Рельсы… Рельсы

– Прошу прощения?

– Посудите сами. Что пропадает из поездов? Оружие, патроны, тёплое обмундирование. И при этом в больших объёмах! Вы представляете, если в окружающих городах и сёлах появятся люди, агитирующие за восстановление имперского режима и раздающие оружие? В тылу наших войск! Или если всё это начнёт попадать к настоящим бандам, или потечёт коллаборационистам, или в подполье, или на фронт! Это может серьезно осложнить обстановку, нарушится связь со столицей, погибнут люди!

– Ваши доводы кажутся мне достаточно убедительными. Однако я выражаю сомнение в причастности к подобному моего предшественника. Александр Николаевич, действительно, не пылал любовью к новому режиму… но малодушие в нём пересилило неприязнь, и он присягнул на верность новому командованию. Но как только он стал единственным и высочайшим начальством в гарнизоне, всякая активность стала ему чужда. В отместку за унижение он стал настолько ленив и упрям, что позволял себе отлучаться из расположения на неопределённое время. Стоит сказать, что и при императоре он не славился ни умом, ни характером, ни делом. Должность он получил, считай, по наследству от ныне покойного дяди. Поверьте мне, я хорошо знал этого человека и не вижу в нём гениального манипулятора и заговорщика.

– Я прислушаюсь к вам, однако и вы должны меня понять. Не всему можно верить на глаз. Факты говорят против него. В любом случае, он будет осуждён за свою халатность, неважно, была ли она связана с заговором или с личными мотивами.