Победить Страх

– Ты сама не лучше собаки! – крикнула в ответ продавщица.

Ну и пошло-поехало: на бабку стала кричать стоящая за ней тётка; дядька, что стоял в конце очереди, стал по-всякому обзывать ту тётку и дядьку, который поругался с продавщицей. Я снова почувствовал в себе нарастающую злобу.

Злоба вместе со страхом – это, я вам скажу, что-то. Это было ещё хуже, чем в трамвае, когда я злился на пассажиров. И это снова была не просто злоба. Мне казалось, будто что-то страшное и злое снова пытается овладеть моей волей, моими мыслями и чувствами.

Я снова применил то, чему научил меня Кирилл. Я с силой, со злостью вышвырнул это нечто вон. Получилось. Мне даже показалось, что я услышал удаляющийся мучительный стон этого нечто. Хотя нет, не показалось. Я понял, что на самом деле это услышал. Это было похоже на стон свирепого, но смертельно раненного зверя.

Вы, наверное, спросите: почему я уверен, что мне это не показалось? Да очень просто. Дело в том, что это услыхали все. Я видел, как люди в очереди и продавщица испуганно замолчали и замерли, а папа даже спросил непонятно кого:

– Что это воет?

Другой дядька из очереди сказал чуть ли не шёпотом:

– Сирена, что ли?

– Что-то не похоже, – это сказала какая-то тётенька из конца очереди.

– Будто какой-то зверь воет, – сказал папа.

В общем, то чему научил Кирилл, действовало безотказно. Главное, это оказалось не таким уж и трудным делом. Надо, оказывается, просто контролировать свои чувства, быть их хозяином, а не рабом. Эх, не знал я ещё, чем мне грозит такое «неповиновение» злу. Нет, не только мне, а ещё Геле. Но не буду забегать вперёд, лучше расскажу всё по порядку.

Итак, ссора прекратилась. Дядька, который поругался с продавщицей, уже уходил. Картошку он всё-таки купил. Я снова, как это было в трамвае, почувствовал, как что-то начало меняться. Я видел теперь вокруг себя не озлобленных людей, а людей несчастных, смертельно уставших, измученных происходящим. Мне их стало чуть ли не до слёз жалко.

Дальше – больше, у тех, кто встречался со мной взглядом, с лица сразу пропадало недовольное выражение, угрюмость, злость. Эти люди шли дальше, и те люди, мимо которых они проходили, тоже становились людьми. Мало того, ещё и дождь прекратился, из-за туч выглянуло солнце.

Итак, тревога пропала. Мало того, погода стала налаживаться. Вот вам и прогноз. Я ещё подумал с издёвкой: «Наверное, прогноз погоды у нас нагадывают астрологи. По звёздам. Например, тот пучеглазый Ротвельд Эдуардович с телевидения. Ну тот, что „раздаёт баллы“ разным „знакам зодиака“. Или гадалки по картам. А может, экстрасенсы по чему-нибудь „астральному“».

Поругавшийся с продавщицей дядька остановился около выхода с рынка. Вид у него был такой несчастный, что мне стало его жалко. Когда мы уходили с рынка, я, проходя мимо, мысленно как бы сказал ему: «Не расстраивайтесь, дядя Валера, это всё из-за погоды».

Мы уже вышли с рынка, а я оглянулся назад и увидел, что Валерий Александрович вернулся к прилавку и что-то говорит продавщице, похоже, извиняется. Та ему тоже что-то отвечает – без злости, улыбается даже.

Всё это я вижу даже издали. Главное, в очереди никто не возмущается. Та бабушка, которая назвала продавщицу барыгой, тоже уже купила картошку. Она тоже что-то говорит продавщице и Валерию Александровичу. Продавщица машет рукой, смеётся беззлобно. Дядька уходит от прилавка уже в хорошем настроении.

– Что ты всё время оглядываешься? – спросила мама.

Я говорю:

– Интересно, почему люди на рынке так часто ссорятся?

А папа:

– Если б только на рынке… В последнее время все стали какими-то нервными, раздражёнными. Погода, что ли, влияет?

– Да, – соглашаюсь, – наверно, это из-за погоды, – а сам знаю, что погода тут как раз и ни при чём.

Глава 4. Гнездо Зла

Когда мы вернулись с рынка, было уже почти двенадцать часов дня. Мама и бабушка быстро приготовили обед, и мы все сели за стол.

На второе, кстати, была та жареная картошка, которую мы принесли с рынка… Ой! Ну не так я хотел сказать. Нет, конечно же. Не жареная, а сырая. Фу ты! Опять что-то не то говорю! Совсем запутался. Я хотел сказать, что с базара мы принесли сырую, а бабушка её поджарила, вот она и стала жареная.

Мы пообедали, попили чаю. Я, кстати, чай с конфетами люблю. Не с любыми конфетами, а знаете, есть такие – суфле «Коровка» называются. Жаль только, что бабушка не даёт мне их много съедать. Она всё какого-то Диабета боится. Так и говорит: «Вот Диабет ударит – совсем не будешь есть сладкое». Интересно, кто это такой – Диабет? Главное, непонятно, при чём тут конфеты. Почему он из-за конфет может кого-то ударить?

После обеда дед уселся в своё кресло, стоящее около торшера и журнального столика, надел очки и стал в который уже раз перелистывать старые журналы.

Я подошёл к окну и не поверил глазам: только что было пасмурно и сыро, и вот уже за окном сияет солнце, на небе нет ни одной тучки и, похоже, стало тепло.

Я сначала подумал: «Надо же, как ошибся прогноз погоды, – но тут вспомнил, – это же Кирилл сделал! Он же обещал погоду поправить, вот и поправил… наверное». А я-то болван! Чуть не забыл про сбор.

Во втором часу дня я надел тёплую куртку, обулся и вышел на улицу. Зря, оказывается, я так укутался. На улице было самое настоящее лето, разве что деревья стояли без листьев. Короче, куртку пришлось снять и нести в руках.

Я решил сначала зайти за Тимкой и за Муравкиными. Смотрю, а Тимка сам идёт мне навстречу – с хозяйственной сумкой. Шёл он, ясное дело, не в парк. Если бы в парк, то зачем ему хозяйственная сумка? Я ему говорю:

– Привет. Ты что, не идёшь на сбор?

А он:

– Привет, Сань. Иду, конечно. Только за хлебом сгоняю. Я сейчас, я мигом.

– Ладно, – говорю, – я тогда за Вовкой и за Кириллом зайду.

– Ну давай, – сказал Тимка и отправился за хлебом, а я пошёл к Муравкиным.

Ни Вовки, ни Кирилла дома не оказалось. Их отец, Константин Иванович, сказал, что они час назад ушли в парк. Мне, что делать, пришлось топать туда одному.

Прихожу, значит, я на гиблое место, а там уже все собрались, но главное, и Тимка тоже там. До сих пор не понимаю, как у Арчибасова получается везде успевать.

Ну ладно, собрались мы. Погода отличная: солнце сияет, от земли пар идёт; теплынь стоит такая, будто это не конец осени, а середина лета. «Что, – соображаю, – люди об этом подумают?» Кстати, и Кирилл, и Вовка одеты по-летнему, не то что остальные.

– Ну, что ж, – говорит Кирилл, – раз все пришли, не будем дожидаться двух часов. Тем более что есть неплохие новости. Почти весь Приокский район, и не только Приокский, очищен от Страха.

– Интересненько, – говорит Геля, – мы же ничего ещё не сделали.

– Как это, не сделали? А ты?

– Я?! А что я?

– А разве не ты вчера разговаривала с дядей Гришей?

– С дядей Гришей? Около подъезда?

– Ну.

– Интересненько, а ты откуда узнал?

– Долго объяснять. Главное, что одним злом на Земле стало меньше.

– Интересненько, каким это злом?