, Олесе, Елене Ивановне, Алле Петровне… Могу и тебе подарить.

– Если можно.

– Только давай я этот дорисую. Сделаю лучше, – глаза заискрились, они были наполнены жизнью несмотря ни на что, – я просто ведь не знала, что у меня так неожиданно новые друзья появятся.

– И я не знал.

– А ты в курсе, что они в Австралии только живут?

– Мне казалось, что ещё где-то.

– Нет. Они прямо как кенгуру. Вообще все сумчатые только в Австралии обитают. Я это по телевизору услышала.

– Я знаю, что кенгуру очень драчливые.

– Правда?

– Да. Видел пару видео, где они дерутся, как настоящие рестлеры.

– Это кто?

– Дядьки, которые в клетке борются.

– А. Илья такое любит смотреть. Ты кстати бывал в Австралии?

– Нет. Но хотел бы.

– Я тоже, – улыбнулась она. – Работала бы в приюте для коал и панд. Перекладывала их бы с одного места на другое.

– Интересно.

– А ты почему?

– Там большой риф, – вспоминал Назар, – самый длинные по протяженности заросли подводных кораллов. Там много различных рыб, медуз, осьминогов. Хотелось бы там поплавать с маской и трубкой, поглядеть на них.

– А как бы ты туда добрался?

– Можно было бы нанять лодку. Или самому доплыть.

– Там есть акулы?

– Наверное.

– Хотя конечно они там есть. Везде, где красиво ,очень опасно.

– Точно. А еще там волны достигают самой большой высоты на планете. Почти как цунами.

– А как же тогда на кораллы смотрят?

– Там же волны не всегда, – заверил Назар, – только в какое-то особое время года.

– Зимой, наверное.

– Наверное.

– Может, когда-нибудь удастся съездить, – подбодрила Лиля.

Назар замолчал, ему стало не по себе. Мало людей он встречал, которым не мог смотреть долго в глаза, но эта девочка оказалась одной из тех.

– Хочешь я проведу тебе экскурсию? – пришла она сама ему же на помощь.

– Хотелось бы. А то я совсем тут ничего не знаю. Елена Ивановна меня бросила и убежала.

– Тогда возьму на себе на недолго её обязанности. Пойдём.

Она резко вскочила, но затем остепенилась и замедлила темп. Быстрые движения, видимо, ей были противопоказаны. Лиля совсем выглядела худой, её нога была толщиной с руку Назара . Но активности при всём этом ей было не занимать.

–Пойдём сначала к нашим бабушкам, – взяв роль гида, гордо заявила Лиля.

Они зашли в двухместную палату. На одной лежала женщина моложе, на другой старенькая маленькая старушка.

– Вот у неё Паркинсон и полная амнезия, – присела Лиля к женщине, – нашли на улице во время приступа судорог. Не знаю, может, в тот момент она ударилась головой или уже прежде ничего не помнила… Имени своего не знает, документов при себе не имела. Вначале ещё разговаривала, сейчас вообще ни на что практически не реагирует. Мы её прозвали Соня, потому что постоянно спит… Но с открытыми глазами.

Женщина лежала с открытым ртом буквой «о». Губы запали и по краям засохли слюни. Глаза смотрели в пустоту. Конечности выглядели хаотично перекрученными: руки в запястьях смахивали на куриные лапки, ноги в коленях были обращены в противоположные друг от друга стороны. Женщина почти сваливалась с кровати. Назар попробовал её передвинуть, но её тело оказалось каменным. Члены были словно загипсованы в одном положении. Пациентка никак не отреагировала на прикосновения. Она издавала слабый стонущий звук, который, кажется, являлся её единственной возможной речью.

– Она не подвижна, – подметила Лиля, но все равно своей хилой помощью посодействовала Назару. Вместе у них получилось передвинуть больную на середину.