Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут

– Доктор, но вы сказали, что болезнь в лёгкой форме. Как это понять?

– Так и понять – лёгкая форма, – доктор внимательно посмотрел на Тони. – Вы хорошо разбираетесь в профессиональном боксе?

Вопрос не застал Тони врасплох – увидев доктора, он удивился его крепко сбитой фигуре, мощным кулакам и разбитому носу под выпирающими надбровными дугами.

– Вы боксёр? – неловко спросил Тони.

– Бывший. Вас что-то смутило?

Тони отрицательно покачал головой.

– Вот и отлично, – обрадовался доктор-бывший боксёр. – Вы хотели спросить, причём здесь бокс?

– Нет, не хотел, – произнёс Тони неубедительно.

– Извините, бокс не совсем при чём, даже совсем ни при чём, но на его примере хочу ответить на ваш вопрос. Не возражаете?

– Как вам удобнее, доктор, – вмешалась Кэтрин.

– Вы же знаете, что боксёры соревнуются по весовым категориям? – Тони кивнул. – От самых тяжёлых до самых лёгких. Так и в этой болезни, условно конечно, можно выделить её тяжесть. У вашей дочери, я бы сказал, используя Олимпийскую терминологию, не первый наилегчайший вес, а просто лёгкий вес. Симптоматически разница небольшая.

– А лечение? – не до конца поняв странную боксёрско-медицинскую логику доктора, неуверенно спросил Тони.

– Лечение … – повторил доктор задумчиво. – Да нет пока никакого лечения. Так, понемногу помогают больному анаболиками, витаминами, правильным питанием. Полезны физиотерапия, плавание, лёгкий массаж. Но главная надежда – сам организм. Если повезёт, то лёгкая форма – как у вашей дочери – может прогрессировать, но очень медленно. Если не повезёт, то…

– Повезёт, если будет прогрессировать? Я всегда думал, что прогресс – слово позитивное. В любом случае, доктор, спасибо за ваш оптимизм. Будем бороться с прогрессом как сможем, – Тони не захотел продолжать разговор.

Объяснение неожиданное – «странный доктор, ему самому лечиться надо» заметила Кэтрин после приёма, – но, главное, честное. Тони и Кэтрин ушли не просто расстроены, а подавленными. Говорить не хотелось, да и не о чём. Только маленькая Никки шла очень довольная и весёлая – дядя в белом халате остался далеко, а любимые папа и мама, хоть и грустные, но рядом.

После визита к врачу Кэтрин начала пить. Этим, как она объясняла, снимались стресс и депрессия. Отчего забота о Никки легла на Тони и бабушку. Началось ежеминутное сражение за здоровье ребёнка – особое меню, три раза в неделю плавание в бассейне, специальные процедуры для стимуляции мышц… И болезнь «заморозилась», будто устыдившись принесённых страданий. Думалось, что сумели побороть страшную болезнь. Но она не сдавалась – то затихала, наступало значительное облегчение и Никки могла ходить по квартире, держась за бабушкину руку, то становилась хуже, и она садилась в инвалидное кресло.

? ? ? ?

Как это здорово, что парк недалеко – лишь в пяти минутах неторопливой ходьбы – от дома: не надо тратить много времени на дорогу. Но больше всего Тони радовало, что из окна спальни дочери открывался прекрасный вид на него. Она попросила сделать спальней именно эту комнату в их небольшой, но уютной квартире в Квинсе. Для неё это был не просто парк, а некий живой организм, существующий в своём, понятном одному ему, мире. Здесь постоянно что-то происходило: летом – дети играли, занимались спортом; взрослые бегали трусцой для «здоровья» или сидели с книгой, а более технически продвинутые – с электронными планшетами; зимой – небольшой, размером в две хоккейные площадки, замёрзший пруд расчищали от снега, и любители катались на коньках: люди постарше – чинно описывали круги, а кто помоложе – с клюшкой в руках старательно изображали из себе хоккейных звёзд.

Никки любила сидеть у окна и с непонятным интересом наблюдать за событиями в парке. Иногда она могла провести у окна почти весь день; даже ела здесь. Как-то, попросила купить бинокль.

– Зачем тебе? – удивился Тони. – Ты и так всё хорошо видишь.

– Нет, – грустно возразила дочь. – Я плохо вижу лица, и совсем не вижу глаз. Как ты не понимаешь, они не артисты, а настоящие. Понимаешь? Настоящие! И самое главное у людей, я сама читала, это глаза. Они никогда не обманут! Купи, пожалуйста, папуля.

И Тони, полазив по разным сайтам и внимательно изучив вопрос, купил мощный бинокль знаменитой фирмы Olympus.

? ? ? ?

Зазвонил телефон. Тони от неожиданности вздрогнул: не любил телефонные звонки. Они, как правило, приносили проблемы. Достав из кармана куртки телефон, посмотрел на экран: высветился домашний номер.

– Папочка, дорогой, где пропадаешь? – раздался весёлый звонкий голос дочери.

– Задержался на работе, – соврал Тони. – Что-то случилось?

– Нет, всё хорошо! – прокричал телефон. – Просто соскучилась. И, вообще, сколько раз говорить: задержался – звони. Я каждый раз волнуюсь за тебя. Ты такой рассеянный. Ты не голоден? Понимаешь…

– Подожди, милая, – перебил дочь Тони. – Ты так быстро говоришь, что я не успеваю понять все слова. Я очень занят. Конец месяца, полно документов. – Тони решил сменить тему. – Как у тебя дела? Как самочувствие? Кто-нибудь звонил?

В ответ раздался заливистый смех:

– Папочка, мы так похожи! Ты так быстро говоришь – ну точно, как я. Нет, это я точно, как ты. У меня всё хорошо, ничего не болит, даже ходила по квартире целых двадцать четыре минуты. Конечно, могла и больше, но, извини за детали, пришлось зайти в туалет. Ой, совсем забыла! Звонил дядя Гривас.

– И что он хотел?

– Ничего. Поинтересовался как дела и не нужно ли что-нибудь купить.

– Что ты ответила? Как всегда попросила чёрносмородиновое мороженое и новую книгу. Я прав?

– Увы, – девочка смутилась, – прав. А как узнал?

– Очень просто, – впервые за весь разговор рассмеялся Тони. – Видел, как ты выкинула пару дней назад пустую банку из-под мороженого. Твоего самого-самого. А про книгу ещё проще. Ты всегда просишь принести новую книгу.

– Так ты не сердишься?

– Нет, конечно. Как я могу сердиться на самую симпатичную, самую добрую и лучшую дочку на свете.

– На свете? – подозрительно переспросила Никки. – Привираешь, папочка.

– Милая, что за слово? Ты же хорошо воспитанная и начитанная девочка двенадцати лет.

– Извини, папуля. Ты не привираешь, а слегка фантазируешь! Так лучше? – прощебетала Никки, судя по голосу, явно не опечаленная замечанием папы.

– Ладно, хорошо, – согласился Тони. – Пусть не в целом свете, но в Соединённых Штатах – точно. Значит так. Мне тут пару часиков нужно посидеть, – Тони сказал правду, – и я приду. Хорошо?

– Хорошо, – вздохнула Никки. – У меня ведь нет другого выбора. Буду ждать. Крепко целую.

В трубке раздались гудки. «Расстроилась, – подумал Тони. – Даже не дождалась моих привычных: в обе щёчки. Бедный ребёнок».

В то же мгновение снова зазвонил телефон. «Ага, вспомнила и решила перезвонить», – подумал Тони. Но из трубки прогремел густой баритон дяди Гриваса:

– Ты где? – без всякого приветствия спросил он.

– Здравствуй, дядя Гривас. Тружусь. А что?

– Здравствуй, сынок, – буркнул дядя Гривас. – Мне позвонил ребёнок и пожаловался на тебя. Ты уже давно должен прийти с работы, а тебя всё нет. И, вообще, разве…

– Подожди, дядя Гривас, – прервал того Тони. – Она звонила или ты?

– Какая разница кто звонил – я или она? – начал сердиться дядя Гривас. – Ты мне зубы не заговаривай. Дочь сидит целый день одна, ждёт своего любимого и непутёвого папу, а он, видите ли, рассуждает кто первый позвонил. Ну я позвонил! Так что, ругаться будешь?

– Зачем ругаться, спасибо скажу, – засмеялся Тони. – Просто говорил с ней минуту назад. Она всё рассказала – про мороженое, про книгу…