Два зеркала. Хроники затомиса

– Но как мы выйдем? – засомневалась Аня, – я попала в твое тело случайно, через свое старинное зеркало. Кстати, и в твоей комнате оказалось такое же! Потом я пыталась из тебя выбраться, но у меня ничего не получилось.

– Это несложно, – уверенно сказал Андрей, – я множество раз выходил из тела, думаю, мне и тебя будет несложно вытащить, – тем более, это ведь не твое тело, и ты так или иначе должна вернуться в свое.

Андрей протянул руку и Аня машинально взяла ее, ощущение было вполне осязательное, девушка чувствовала, что держится за что-то твердое, однако не было ощущения, что это живая человеческая рука. Андрей сделал вертикальный жест другой рукой, словно потянул за что-то, и тут же в темном пространстве, в пустоте, где они вдвоем висели напротив бесконечной стены, возникли качели, и Андрей галантно посадил Аню в гондолу, потом залез сам, встал напротив и взялся за поручни.

– Сейчас начнется, – сказал он напряженно, – сначала возьмись за поручни, а на пике, когда я тебе скажу, отпускай.

Как только Андрей это сказал, качели начали раскачиваться, сначала едва заметно, затем все выше, по нарастающей, и через несколько минут Ане стало казаться, что они взлетают до небес. Страха не было, но все вестибулярные ощущения, присущие человеку в обычном состоянии при резком взлете и падении оставались, и когда Андрей крикнул «отпускай», она отпустила поручни и полетела куда-то во тьму. Затем ей показалось, что она перелетает через ту самую стену, рядом с которой они разговаривали с Андреем, потом она стремительно полетела вниз, и когда приземлилась, то выяснилось, что она лежит на полу в темной комнате перед диваном, на котором кто-то лежит и она поняла, что весь этот впечатляющий полет оказался всего лишь падением с дивана.

– Все благополучно? – услышала она рядом с собой голос Андрея, – мы в моей комнате, не пугайся, а там, на диване мое тело лежит. Сейчас надо все же проверить, правильно мы вышли лил нет.

– В каком смысле, правильно? – не поняла Аня.

– Нам же нужно на улицу выйти и посмотреть мой адрес, – сказал Андрей, – а это возможно только тогда, когда выходишь в самое ближайшее отражение Энрофа, если чуть глубже, то пойдут искажения и ничего разузнать мы не сможем, это будет другой город. Думаешь, почему я тебе сказал руки по моей команде отпустить? Я должен был точно рассчитать амплитуду, чтобы вылететь именно в наш тоннель.

Андрей внимательно осмотрел комнату.

– Вроде бы все на месте, как дневном мире, похоже, правильно вылетели.

Аня тоже огляделась. Они находились в темной незнакомой комнате, но вроде бы это была та самая комната, что она видела глазами Андрея, правда внимательно ее разглядеть у Ани не было возможности. Тут взгляд ее упал на окно, задернутое полупрозрачной занавеской и ей показалось, что оно слишком мутное для обычного окна. Неожиданно она почувствовала, что в этой комнате ей тягостно, и хочется подойти к окну и выброситься наружу прямо через стекло, при этом она прекрасно сознавала, что в этом состоянии разбиться ей не грозит. Она сделала шаг в сторону окна, но Андрей поймал ее за руку и сказал:

– Сейчас из этого окна нельзя выпрыгивать, мы окажемся в Нарове – астральном городе, окно – это туда выход, а чтобы в ближайшее отражение попасть, надо через входную дверь и по ступенькам – тогда мы в Москве окажемся, и, надеюсь, без деформаций, в противном случае, даже в случае малейшего искажения, мы адрес на доме прочесть не сможем. Чтобы окончательно удостовериться, надо мое тело рассмотреть: если лицо мое и пропорции не искажены, значит мы правильно вышли.

Аня с Андреем пошли к дивану и внимательно рассмотрели лежащую на нем фигуру и сам диван.

– Видишь, – внимательно окинул лежащего Андрей, – это действительно мое тело без искажений, и главное, одет так же, как заснул – в трениках и футболке, а то часто бывает – вроде бы и я, а одет по-другому и это значит, что ты не в ближайшем отражении, и что шельт немного дальше проскочил, не говоря уже о тех случаях, когда это вовсе не твое лицо и все пропорции нарушены. Это уже совсем промах, и ничего соответствующего текущему моменту в Энрофе ты не увидишь. Тут как в игре в испорченный телефон – чем дальше от ведущего, который произнес первую фразу – тем меньше сходства. А если мы хотим адрес правильно прочитать, надо находиться предельно близко к оригиналу. Ладно, пошли к выходу.

Аня с Андреем пересекли комнату, подошли к двери и Аня машинально потянулась к дверной ручке.

– Не надо, – усмехнулся Андрей, – как же ты дверь откроешь, если в астральном теле находишься? Надо насквозь проходить. Ты что, первый раз в астрале?

– Да нет, – смутилась Аня, – у меня весьма сложная история. Эта способность ко мне совсем недавно вернулась. Я в детстве часто в астрал выходила, а потом был длительный перерыв. В общем я немного подзабыла все эти особенности астрального мира.

– Странно, – вернулся Андрей к оставленной вроде бы теме, – что-то тут не так. Я ведь много лет с твоим эйдосом общаюсь, а сейчас выясняется, что ты все эти годы в астрал не выходила. Кто же тогда ко мне является, если не ты? Я ведь уже давно научился отличать подделку от оригинала, и вижу, что ты не замаскированная эфирная сущность, а настоящая. И, тем не менее, что-то не так. Скажи, где и когда мы с тобой в этой жизни впервые встретились?

– У моря Вечности, – с некоторым напряжением все-таки вспомнила Аня, – помнишь из детства

света пургу

мальчик и девочка

на берегу…

Эту встречу я помню, но дальнейшие события всплывают лишь фрагментарно… я как бы себя на долгий срок потеряла… мне почему-то сейчас трудно тебе это в подробностях рассказывать, что-то на меня давит.

– Это обычное состояние, – сказал Андрей, – пока ты в комнате, голова как-то не так работает. Сейчас-то ничего, а когда я только начал выходить из тела, почти ничего не соображал – как во сне. Вот когда выйдем на открытое пространство, тогда и голова очистится. Ты наверное заметила, что мы как-то не так разговариваем, как хотелось бы – и сердечности не хватает.

– Это уж точно, – сказала Аня, – надеюсь, на улице сможем нормально поговорить, а может и вспомнить удастся больше, чем сейчас…

Аня с Андреем прошли сквозь дверь (она вспомнила, что в прошлом не раз испытывала это необычное чувство протискивания сквозь рыхлую среду) и оказались в темной смежной комнате чуть меньше предыдущей, где на широкой двуспальной кровати виднелась чья-то фигура, трудно различимая в потемках.

– Это тело моей жены Лены, – с некоторым пренебрежением сказал Андрей, – к сожалению, с ее душой мне ни разу не удалось вступить в контакт, она абсолютно непрошибаема. Вернее, сейчас не удавалось, а когда-то, лет пятьсот назад, она была более одухотворена. Впрочем и тогда у нас были весьма непростые отношения.

Тут только Аня обратила внимание, что от тела Лены отходит серебристая тонкая нить, а на конце этой нити, прямо под потолком плавал мутный шар, примерто тех же размеров, что и детский надувной, но в отличие от надувного, этот шар жил, пульсировал, и по его серебристой поверхности все время пробегали неясные тени и мутная зыбка.

– Это пространство ее сна, – прокомментировал Андрей, – я несколько раз забирался туда – ничего интересного – одни мужики, учеба, да куклы – детский сад. К тому же там она никогда меня не узнавала и каждый раз принимала Бог знает за кого. Ты не обращай внимания, что шар маленький – добавил он, видя, что Аня с сомнением рассматривает это образование, в котором не смог бы поместиться и младенец, – это он такой снаружи, а внутри можно небольшой город разместить. Размер здесь – штука условная.

– Можно я на нее посмотрю? —спросила Аня со смешанным чувством, в котором она и сама не могла разобраться: было там и любопытство, и жалость, и сострадание, и, как ни странно, ревность, хотя для последнего чувства, Аня, казалось, не имела полномочий.

– Посмотри, – пожал плечами Андрей, – пухлый пончик… впрочем во сне она другая. Хочешь ее телесный облик посмотреть или шельт? Шельт – там в шаре, в пространстве ее сна.

Не отвечая на вопрос Андрея, Аня подошла к спящей и наклонилась над ней, поскольку в астрале зрение работало как-то по-другому и достаточно часто происходили всякие непонятные зрительные аберрации. Из сумерек на нее глядело пухленькое, простенькое, немного кукольное личико в обрамлении слегка вьющихся темных волос. Наполовину разметавшееся во сне тело, едва прикрытое полупрозрачной ночной рубашкой, было, пожалуй, излишне полным для ее совсем еще молодого возраста, а большая, уже рыхловатая грудь только подчеркивала это впечатление.

«Впрочем, – подумала Аня, – говорят, многим мужчинам нравятся такие пышнотелые куклы», – при этом она почему-то знала, что вначале к подобным мужчинам относился и Андрей, но теперь, похоже, он полностью пересмотрел свои сексуальные приоритеты, и испытывал к своей молодой жене растущее день ото дня раздражение.

– Неужели понравилась? – услышала она сзади себя язвительный голос Андрея, – хотя ты – сама девчонка, ты навряд ли меня поймешь. Хочешь на ее шельт во сне посмотреть да узнать чем она во сне занимается? Слетай к шарику, можешь зайти ненадолго туда, только особо не задерживайся. Я на всякий случай тебя сопровождать не буду, правда, скорее всего, она меня не узнает, раньше, по крайней мере не узнавала, но мало ли что, на всякий случай нам вместе лучше не появляться.

Со смешанным чувством (Аня подумала, что заглянуть в чужой сон – это как подглядывать в замочную скважину) девушка дала себе мысленный паторн подняться вверх, и медленно поплыла к мутной искривленной поверхности, которая, по мере приближения, стала быстро увеличиваться в размерах и вскоре уже заслонила собой всю противоположную стену. Впрочем, когда Аня обернулась назад и посмотрела вниз, то и всей остальной комнаты не оказалось. Она висела в темноте напротив мутной поверхности, заслонявшей все видимое пространство перед ней, причем, несмотря на то, что эта поверхность излучала слабый мутный свет, пространство он не освещал, и было непонятно, продолжает ли Аня оставаться в комнате, которую просто не видно из-за темноты, либо находится в мрачном беззвездном космосе. По мере приближения к поверхности, которая совсем недавно была пульсирующим шаром, возникло чувство, что там, по ту сторону поверхности что- то происходит, оживились тени, зазвучали едва уловимые звуки, смешки, неразличимые диалоги, неуловимые музыкальные фразы. Казалось, еще недавно до этого шарика на серебряной веревочке было рукой подать, а тут оказалось, что до него лететь и лететь, и не то, чтобы он стал недоступным, но приближался крайне медленно, постепенно превращаясь в нечто иное.

Наконец тягостное сближение закончилось, Аня зависла напротив экрана (одна из стенок бывшего шарика), за которым уже довольно отчетливо кружились в стремительном вальсе размытые тени, дотронулась рукой до гладкой поверхности, и в то же мгновение экран покрылся рябью, и рука прошла внутрь, даже не почувствовав преграды. Тем не менее, сам экран достаточно бурно отреагировал на внедрение чужеродного предмета и от руки Ани во все стороны пошли опалесцирующие круги, как от брошенного в спокойную воду камня. Тут она увидела, что на звездном небе (она готова была поклясться, что буквально секунду назад небо было абсолютно пустым), возникло некое перемещение. Несколько звезд сорвались со своего привычного места, и в мгновение ока покрыв разделяющее их и Аню пространство, по пути превращаясь в дымные шары, которым еще недавно был Леночкин сон, врезались в выгнутую поверхность экрана, и исчезли внутри, вызвав сумятицу в рядах танцующих теней, которые побросали своих партнеров и начали отплясывать какой-то невообразимый рок-н-рол. Одновременно с той стороны экрана, куда Аня просунула руку, девушка почувствовала чье-то мимолетное прикосновение-рукопожатие. Это привело замешкавшуюся, было, Аню в чувство, и она решительно шагнула в опаловую рябь, тут же очутившись в очередной полутемной комнате. Впрочем, возможно это был и целый зал, поскольку если стены и были, то их скрывал царящий здесь полумрак, и Аня сразу оказалась в центре этого зала, где везде в беспорядке были расставлены кровати, тоже затемненные, поэтому невозможно было разобрать, кто там находится, хоть и явно ощущалось, что они не пустуют. Почему-то Ане не захотелось выяснить, чем там эти существа занимаются, где-то впереди, в отдалении маячил мутный свет, и Аня пошла туда, стараясь держаться подальше от затемненных кроватей. Когда на ее пути все же возникла одна из них, то при ближайшем рассмотрении, это оказалась и не кровать вовсе, а кучка мусора, в потемках принимаемая за таковую, причем, с совсем близкого расстояния выяснилось, что это даже не мусор, а сложенные горкой аксессуары мужского и женского интимного туалета: трусы, трусики, лифчики, чулки, прокладки, презервативы и Бог его знает, что еще. От всего этого у Ани возникло тошнотворное чувство, особенно когда эта куча зашевелилась и из под интимного хлама показалась чья-то спина. Впрочем, на мгновение расступившаяся темень вновь сгустилась, поэтому, кому принадлежала спина Ане узнать так и не удалось, и достаточно было сделать несколько шагов в сторону, чтобы бесформенная куча вновь стала напоминать обычную двуспальную кровать.

Неожиданно Аня оказалась в кругу освещения, которое создавала небольшая настольная лампа с круглым зеленоватым абажуром, и выяснилось, что освещает эта лампа необъятных размеров кровать, на которой лежали не меньше десятка атлетически сложенных обнаженных парней с какими-то схематичными, как у манекенов, лицами, лишенными какой-либо индивидуальности. Все они оказывали внимание единственной девушке, лежащей в середине, которая, в отличие от этих живых манекенов, имела вполне отчетливое пухлое личико, а ее такое же пухленькое тело прикрывала ночная рубашка, впрочем не особенно скрывающая ее весьма внушительные, не по возрасту, прелести. Парни-манекены, беспорядочно гладящие и ласкающие пухлую девицу, никак не отреагировали на Анино появление, девица же, напротив, устремила на нее светлые, весьма живые глаза, и испуганно присела, стряхнув с себя руки назойливых кавалеров, которые почему-то тут же застыли в неподвижности.

– Андрей? – смущенно пробормотала девица, явно обращаясь к Ане, – а мы тут со школьными друзьями встретились. Ты ничего не подумай, мы к экзаменам готовимся, видишь сколько учебников прочитали!

И действительно, повсюду вокруг валялись книжки и отдельные листы, на которым можно было разобрать только большие надписи: билет такой-то и такой-то, а на многочисленных потрепанных учебниках, во множестве раскиданных по полу фигурировало одно и то же название: «Биология». При этом мелкий текст сливался и ничего более прочитать не представлялось возможным.

– У нас экзамен по биологии, – оживленно продолжала объяснять Леночка (Аня не помнила, называл ли Андрей ее имя, но точно знала, что это жена Андрея и зовут ее Лена). – Экзамен сегодня принимают – тут, в соседней комнате, видишь на двери расписание висит! Ребята уже сдали и мне теперь помогают. Мне тоже скоро идти, а я боюсь что не сдам. Я вообще не хочу школу заканчивать, и если я экзамен сдам, то опять на второй год останусь, и еще год смогу в школе учиться, не хочу никогда ее заканчивать, иначе работать придется, а работать я боюсь. Так что не ревнуй, милый, это – просто мои школьные друзья, иди ко мне, вместе готовиться легче, у тебя же тоже экзамен на носу.

«Может я и вправду в Андрея превратилась, – удивленно подумала Аня и начала себя разглядывать. Нет, Андреем она не стала, правда вместо белого платья принцессы, на ней были синие джинсы и синяя футболка, в которых она и вправду могла походить на парня – впрочем, никогда раньше ее с парнем не путали и, тем более, с близи.

– Ты что-то путаешь, – начала объясняться Аня, – я не Андрей и вообще не мужчина, неужели меня можно с мужчиной спутать? Но, как бы то ни было, если сюда сейчас нагрянет настоящий Андрей, то вряд ли он поверит, что ты тут к экзаменам готовишься! Кстати, трудно поверить, что за этой дверью экзамены принимают, больше всего это место напоминает публичный дом.

– Как это ты не Андрей, – почему-то пропустила весь остальной Анин монолог Лена, – я что, своего мужа узнать не способна?! Ты, наверное, от меня отказаться решил, подумал, что я со своими школьными друзьями тут сексом занимаюсь! Ты всегда меня Бог знает в чем подозревал, если рядом оказывались мужчины, а это – не мужчины, это – школьные друзья. Для меня единственный мужчина – это ты, и я хочу, чтобы ты сейчас сюда ко мне лег, а на них внимания не обращай, они подвинутся. В конце концов – ты мой муж и обязан со мной спать!

– Что за ерунда, – воскликнула Аня, – у тебя есть глаза, или как! Еще раз повторяю: я девушка и тебя впервые вижу. Если ты меня за кого-то другого приняла, так это – твои проблемы, а я не собираюсь в эти игры играть, мне противна эта групповуха и ты мне противна!

С этими словами Аня собралась гордо удалиться (кстати, куда удаляться, было не ясно, девушка почему-то была уверена, что дверь, на которой и вправду висело какое-то расписание, не была выходом, а, скорее всего являлась другим отсеком Леночкиного сна), но тут появилось третье лицо, а именно неоднократно упомянутый здесь Андрей, по-прежнему оставаясь в романтичной одежде принца, путешествующего инкогнито. Он просто вышел из сумрака, как незадолго до этого Аня, если наблюдать эту сцену глазами Леночки.

«Ну вот, подумала девушка, – сейчас начнется супружеская сцена, да и как иначе! Застать свою супругу с целой ватагой обнаженных парней»!

Однако Андрей холодно взглянул на жену и обратился к Ане:

– Видишь, я же говорил, что у нее одни мужики на уме вперемешку с учебным процессом! Пойдем отсюда, тут все равно ничего интересного не предвидится – сплошной детский сад.

– Батюшка Сергий! – неожиданно среагировала на появление своего настоящего супруга Леночка, – познакомьтесь, это мой муж, Андрей, он не верит, что я здесь к экзаменам готовлюсь, но вы-то видите, что ничего постыдного не происходит. А он говорит, что здесь какие-то голые парни, а это на самом деле мальчики из нашего класса и ничего у меня с ними…

– Это она к кому обращается? – удивленно посмотрела Аня на Андрея, облик которого никак не соответствовал облику православного батюшки, – только что мужем для нее была я – выходит, по логике вещей, батюшка Сергий – это ты!