Рельсы… Рельсы

– Хорошо.

Мужчина опёрся на стремя и перекинул ногу через седло. Уместив чемодан перед собой, он повёл лошадь к рельсам. Кляча шла неохотно, периодически увязая в снегу и брыкаясь. Спустя час он прибыл на место.

Весь снег был чёрен от угля. В нескольких метрах от решётки рельс и шпал лежал металлический скелет поезда. Тягач протаранил собой несколько деревьев и снёс телеграфный столб… труба его повисла на ветках голых крон, будка машиниста была смята, прожектор покачивался на проводах, большая часть дышел и поршней вылетели из пазух и торчали во все стороны, как сломанные рёбра. Один из вагонов был полностью перевёрнут и лежал на собственной крыше. Большинство других лежали неподалеку на боках и лишь несколько остались на колёсах. На половине вагонов виднелись следы пожара. Вокруг скелета сновали туда-сюда люди в военной форме. Слышалась ругань, удары топоров, скрежет пил, хоровое: «…и раз!», треск натянутых верёвок. Небольшая группка гражданских окружила участок железной дороги и, похоже, готовилась к демонтажу повреждённых деталей. Неподалёку от рабочих стояла тройка мужчин. Валерий моментально узнал в них коменданта, его заместителя и начальника путей. Волков направил свою лошадь к ним.

Худощавый мужчина с пышными усами и формой имперской железнодорожной компании отчитывался мужчине в зимнем мундире английского типа с выкроенными опознавательными знаками.

– Александр Николаевич, мы сможем восстановить сообщение к вечеру. А вот с восстановлением телеграфной линии придется обождать, в области не осталось мастеров. До следующей недели связи с Кулыбинской не будет.

– Хорошо. Дальше обходитесь только силами крестьян, своих солдат оставить не могу. Это не наша обязанность – тащить ваши поезда из сугробов, – мужчина перевёл взгляд на приближающегося комиссара, – а это ещё что за птица?

– Военный комиссар Волков Валерий Сергеевич, прислан военным комиссариатом РСФСР, я вам о нём докладывал, капитан, – отозвался молодой человек в мундире чуть похуже качеством, с криво подшитой красной звездой на фуражке.

– Ах да… комиссар. Всё никак не привыкну к этим новым словечкам.

– Рад… что сумел застать вас всех на месте, – Волков слез с коня и поравнялся с троицей, – спасибо, товарищ Лунёв, что отрекомендовали меня.

– Рад служить, – отозвался Лунёв без особого энтузиазма.

– А вы, я полагаю, товарищ Сычёв.

– Моё почтение, – усач немного поклонился.

– Позвольте тоже отрекомендоваться. Капитан Тереньтев, ныне комендант города Ухабинск и, соответственно, его станции. Защищаю эти земли от набегов всяческих негодяев, – комендант протянул руку для рукопожатия.

– Что-то вы в этом не особо преуспеваете, – жест капитана комиссар проигнорировал, однако честь отдал, – так что предлагаю приступить к делу.

– Поверьте, если бы ваше командование давало больше времени на достижение результата, вас бы тут не было.

– Но я здесь. Или вам это не по нраву?

– Почему же? Я даже предлагаю отметить это стаканчиком чая… или ещё чем покрепче. Вы, небось, околели в дороге.

– Обойдусь, привычный. Пройдёмте к месту схода.

– Ну-с, как пожелаете. А я всё же выпью за ваше здоровье. Лунёв, вели принести мне чарку.

– Слушаюсь, – Лунёв подозвал бойца и прошептал ему что-то на ухо.

Четвёрка зашагала к группе рабочих с ломами и кирками.

– Комендант, а почему на вас старая форма? Да и, как я погляжу, все ваши бойцы ходят в старом стиле. Вы о новом приказе не слышали?

– Это стоит спросить у вашего начальства – почему к нам не приходят поезда с обеспечением.

– Это и ваше начальство теперь тоже.

– Ну да, ну да. Нынче же мужик главный над всеми.

– Александр Николаевич, слушайте внимательно, ибо больше я повторять не буду. Относитесь с должным уважением к людям, десятки веков носивших ваше сословие на собственных плечах. Довольствуйтесь тем, что этот народ дал вам шанс на искупление.

– Поглядим…

– Докладывайте. Что дал осмотр места?

– Хм… прошу прощения. Рельсу подорвали чем-то, в приличном количестве.

– Чем-то? Вы не установили тип взрывчатки?

– Не имею должного образования. Я офицер от инфантерии. К тому же не вижу в таковом смысла.

– Надеюсь, вы сможете объяснить эту позицию?

– Пожалуйте-с. В ходе боевых действий у местного населения осели приличные запасы вооружения. Уверен, динамит в эти запасы входит. По крайней мере, крестьяне не гнушаются глушить им рыбу в ближайшей реке. Так что на подобную атаку мог сподобиться всякий «пролетарий».

– Я это запомню, – комиссар с трудом сдержал негодование, но длинный язык коменданта пока был полезен, – и всё же я не понимаю, почему вы не позвали саперов?

– Да что б они понимали… – Александр схватил у подбежавшего солдата гранёный стакан с подноса и залпом его опрокинул.

– Ясно. А это что? Шнур?

– Так точно. Тянется до зарослей рядом с дорогой. На снегу остались следы от запала и взрывателя.

– Шнур не военный, ручная работа, – Волков покрутил в пальцах пропитанный битумом остаток шнура, – стоит признать, сделан хитро. Основа из льняной ткани… пропитана чем-то. Ни запаха, ни цвета. Должно быть, калиевой селитрой. Снаружи смесь пороха, клея и битума. Подобными раньше зажигали люстры. Всё это можно найти в любой деревне или городке и скрутить подобный запал хоть в лесу, были бы руки из нужного места.

– О чём я и говорил, – самодовольно крякнул комендант.

– Соизвольте взглянуть на место взрыва, – Сычёв указал на вывернутые наизнанку рельсы, – никогда такого не видел.

– Словно снарядом накрыло, – пробубнил Терентьев, – не поскупились на взрывчатку, сволочи.

– Рельсы выбило из пазух и разорвало посередине, выгнув кверху. Судя по всему, был сделан небольшой подкоп под дорожное полотно. Тонкая работа, расчёт полностью себя оправдал. Взрывная волна буквально сняла верхний слой земли и выбила рельсы прямо из-под состава. Тут рыли? – Волков обратился к одному из рабочих.

– Да, ваше превосходительство. Нашли вот это, – он указал на разорванную в клочья алюминиевую пластину.

– Без «превосходительств», пожалуйста. Лучше, друг мой, подайте мне это сюда.

– Извольте, – удивлённо откликнулся мужик.

– Посмотрим. Металл оплавился. Трудно сказать, что это было наверняка, но, судя по загнутому контуру, обычная банка. А это что… какая-то крошка. Не земля, слишком светлая, на ощупь похожа на мыло… запах… пахнет не само вещество, а металл и остатки земли. Вы были почти правы, Тереньтев. Запах, как после немецкой бомбёжки. Только снаряда не было. А был тротил… точнее тротиловый порошок. Всё ясно. К банке подвели шнур, наполнили порошком, зарыли под дорогу. Сам тротил трудно взорвать от искры, но крошку можно вполне, да и экономнее выходит. Но даже так часть взрывчатки не сработала. Повезло – тротил на этих просторах редкость, даже среди военных. Это может стать зацепкой. И всё же надо перестраховаться. Лунёв, приведите кого-нибудь из сапёрного батальона. Желательно потолковей.

– Есть, – сопровождаемый недовольным взглядом коменданта, Лунёв направился в сторону рощи, где ютилось большинство солдат.

– Не будем терять время. Осмотрим состав. Товарищ Терентьев, жертвы есть?

– Все восемь человек. И поездная бригада, и охрана. Вон лежат… под тряпками, – комендант указал на ряд носилок, уложенных под деревом и накрытых пропитавшейся кровью тканью.

– Всего три человека охраны? Почему после первого нападения не усилили сопровождение?