Новороссия в моем сердце

– А, нервничаешь? – заметил Артем. – Значит, все- таки с оружием имел дело. А вообще, вот лично, по – моему, в Славянск к Стрелку ехать бессмысленно! Стрелок – он мастер брать города. Его этому учили. Он любой город может взять со своими ребятами. А вот удержать его – здесь совсем другие, армейские навыки командира нужны. А у него их нет.

– Я говорил со Стрелковым в Славянске. Это крутой мужик и командир. И знаю его ребят, – сказал я упрямо.

Артем из Запорожья молчал. Потом он вынул из кармана флешку и сказал:

– Вот послушай про то, как брали аэропорт в мае. Там всё подстава была…

Ниже представлена расшифровка аудиозаписи, которую сделал Артем в начале июня 2014 года.

Рассказывают командиры групп, участвовавших в захвате аэропорта 26 мая 2014 года, с позывными Старый.

Артем: – У меня газета «Искра».

– Прибыли 25 числа сюда (ред. – 25 мая 2014 года в Донецк), отправили людей на парад. Я на параде не присутствовал, у меня была другая задача. Мы занимались разведкой местности.

– Хочу сказать о параде. Совершенно безумное мероприятие, непонятно зачем и почему спланированное. Нет, абсолютно понятно, что спланировано оно было для поддержания народного духа, но сама планировка была совершенно безграмотной. С нашей точки зрения, военной. Не выставлено было ни охранение, ничего, место было такое, что два— три снайперских выстрела – начнется месиво, начнется давка. В центре этого месива построили подразделение с боевым оружием, патрон в патроннике. Какой— то непонятный салют был объявлен, под который можно замаскировать работу снайперов прекрасно. Я в подразделении занимался тем, что стоял с правого фланга своего подразделения и корректировал огонь по крышам. Потому что куча открытых окон, не понятно, что будет в следующую секунду. То есть это чисто политическое решение, никак не согласованное с военной стороной вопроса.

Артем: – Вас ставили в известность, что вы попадете в такой формат? Парад и все такое…

– Естественно, нет. Изначальная постановка задач была другая совершенно. Обрисовывали, что задачи будем выполнять общевойскового характера. Частично – специального, частично – те задачи, которые возлагаются на внутренние войска.

– Прибыв с парада, буквально спустя короткое время, были ориентированы на переодевание в гражданскую форму одежды для выдвижения на рекогносцировку объекта. Объектом оказался аэропорт. Нас встретил человек (позывной «Вездеход»), который двух из трех прибывших людей провел частично по объекту.

– За два с половиной часа до так называемого штурма аэропорта лично я заходил в этот аэропорт с Вездеходом. Как он представился, сотрудником СБУ (летом 2014 года этот сотрудник был осужден киевской властью на пожизненный срок – ред.). Вездеход открыл все двери, вывел меня на крышу аэропорта, показал местность, чтобы я мог в дальнейшем командирам групп показать, куда… показал схему.

– На схеме были ориентировочно нанесены позиции охраны аэропорта, ориентировочная численность вооружения и прочее. Когда мы втроем собрались в машине командира группы, увидели эту схему, почесали репу, поняли, что силами и средствами, которыми мы располагаем, задача невыполнима, с чисто военной точки зрения. Если есть превосходящие силы противника, располагающие более тяжелым вооружением на заранее подготовленных позициях – это нереально.

Артем: – Военные с украинской стороны были нормально расставлены?

– Командир того подразделения, который обеспечивал охрану аэропорта, он был далеко не дурак в расстановке сил и средств. Был человек опытный, человек просто так объект не отдаст, нахрапом его не взять. Тем не менее, позиция политического руководства была именно взять нахрапом. Когда мы прибыли обратно в расположение и командиру группы доложили свою точку зрения, что нам нужны минимум сутки и серьезное огневое усиление, серьезные огневые средства, которыми можно подавить то, что стоит в аэропорту. Мы были приглашены на совещание. Присутствовал командир батальона «Восток» Скиф (Ходаковский – ред.), который, грубо говоря, махнув шашкой, поставил задачу: ребята, времени на раздумья и подготовку нет, выдвигаемся мы через пятнадцать минут, все, что вы сказали, конечно, важно, но я здесь командир. Поэтому через пятнадцать минут мы были подняты по боевой тревоге и через час выдвинуты. Сказали, фраза была именно такая: «По вам никто стрелять не будет», аргументировалось это тем, что простой аэропорта стоит бешеных денег, а повреждение аэропорта и восстановление – это простой на очень долго. Аргументация была крайне слабая, но мы люди дисциплинированные, обязаны были исполнять приказ.

Артем: – Вас подчинили именно «Востоку»?

– Соответственно, по прибытии на аэропорт были заняты неподготовленные огневые позиции, личному составу все доводилось в спешке, я, например, своим людям ставил задачу уже в машине в ходе выдвижения на пальцах, буквально, потому что люди даже схему не видели объекта, который предстоит работать.

– От команды взять аэропорт до выполнения ее прошло не более четырех часов. Люди в час ночи уже спали, командиров вызвали и сказали: мы берем аэропорт. Я человек военный, у меня глаза на лоб полезли, потому что аэропорт – это не то здание, которое мы занимали, это взлетно— посадочная полоса и вышки. Мы как люди военные это все прекрасно понимали. Уже тогда возникло желание сложить оружие и отказаться от выполнения операции. Непонятная эта тема, что-то нас подвигло, и мы туда поехали. Хочу сразу сказать, что ребята, которые приехали из России, 80% из них, имели боевой опыт в горячих точках, укомплектованы были по штатному расписанию спецназа, две группы разведки и одна группа тяжелых, укомплектованы по полной. Особо хочу отметить, потому что говорят, что мы за деньги приезжаем сюда из России. У меня погиб мой боец Рыжик. В Ростове он из личных средств потратил 120 тысяч рублей, чтобы одеть своих товарищей, потому что у некоторых не было разгрузок.

– Мой погибший боец третьей группы, позывной «Игнат», хороший был парень, перед отъездом из дома продал мотоцикл, на эти деньги была экипирована вся группа.

– Нам никто не заплатил ни одной копейки, мы все приехали сюда добровольно. И меня поразила вообще вся ситуация, когда нас отправляли в аэропорт, поставив тупорылейшую, я считаю, задачу. Потому что личный состав узнал о штурме аэропорта буквально в час ночи. Люди были не подготовлены. Ладно, не подготовлены, смысл еще в том, что мы занимали здание, которое было нам абсолютно не нужно. Терминал никому не нужен.

– Я уверен, что командиры, которые ставили нам задачу, они прекрасно знали о том, что так аэропорта не берут. Захват аэропорта – это второй курс военного училища. И то, что мы делали, это был полный бред. Когда мы поднялись на терминал, заняли позиции, у нас было достаточно сил, чтобы раздолбать казарму, в которой они все спали.

Артем: – Я человек гражданский. Забросал бы гранатами, испортил бы полосу.

– Захватывается КДП (ред. – командно-диспетчерский пункт) и разносится взлетно- посадочная полоса.

– Нам сказали, что будет вестись политический диалог, мы сказали: давайте начнем политический диалог, снесем вот это здание с половиной личного состава – и переговоры пойдут легче. Когда половина охраны аэропорта окажется под развалинами… Давайте первый ход сделаем мы. На что нам жестко сказали: ребята, даже думать не смейте. Огонь открывать категорически запрещено. Когда мы уже заняли терминал, на крыше лично присутствовал командир батальона «Восток» Скиф (ред. – Ходаковский). Ходил в полный рост. Если бойцы перебегали, он ходил в полный рост и говорил, что все нормально, никто сюда стрелять не будет. Вы сейчас продемонстрируете им силу, они обосруть… ся, мы сделаем им коридор и выдвинем переговорщика и они все отсюда уедут. Вот такой был расклад. Всем бойцам говорили именно так. Конечно, никто этого не понимал, но самое интересное началось позже.

Артем: – Я для понимания. Что такое «Восток»?

– Условное подразделение окружило часть – ОМОН. Подъехал «Восток», постреляли в воздух, ОМОН покидает часть, оружие покидает часть другим ходом. В точке Х ОМОН со своим оружием снова объединяется и куда— то уходит. Показуха. Батальон «Восток» говорит: мы зачистили помещение. На что я говорю: я любое помещение зачищу, возьму две гранаты и зачищу. Есть ощущение, что он (ред. – командир «Востока») ходил по крыше именно потому, что был в каком— то договоре с ними.

Артем: – Было такое впечатление?

– Меня насторожило сразу то, что аэропорта таким образом не захватываются. Самый интересный факт, который нужно осветить. Когда отработали первые вертушки по нам, и мы поняли, что разговаривать с нами никто не будет, нам до конца давали приказ не открывать огонь.

Артем: – Даже в тот момент?

– Когда начался обстрел, я рванулся вытаскивать своих ребят с крыши. И когда бежал по лестнице, четко слышал, несколько раз была повторена команда по рации: не стрелять.

Отработало тяжелое вооружение, вертушки работали бортовыми пулеметами, я четко помню этот звон, слышно пробитие стен, шило через несколько стен, гипсокартон прошивается элементарно, и сквозь это все пробивается команда по радиосвязи: не стрелять, не стрелять. Один АГС— ник был легкораненый.

Артем: – Что такое АГС?

– Если вы смотрели «Чистилище». Здоровая такая штука…

– В течение часов трех нас долбили, в 18.30 было принято решение выдвигаться на двух КАМАЗах, забрать раненых. Когда мы выдвигались из аэропорта, у нас был один «двухсотый», т.е. убитый, два тяжелораненых. Остальные были целы. Потери после трех часов бомбежки составили всего один убитый.

– Все люди не поместились в КАМАЗы. КАМАЗы были загнаны в терминал, дана команда грузиться, осталось порядка 15 человек. Остался я, мой связист и ребята из разных групп, которые должны были прикрывать отход. Когда машины вышли из аэропорта, был открыт шквальный огонь. Выпущены РШГ – это огнемет. Те бойцы, которые нас зажали в кавычках, потому приходили противоречивые сведения, конкретики не было, нам говорили, что «Правый сектор»[1 - «Правый сектор» — экстремистская организация, запрещенная на территории РФ.] окружает нас, что приехала нацгвардия, три КАМАЗа, то есть нам сказали, я лично слышал от командиров, что нас берут в кольцо. Когда мы были в терминале, нам сказали, что нас окружили. Поэтому когда на прорыв мы пошли, был открыт шквальный огонь в сторону «зеленки». КАМАЗы прорвались.

Оказалось, что мы могли спокойно оттуда выйти. Потому что там были люди – сектор военный, и коридор – наши люди. Горловские ребята были на прикрытии и батальон «Восток».

– Этот сектор военных перекрестным огнем они доставали, но не могли на всей протяженности. Нужно было преодолеть участок 300 метров, мы его преодолели с некоторыми потерями, я, опрашивая своих раненых из КАМАЗа, пришел к выводу, что от 5 до 15 раненых, а возможно, убитых, было на момент прорыва этого сектора. Из 50 человек в КАМАЗе от 5 до 15 были ранены в этот период, все остальные раненые и убитые – это дружественный огонь.

– Когда мы вышли из аэропорта, я пришел на базу где— то около двух часов ночи. Там были люди из «Востока», которые там были, они сидели, и пацаны некоторые даже плакали. Потому что они сказали, что КАМАЗы расхерач… ли они.

– Готовность! …По боевой!… – голос в зале, аудиозапись делалась в казарме батальона.

– Нам сказали, что нас окружает «Правый сектор», а им сказали, что «Правый сектор» прорывается. Свои же открыли огонь по своим. У меня есть выжившие из моей группы, которые видели, когда КАМАЗ полностью был разбит, все почти убиты, подошли ребята с повязкой «Востока». Увидев, что с георгиевскими ленточками лежат наши пацаны, они начали кричать: не стреляйте, что мы наделали?! Кто давал команду, что там «Правый сектор» прорывается, не известно. Расклад такой. Я считаю, что просто там очень мутная и тяжелая история… Ни х.я себе мутная!

– Разберемся…

– Помнишь, Саня (ред.– депутат с позывным «Строитель») рассказывал, как было в «Шахтерских Зорях»? (ред. – санаторий в Донецке). Но это другая история. После большого митинга 9 мая 2014 года был сбор боевой группы оплченцев. Все думали и говорили, что едут брать Мариуполь. Погрузились на два открытых, с длинными синими бортами КАМАЗа ополченцы с АК и снайперскими винтовками. А вместо Мариуполя поехали брать срочников, которые готовили провокацию в Донецке и размещались в городском санатории «Шахтерские Зори». Всё тогда обошлось без жертв. Всех срочников взяли, более 100 солдат, разоружили и отпустили по домам. А здесь такое было…»

На крыше терминала аэропорта 26 мая 2014 г. Ополченец из группы «Искры» ведет огонь гранатами ВОГ из подствольника АК.

Ополченец стреляет гранатами из АГС— 17 «Пламя». АГС – автоматический гранатомет станковый. ВОГ-25 – выстрел гранатомётный, осколочный боеприпас для гранатомётов ГП-25, объединяющий в себе гранату и метательный заряд в гильзе.

Укр военный вертолет атакует ополченцев на крыше терминала аэропорта 26 мая 2014.

Жестокие бои, в которых погибло много ополченцев, за донецкий аэропорт продолжались летом и осенью 2014 года, и только в конце ноября его частично взяли. Но бои в районе аэропорта с «киборгами», которые засели в разрушенном здании терминала, продолжались еще зимой до середины января 2015г. От аэропорта ничего не осталось.

Русский февраль

Вечер у Гинтовта. Февраль 2014 года. Я вспоминаю зимний холодный вечер около Щипка – Щипковского переулка. Я с Екатериной Рысь зашли к Алексею Гинтовту. Шел снег, за окном был полумрак, а Алексей Гинтовт рассказывал о движении духа мира в завоевании человечества. Гинтовт, художник, уровень которого равен Пикассо, возбужденно говорил, что ему понравилась книга Рысь «Религия бешеных» о молодежи Национал— большевистской партии Лимонова Эдуарда. Гинтовт состоял в НБП и сделал для нее главное – символику, серп и молот на фоне белого круга, размещенного на красном фоне.

Меня поразил фильм, который Алексей поставил нам на большом экране. Гимнасты цирка «Кракатук», все в белых облегающих костюмах космонавтов из будущего, плавно раскачивали белыми знаменами на длинных флагштоках. Белые полотнища знамен, символ чистоты помыслов и дел, динамично развевались на фоне голубого неба.