Лиана. Хроники затомиса

Лиана. Хроники затомиса
Александр Беляев

Главный герой, работая на скорой помощи, приходит на вызов к необычной пациентке и влюбляется в нее с первого взгляда. С этой встречи жизнь его меняется бесповоротно, но любовь приводит героя к весьма драматическим последствиям.

Лиана

Хроники затомиса

Александр Евгеньевич Беляев

© Александр Евгеньевич Беляев, 2016

ISBN 978-5-4483-5113-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1. Удивительная пациентка

Через два месяца Андрей поправился, и рентген показал, что очаги пневмонии полностью рассосались. Леночка успешно окончила первый курс, а Андрею пришлось взять академический отпуск, чтобы приступить к занятиям второго семестра с февраля следующего года. В августе они на месяц съездили в Палангу на Балтийское море, отпуск провели размеренно и скучно: много ели, мало двигались. Да и с погодой не повезло: примерно через неделю после их приезда похолодало, зарядили дожди, так что покупаться и позагорать удалось только вначале. Андрей снова затосковал о Несбыточном: эти дюны и их полупустынный вид напомнили ему берег у моря Вечности, где он впервые встретился с Единственной, столь непохожей на его Леночку. Правда, само серое штормовое море мало напоминало те голубые хрустально-прозрачные воды, в глубинах которых он плавал безо всякого акваланга и собирал розовые жемчужины для ожерелья в подарок любимой…

Вечерами он бродил по берегу, не замечая Леночку и не слушая ее болтовню, собирал мелкие крупицы янтаря и припоминал все новые и новые детали того удивительного сновидения.

Из-за пассивности и вялости Андрея ребята так и не обзавелись новыми друзьями и уезжали в Москву с каким-то тяжелым чувством: им обоим казалось, что это их первый и последний совместный отдых, хотя ни он, ни она не признались в своих предчувствиях: внешне все выглядело по-прежнему, и даже их захиревшая интимная жизнь несколько оживилась – но кроме секса там было просто нечем заниматься.

Итак, молодые супруги вернулись в Москву, Леночка вновь приступила к занятиям в институте, а Андрей устроился медбратом на подстанцию «Скорой помощи», поскольку даже фельдшером он смог бы числиться только по окончании третьего курса. Он всерьез рассчитывал использовать свои навыки целителя и экстрасенса в нелегкой работе «скоропомощной бригады», но, увы, реальная жизнь разбила его благие намерения вдребезги: короткий визит врача и огромное количество вызовов не оставляли времени для каких-то колдовских манипуляций, поэтому в основные обязанности Андрея входило делать внутримышечные и внутривенные инъекции и заполнять всякие карточки (врачи старались сбрасывать эту рутинную работу на младший медперсонал).

Не будем описывать все любопытные и трагические сцены, которые щедро преподносила «скоропомощная» деятельность новоиспеченному медбрату. Стоит только упомянуть, что ему пришлось побывать на нескольких убийствах и самоубийствах и погрузиться в ночную изнанку жизни с ее бесконечной болью и отчаянием, когда после очередного дежурства он возвращался домой с тяжелым ощущением, что все эти идущие ему навстречу здоровые и благополучные на вид люди – чей-то чудовищный обман и что настоящая реальность – это посиневшие бабули и дедули, выгибающиеся в дугу эпилептики, корчащиеся в гипогликемической коме диабетики и вскрывшие себе вены наркоманы. А самым страшным в этой скрытой ночной жизни являлась ее будничность: это были не отдельные эпизоды, иногда случающиеся в жизни каждого человека, а поток непрекращающегося страдания, к которому со временем у любого медработника вырабатывается привычка, и каждый страждущий для него из отдельной судьбы превращается просто в объект профессиональной деятельности – когда уже ничто не ужасает, а сострадание притупляется.

Однажды в середине ноября, в разгар острых респираторных заболеваний, в одно из дежурств почти половина сотрудников подстанции не вышла на работу: кто только что заболел, кто еще не выздоровел, а вызовов оказалось не меньше, если не больше, чем обычно, и, хоть это было и не положено, большую часть посещений Андрею приходилось выполнять одному, без врача, поскольку он был студентом медвуза и хорошо освоил основные нехитрые приемы первой помощи. Уже ближе к вечеру поступил вызов, и в книге записей диспетчер кратко пометила: «Л. Кремлева. 31 год. Плохо с сердцем». Все врачи были на вызовах, и Андрея в очередной раз отправили одного. Про себя он отметил, что наконец-то молодая пациентка – от немощных, дурно пахнущих бабуль и дедуль из коммуналок его уже просто тошнило. Нужный дом оказался на Староватутинском переулке, не так далеко от места жительства Андрея, двери ему открыл интеллигентного вида и могучего телосложения мужчина лет 30 и пригласил в комнату к больной. Проходя через центральную большую комнату, Андрей встрепенулся: стены были увешаны разной величины картинами в простых рамках, выполненные темперой на листах ватмана, наклеенных на картон. Это были странные красочные фантасмагории, некоторые из них показались Андрею чем-то знакомыми: на этой и вот этой он заметил некоторое сходство с ландшафтами из своих астральных путешествий – тот же колорит, те же цвета, геометрические формы зданий Антимосквы, а вот место, схожее с тем, которое он видел на подходе к Нарову: тот же пустырь, та же роща посередине, те же безрадостные дома, то же черное небо без единого знакомого созвездия… Другие картины не напоминали ничего из его собственного мистического опыта: какие-то планеты с фантастическими пейзажами, звездные протуберанцы, удивительный мир гигантских цветов и множества радуг. Какие-то космические качели. А вот… Нет, это он тоже где-то видел: красный мир, красное небо, красные горы, и этот мир рассекает удивительная комета: два обнаженных тела – мужское и женское, слившиеся в страстном объятии, ноги которых постепенно превращаются в световой поток, уносящийся куда-то вниз. Господи! Да ведь это же Рам с Дургой!

– Нравится? – усмехнулся мужчина. – Это моя жена рисует. Проходите сюда, доктор.

Проглотив наименование «доктор», которое было, очевидно, произнесено с целью польстить – по возрасту Андрей никак не тянул на врача, наш герой проследовал в небольшую комнатку, где на диване в индийском шелковом халате лежала пациентка.

– Ну, что с Вами случилось? – произнес Андрей дежурную фразу, впервые посмотрев в лицо лежащей, и опешил: он совершенно отчетливо вспомнил это красивое лицо в обрамлении пышных, слегка вьющихся темно-каштановых, почти черных волос. Это лицо он видел, когда выходил из общества биоэлектроники на Фурманном после лекции доктора Чаровского, когда пара огромных темных глаз словно бы отпечаталась на его мысленном экране. Запомнил он и необычное имя, которое ему назвал Чечик, Лиана.

Андрей смутился, глянул в сторону стоявшего в дверях мужа пациентки. Женщина, казалось, тоже что-то припомнила и внимательно посмотрела на Андрея.

– Со мной час назад приступ случился, – произнесла она мягким грудным голосом, напоминающим голос Татьяны Дорониной. – Голова закружилась, на некоторое время сознание потеряла, сейчас в области левой лопатки словно бы кол сидит, и нога и рука плохо слушаются.

Андрей проверил черепно-мозговые рефлексы: определялся небольшой нистагм слева, патологических знаков, которые могли свидетельствовать о центральных очагах, вроде бы не было, правда, мышечная сила конечностей справа оказалась снижена и несколько оживлены сухожильные рефлексы.

– Похоже на динамическое нарушение мозгового кровообращения, – озабоченно сказал он, закончив осмотр. – Я бы предложил Вам госпитализацию.

– Не надо, – мягко, но решительно произнесла женщина (Андрей сразу поймал себя на желании подчиняться любым ее просьбам). – Это со мной частенько бывает, случаются приступы и посерьезней. Вы не беспокойтесь, дня через три и следа не останется… до нового приступа. Я своими силами выкарабкиваюсь. Вы не беспокойтесь, напишите в карточке, что больная от госпитализации отказалась.

– Ну, тогда я Вам хотя бы укол сделаю, а то ведь так можно и до инсульта доиграться! – быстро согласился Андрей и, не встретив сопротивления со стороны женщины, сделал ей в вену лезекс с эуфиллином и корглюконом.

– Какая у Вас рука легкая! – сказала женщина, когда Андрей вытаскивал иглу. – А то тут месяц назад медсестра мне всю вену истыкала, никак попасть не могла.

Она как-то резко взглянула на мужа, молча наблюдавшего за манипуляциями Андрея, и тот, словно уличенный в чем-то предосудительном, закрыл дверь и, судя по шагам, ушел на кухню.

– Извините, – продолжила она, – завтра вызову врача из поликлиники, надо взять больничный, полежать несколько дней.

– И часто это с Вами бывает? – задал Андрей дежурный вопрос.

– Да, мелкие приступы частенько, а такие, как сегодня, три или четыре раза, поэтому-то я «Скорую» и вызвала… Ладно, это все лирика, пусть с этим поликлинические эскулапы разбираются. Спасибо вам за помощь, не буду Вас больше задерживать – мне уже гораздо лучше, и сердце вроде как отпускает.

– Послушайте… – почему-то от мысли, что он вот сейчас уйдет и никогда ее больше не увидит, Андрею сделалось тоскливо – и потом, эти картины! Он не знал, как задержать свой визит хоть еще на короткое время. – А Вы из тела перед приступом не выходили? – выпалил он, словно кто-то потянул его за язык.

– Что?! – женщина удивленно вскинула брови. – Как Вы догадались? Да, это мое обычное состояние!

– Так, кое-что заметил, – смутился Андрей. На самом деле он не смотрел женщину на ментале – на это не было времени – и сделал предположение просто по наитию.

– Вы, я вижу, сэнс, из нашей братии, – усмехнулась женщина, глянув куда-то сквозь Андрея. – Анахата, правда, слабенькая, так что в основном Вы на Манипуре работаете – но Вы так молоды, и перспектива, думаю, у Вас неплохая. Каким же ветром Вас на «Скорую» помощь занесло? Вы же свой дар загубите в этой текучке. Вот и сейчас Вы совсем закуклены: тело сопротивляется непривычным отрицательным воздействиям.

– Да я понимаю, – смущенно ответил Андрей. – Я учился в первом меде, сейчас в академке. Решил полгода на «Скорой» поработать, думал – прекрасная почва, чтобы как сэнсу попрактиковаться, а вышло все наоборот – какое там биоэнергетическое целительство, тут на больного и посмотреть некогда:

Лей, братишка, сколько можно

Внутривенно и подкожно,

В мускулюс глютеус и пер ос.

Ну да ладно, в феврале я уже в институт возвращаюсь, а со «Скорой» уволюсь. Кстати… – (Андрей преодолевал последнюю робость.) – Я Вас, кажется, видел на Фурманном, и зовут Вас Лиана, простите, не знаю отчества…

– Просто Лиана, – усмехнулась женщина. – Вас я, к сожалению, не помню, но и не удивительно, там много народу шляется. И как Вы туда попали?

– Я от группы Бориса Саныча Балашова туда попал. Знаете такого?

– Знаю, знаю, – заулыбалась Лиана, – прекрасный целитель, как у него сейчас дела? Увидите, передайте привет от Лианы Кремлевой. – Вот это вряд ли, – мрачно ответил Андрей, – а Вы что, не знаете?

– А что случилось? Лично я давно его не видела, наши пути редко пересекаются.

– В психушке Борис Саныч, – криво усмехнулся Андрей, – КГБ запрятал с якобы вялотекущей шизофренией. Разумеется, никакой шизофрении у него нет, этот диагноз специально кгбэшные медики-халуи выдумали для диссидентов и разных неугодных. Когда его теперь выпустят – одному Богу известно… ох, да что это я о неприятном, Вам же волноваться нельзя!

– Не только не нельзя, но и необходимо, – грустно улыбнулась Лиана. – Если я не буду сопереживать, то вряд ли смогу заниматься тем, чем занимаюсь… очень Вы меня расстроили. А ведь, когда мы последний раз с Балашовым виделись, я чувствовала над ним угрозу. Я еще его предупреждала, чтобы он слишком не высвечивался, опасность идет, да он, как всегда, не внял, понадеялся, видимо, на астральную защиту, но где-то что-то не доглядел, вышел пробой – и вот, пожалуйста… Ладно, мы с Вами заговорились, Вам же, наверное, на очередной вызов надо.

– А Вы свой телефончик не дадите? – Робко попросил Андрей. – Я бы лично хотел убедиться, что с Вами все благополучно… и потом, не сочтите за дерзость, но мне кажется, нам есть что друг другу рассказать.

– Вы думаете? – почти кокетливо посмотрела на него Лиана.

«Быстро же она оклемалась!» – подумал Андрей.

– Ну, если хотите, записывайте, – она продиктовала телефон. – Звоните лучше вечером и не удивляйтесь, если будет по часу-полтора занято. Это не потому, что я такая болтушка, я иногда делаю сеансы по телефону.

– Но Вам же нельзя сейчас лечить!

– Ничего не поделаешь, кому-то может быть хуже, чем мне, – решительно закончила Лиана разговор.