Не робей, лохматые!

– А ты как себя понимаешь? Кто ты есть?

Дед смотрел, прищурившись. Сашка почесал за ухом.

– Ну, я… кто… Я – Сашка.

– Да не по имени! По роду!

– По роду – Мышкин.

– Балда! Мышкин – прозвище. Родня-то твоя – кто?

– Ну… Долгопяты.

Дед недовольно фыркнул в усы.

– Мелко на жизнь смотришь, долгопят! Отвыкать от этого пора. Запомни: ты – млекопитающий! А они – дед мимоходом пнул торчащую из снега кость – они – динозавры!

– А-а! – протянул было Сашка с пониманием. – И что?

– А то, что сказано: “Беда пала на землю, и динозавры вымерли”. Что непонятно?

Сашка виновато вздохнул.

– Ничего не понятно. Почему они вымерли, а мы – нет?

– Почему да почему! – рассердился дед. – Я тебя зачем взял? Чтобы ты своими глазами смотрел, своими мозгами кумекал! Примечай да прикидывай хвост к носу. Догадаешься, в чем секрет – потомкам рассказывать будешь!

Сашка возражать не стал, но обида слегка кольнула. Своими мозгами! Тоже мне, предок! Сам-то много потомку рассказал? Подзатыльники раздаёт, а секрет выживания зубами из него не вытащишь! Знаешь – так расскажи, от чужого, что ли, бережёшь? Как же внуку потомков заводить, если он до них, может, и не доживёт?

Тропа пошла под уклон. Слева от неё всё выше поднимались обнажившиеся от снега известковые откосы. Давно, ещё до Беды, совсем маленьким, Сашка, бывало, промышлял в этих местах лунными ночами. Не один, конечно, с компанией, и, понятное дело, тайком от родителей… Эх, сколько тут, на склоне, было ягод!

“Эх, – подумал он, – будь у меня дедов секрет, я бы, может, не талый снег сейчас топтал, а с соседской Танюшкой запасы делал на счастливую жизнь!” – и вздохнул.

Всегда он при воспоминании о Танюшкиных глазах вздыхал почему-то.

– Тихо! – дед вдруг остановился, как вкопанный, только носом тревожно поводил из стороны в сторону.

Сашка тоже замер, принюхиваясь. Слабый и почти простывший, но такой знакомый дух медленно тянуло поземкой из-за ближайшей кучи щебня. Динозавр!

Горелые кости так не пахнут – липкой шкурой, застрявшим в зубах мясом, голодом и жадностью. Хоть и не сегодня, но не так давно, явно уже после Беды, по оттепели даже – приходил сюда динозавр и долго тут ошивался. Вот тебе и вымерли! Выходит, мать-то была права – рано или поздно они возвращаются!

– Поглядим, – прошептал дед. – Жди здесь!

Он ползком выбрался на гребень насыпи и долго смотрел на ту сторону, не подавая никаких знаков. Сашке надоело ждать. Ясно же, что сейчас никого там нет! Дух простыл. Стараясь не шелохнуть ни один камень, он подобрался к деду, осторожно выглянул из-за его спины и чуть не свалился обратно под уклон.

Прямо перед ним из обширной ямы огромными куполами торчали верхушки яиц. Кладка динозавра – по всей форме. В былые времена, увидав такое, Сашка бежал бы отсюда, сверкая своими долгими пятками. Особенно, если бы услышал доносящийся из-под скорлупы скрип – ясный признак, что вот-вот вылупится кое-кто зубастый и будет не прочь сразу пообедать. Но сейчас яйца молчали.

Дед, шурша осыпающимся щебнем, без страха спустился с гребня и приник ухом к ближайшему куполу.

– Помёрзли, – уверенно сказал он. – Дело известное. Динозавр, конечно, разный бывает, но у большинства повадка бессердечная. Отложит яйца – и как хошь, молодёжь – пошёл себе, куда глаза глядят – утробу набивать.

– И не возвращается – приглядеть?

– А ему и не интересно. На то они и динозавры – каждый за себя. Пока тепло было круглый год, яйца и сами дозревали. А нынче, в снегах, без согрева, без гнезда, разве им уцелеть? Нет, господа хорошие, с таким воспитанием карачун вам светит, и больше ничего!

– Но родитель-то жив, – возразил Сашка, со страхом глядя по сторонам. – Значит, не все они вымерли.

– Ну, что ж, – спокойно сказал дед. – Один-другой какой-нибудь шатун-перестарок ещё бродит. Не в этом суть. Будущего за ними нет – вот что главное. Ну, чего ты там застрял? Сыпь сюда. Привал.

Сашка осторожно полез в яму.

– А ты уверен, что хозяин не явится? – спросил он.

– Когда явится, тогда будем прятаться, – проворчал дед. – Что нам теперь, голодом сидеть от страха? Война войной, а обед по расписанию!

– А что у нас на обед? – живо спросил Сашка, сразу забыв страх.

– Как что? – дед звонко щелкнул когтем по скорлупе. – Наш обед – из шести яиц омлет!

Но отведать омлета в этот раз не удалось. Только Сашка принялся вскрывать скорлупу, как поблизости – ну буквально в трёх шагах! – послышался дробный топот, многоголосый писк, а затем на кучу щебня возле ямы высыпал целый выводок юных долгопятов. Они были так молоды, что не могли ещё толком связать и двух слов, но, едва увидев яйца динозавра, отчаянно завопили:

– Ням-ням!!! – и ринулись в яму.

– Стойте! Туда нельзя! – раздался знакомый голос со стороны тропы, и следом за малышней на насыпи появилась…Танюшка.

– Ты как здесь, егоза?! – удивился дед. – Кто тебя в такую даль отпустил? Да ещё и с братишками!

– Это не мои! – Танюшка тяжело дышала и часто оглядывалась назад. – Это трусовские! Как хорошо, что мы вас встретили!

Сашка приосанился, насколько это было возможно в куче копошащихся малышей. Танюшка явно была рада его видеть! А ведь до этого случая и виду не показывала.

– Знамо, хорошо! – сердился дед. – Этак вы вообще неизвестно куда забрели бы! У Трусовых что, совсем мозги спеклись – детей на улицу выгонять?!

Танюшка сразу погрустнела, потупилась.

– Нету больше Трусовых, – тихо сказала она. – Хозяин до них добрался.

– Как так?! – вскинулся дед – Где?!

– Прямо в доме. Крышу порушил. Я случайно рядом оказалась – еле успела детей откопать, а то б задохнулись.

– А старшие? – спросил Сашка.

Радость его сразу пропала. Значит, хозяин всё-таки вернулся. Последний он или не последний, а Беду пережил. И другим бед принёс.

– Старших съел, – почти прошептала Танюшка. – Они пытались его отвлечь, но он их поймал. Сначала Глашу, потом Семёна…

– Эх, Глафира… – голос деда дрогнул. – Ладная была баба…