Таксист

Солнце ушло за горизонт и стало темнеть, клиент ждал возле маленькой часовни. Очертания человека ещё были видны в уходящем свете, и по ним было понятно, что это священник. Дверь открылась и на удивление довольно молодой мужчина сел в автомобиль.

– Добрый вечер, довольно прохладно сегодня, – вежливо прозвучало приветствие.

– Здравствуйте, да погода все время меняется, – водитель проявил максимальную вежливость, которую только мог выдавить из себя в тот момент.

– Ну что поделать, на все воля Божья, – улыбаясь, молвил священник.

– Да-да, конечно, – таксист сказал это очень иронично и ехидно ухмыльнулся.

– Вы считаете, что это не так, – с удивлением посмотрел на него мужчина, и стажёр сразу почувствовал накал обстановки.

– Нет, просто меня удивляют люди вроде Вас…

Стажёр напрягся, ведь таксист всё время советовал держать себя под контролем с пассажирами…

– Я не атеист, Вы не подумайте, я верю, верю в то, что есть какая-то сила, есть загробный мир и всё такое, но я не понимаю, как Вы определили свою религию. Почему Вы решили, что тот, в кого, верите Вы, есть, а тот, в кого верят другие, не существует? Ведь есть мусульмане, буддисты и язычники, но Вы твердите, что их вера неправильная, а они, в свою очередь, говорят, что не правильная Ваша. И каждый продолжает придерживаться своих верований и норм морали, установленной их верой, но не их богом, никто из вас ни разу не видел вашего бога, но каждый из вас уверен, что он говорил себя вести именно так. Чем вы лучше власти, если так же загоняете людей в рамки, подогнанные под закон? – водитель словно сорвался с цепи, он даже сильнее нажал на педаль, и машина заметно набрала скорость. То ли он уже не контролировал себя, то ли мечтал довести священника как можно быстрее.

– Этот вопрос не требует ответа, я верю в своего Бога, потому что Он единственный, заветы записаны на скрижалях с Его слов Моисеем, а жизнь нам дана, чтобы страдать, дабы вознестись после смерти, – священник был и зол и обижен одновременно, но почему-то не было ощущения, что он защищает своего бога. Было похоже на то, что он больше защищает себя.

– Хорошо, допустим так, но почему же тогда Вы не страдаете, у Вас есть жена, судя по обручальному кольцу на пальце; явно есть машина, дом, и не вижу, чтобы Вы ходили в заношенных вещах, а значит, Вы не отказались от всего мирского, как много богатых прихожан оставляют Вам пожертвования. – Теперь для обоих эта перепалка стала буквально войной.

– Довольно! Да я не бедствую, ну и что? Помимо паствы это и моя работа, и, конечно, я получаю пожертвования от прихожан. Но я помогаю им и советом, и молитвой, я врач для многих людей, но если врач лечит тело, то я душу, – священник не готов был уступать водителю, но таксиста было уже не остановить.

– Вы говорите, что лечите их душу, залечиваете их раны, они приходят к Вам на исповедь и рассказывают свои ужасные секреты: женщины изменившие мужу, мужчины, лгущие своим жёнам, дети, оскорбившие своих родителей. Все они, по Вашему, заслуживают прощения? – водитель буквально кричал на мужчину.

– Конечно, есть заповеди, которые нельзя нарушать, но в основном все заслуживают спасение – на это воля Бога, – священник вымолвил эту фразу спокойно и монотонно, как будто читал проповедь, а ссоры и вовсе нет.

– Конечно, отец, тогда я задам вопрос напрямую, а Вы заслуживаете царство небесное?

От вопроса священник потерял дар речи, он буквально проглотил язык, он смотрел на водителя ошеломлёнными глазами и молчал.

– Неужели и Вы не придерживаетесь заповедей, неужто человек, учащий жизни других, не умеет жить сам? Вы мне напоминаете психологов, которые помогают людям с проблемами в жизни, а у самих в голове каша и в жизни кавардак, – водитель продолжал давить мужчину, но его оборвал стажёр.

– Отец, что у Вас случилось в жизни? – водитель взглянул со злостью на стажёра, но потом словно опомнился и отвернулся, молча смотря на дорогу.

Недолго раздумывая, священник заговорил.

– Да мы все не без греха и порочные мысли лезут в каждую голову, от них нельзя ни спрятаться, ни скрыться, и границы морали стираются, когда наши грешные желания становятся на первый план… Я согрешил в своей жизни очень сильно… – мужчина на секунду замолчал. – В моменты, когда ты думаешь о чем-то плохом, следует молиться, но я забыл про это, молодость и мысли о том, что вся жизнь впереди, отдалили меня от Бога. Ко мне приходила одна прихожанка, у которой были проблемы с мужем. Она ходила ко мне за советом, и вот однажды наша беседа затянулась, было слишком поздно, я предложил довезти её до дома. Пока ехали, продолжали говорить, но когда я остановился возле её дома, она поцеловала меня, и нас обуяла страсть… Я изменил своей жене, причём с замужней женщиной. Спустя какое-то время это закончилось, но мне это слишком понравилось, и я уже не мог остановиться. Я спал с красивыми молодыми прихожанками очень часто, никто из их мужей и подумать не мог на священника, и я пользовался этим. Так продлилось несколько лет. И вот сегодня муж одной прихожанки, с которой у меня была связь, узнал об этом и приехал ко мне в церковь. Он ударил меня прямо в храме, потом вытащил на улицу, угрожал пистолетом и заставлял молиться о спасении своей души, вокруг собрались люди, и кто-то видимо вызвал полицию, я долго не мог успокоиться, и позже приехали вы, – священник как будто выдохнул, ему тоже нужен был кто-то кому он мог выговориться.

– История, конечно, захватывающая, но Вы не ответили на мой вопрос, заслуживаете ли вы спасения? – водитель сделал акцент на слово «спасение», чтобы у священника не оставалось возможности обойти ответ.

– Всё заслуживают, и я не исключение. Я грешен, но я человек, а людям свойственно ошибаться, иначе мы не были бы людьми, – от священника повеяло уверенностью, он как будто знал, о чём говорит.

– Простите, но я так не думаю. Священник, что не лучше какого-то чиновника, который живёт в свое удовольствие, а чтобы никто этого не видел, прикрывается Богом, не может заслужить спасения. Ведь он и так неплохо провел время на земле. – Таксист резко остановил машину. – Мы приехали.

Пассажир открыл дверь и вышел.

– Тут очень холодно, – успел сказать он.

– Конечно, холодно, – таксист резко нажал на педаль.

***

Они снова припарковались на заправке, чтобы перекусить.

– Ты что-то будешь? – обратился водитель к стажёру.

– Да, хот-дог и кофе, – ответил он.

– Много кофе пьёшь, а это не полезно для сердца, – попытался проявить заботу водитель.

– Не переживайте за моё сердце, мне жить и жить. – Стажёр махнул рукой куда-то в сторону.

– Смелое заявление. А ты знаешь, что хот-дог означает «горячая собака»? – таксист засмеялся.

– Ага, очень смешные шутки для тех, кому несколько тысяч лет. – Парень взял свою еду и пошел к столу.

Когда оба оказались за столом, стажёр наконец-то задал волнующий его вопрос.

– Если не секрет, как Вы умудрились проработать столько лет, ведь постоянная работа с людьми морально выматывает? Неужели Вы ни разу не мечтали уйти? – стажёр обратил взор на мужчину, надеясь, что тот даст ему ответы на его вопросы в полной мере.

– Ну, знаешь… Это сложный вопрос, я сам себе задавал его тысячу раз и не находил ответа. Я лишь могу тебе сказать, что наша работа – это круг, круг который все время повторяется. Поверь, проблемы всех людей похожи, от этого порой схожи их истории, и это очень удручает и утомляет. Порой можно сойти с ума, если, конечно, не начать воспринимать это как фильмы, которые, по сути, имеют один и тот же сценарий, но меняются игровые персонажи и текст. Тогда ты перестаёшь замечать, что их истории похожи друг на друга. Деньги, слава, власть и, конечно, любовь. Четыре критерия, присутствующие в любой истории человека, без них никуда, – водитель отпил немного горячего чая и продолжил рассказ, – каждый человек считает, что даже самые страшные действия можно прикрыть целью, идеей или замыслом. Но это не так, ни один поступок и шаг не остаются незамеченным, люди думают, что если они действуют с благими намерениями, то их ужасные дела перестают быть такими. Но и это не так. Если потрогать белоснежную бумагу грязными и жирными руками, – водитель взял в руку салфетку и вытер об неё руки, – то ты, конечно, можешь попробовать её очистить, но следы все равно останутся. Так и с их душой. Так что сами того не замечая, они пачкают свою душу всё время, – водитель задумался. – Ах да, возвращаясь к теме, не было ли желания всё бросить? Конечно, было, порой это морально изматывает, но эта моя работа, то, что я могу делать лучше всего. Поверь, на любой работе есть проблемы, трудности и так далее, но с ними надо уметь справляться, а с теми, с которыми справиться не можешь – учиться жить, я научился решать вопросы или сживаться с ними, поэтому я работаю до сих пор. Могу ли я сказать, что я счастлив от своей работы?.. Наверное, нет, но здесь чувствую себя в своей тарелке, а это самое главное – чувствовать себя на своём месте. На сегодня с вопросами хватит, – водитель закончил свой монолог и принялся пить чай.

Стажёр тихо доел свой хот-дог, а когда и водитель закончил есть, они встали и ушли, оставив недопитые чай и кофе на столе.

***

Люди так сильно зациклены на спасении своего тела, что начинают забывать про свою душу. Они хотят, чтобы каждый их шаг был безопасен для их жизни и здоровья, они готовы платить огромные деньги, чтобы их жизнь была под защитой, и когда они попадают в опасность, то даже не думают, что кто-то другой тоже рискует ради них.

Спасатель – как гордо звучит это слово, смелые парни готовые ринуться в самое пекло, чтобы спасти тебя даже ценой своей жизни, никто из них не задумывается о том, что он может не выбраться от туда, или…

Новый пассажир стоял недалеко от места, где был пожар, видимо он был один из тех, кого вне смены вытащили из тёплой постели и вызвали, как подмогу тушить очаг возгорания.

– Здрасьте, – коротко и отрывисто бросил пассажир.

– Добрый вечер.

– Я бы не назвал его добрым. Довольно крупное возгорание, несколько бригад тушили. – У мужчины был немного хриплый голос, видимо от дыма.

– Извините, банальная вежливость, – немного попытался исправить ситуацию водитель.

– Вы тоже извините, просто весь на нервах, чуть не погиб сегодня, полез внутрь, и обвалилась перегородка, ещё бы чуть-чуть… – мужчина немного побледнел.

– У Вас очень рискованная работа, – поддержал его таксист.

– Да, да… Знаете, что самое сложное в этой работе? Жить с тем, что ты не смог кого-то спасти. Такие ситуации случаются, и иногда мы не успеваем. Нас осуждают за это и говорят, что мы не выполняем свою работу. Иногда есть такие моменты, что зайти туда, значит остаться там. Однажды у нас был такой случай: горел дом, и на одном из этажей ещё оставались люди – это была молодая пара, они кричали и звали на помощь, но огонь слишком быстро распространялся. Мы бросились со спасательный группой к двери… Мы знали, что ещё есть время, но услышали приказ оставаться на месте. Я точно знал, что если я зайду сейчас, то могу успеть, но мне не разрешили, мы слышали их крики недолго, огонь не успел добраться до них сразу, дым удушил их раньше… После того, как мы потушили здание, вынесли два тела… Их родственники обвиняли нас… Было судебное разбирательство… за халатность. Вердикт предсказуемый: мы действовали согласно регламенту. От нас отстали. Мой начальник говорил, что с этим надо научиться жить, но разве к этому можно привыкнуть? Как жить с осознанием того, что ты не помог? За время моей службы такая ситуация повторялась несколько раз, и в последний раз я даже не испытывал угрызений совести, не было жалости и не было сострадания, а было – все равно. «Это всего лишь работа», – любит говорить мой начальник, – «от вас мёртвых толку меньше». Наверное, он прав, но наше восприятие выходит за рамки привычного. – Мужчина посмотрел в окно с грустью, дыма уже не было видно, только ночные фонари горели в эти минуты.

– Сегодня была не моя смена, – продолжил спасатель. Таксист и стажер переглянулись, – нас вызвали на тушение из кроватей. И ситуация снова повторилась… там была девушка, где-то вдалеке я услышал приказ «не входить», но по какой-то причине проигнорировал его и бросился внутрь. Я пробрался через огонь и уже почти добрался до цели, как вдруг обвалилась балка, я бросился к выходу, дым застелил глаза, и огонь вплотную подобрался ко мне, и в итоге… я не спас девушку и нарушил приказ… – он явно хотел сказать что-то ещё, но говорить было больше нечего.