Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Питерский ветер. Стихи
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Он с деловитостью салонной
Нес груз спокойных пыльных лет,
Дыша степенной мрачной силой.
Его и время обходило,
Как будто мраморность могилы
На нем оставило свой след.
Он жил безмолвностью чернильниц
С засохшей многолетней пылью,
Забывших поцелуй пера,
Часов усталым хриплым боем,
Давясь бумагой деловою
И подминая под собою
Немую исповедь ковра.
Он раздавал дождем идеи,
Дарил то взлеты, то паденья,
В нем бились небо и моря.
И, развернув хребет усталый,
Он становился пьедесталом,
И наблюдал, как поднимало
Перо явлений якоря.
Он не просил наград за это,
Он был непонятым поэтом
И генератором идей.
Не помышляющий о славе,
Молчун, не признанный по праву
Сносил неверия отраву
И равнодушие людей.
Был праздник, вечер хлеба-соли,
Совсем другой одели столик
Во вкусный, праздничный наряд,
Но гости, принося букеты,
Их в вазы ставили на этом,
Смеялись: – мнишь себя поэтом —
Так принимай цветов парад.
Я видел, в сказочном убранстве
Мой стол как будто улыбался,
Произнося чуть слышный стих.
И в лунном свете дивной ночи
Бумаги пыльные ворочал
И восхищенно пялил очи
В застывший фейерверк гвоздик.
1977 г.
Русалка
Русалка пела песню
Про городок картонный,
Про карточный домишко,
О том, как храбрый гномик
Ягу перехитрил,
О том, как пели птицы,
О чем молчали рыбы,
О том, как засыпают
В долинах великаны,
О том, как среди снега
Рождаются цветы.
А море отбивало
Пленительные такты
Чудесным метрономом,
В котором звук пружины
Был заменен прибоем,
Что был стократ живее,
Чем стая белых чаек
Над пеной кружевной.
В нем жили звуки флейты,
И скрипицы Гварнери
В руках у Паганини,
Был серп луны Куинджи,
Была воздушность шали
На шляпке Фрези Грант…
Все тише звуки песни —
И вот почти пропали,
И песня переходит
В неуловимость бликов,
Неслышимых ушам,
Доступных только сердцу…
И вот уж мой рисунок
Становится свечою
В руке моей русалки,
Что плавно уплывала
Во взбитых сливках пены,
Рожденной горизонтом
На стыке моря с небом
В сияющие дали
Последнего «прости»,
Что пела я так мало,
Что звук был так волшебен
В сопровожденье моря,
Что приплываю редко
К тем берегам зовущим,
Придуманным из глины
Нес груз спокойных пыльных лет,
Дыша степенной мрачной силой.
Его и время обходило,
Как будто мраморность могилы
На нем оставило свой след.
Он жил безмолвностью чернильниц
С засохшей многолетней пылью,
Забывших поцелуй пера,
Часов усталым хриплым боем,
Давясь бумагой деловою
И подминая под собою
Немую исповедь ковра.
Он раздавал дождем идеи,
Дарил то взлеты, то паденья,
В нем бились небо и моря.
И, развернув хребет усталый,
Он становился пьедесталом,
И наблюдал, как поднимало
Перо явлений якоря.
Он не просил наград за это,
Он был непонятым поэтом
И генератором идей.
Не помышляющий о славе,
Молчун, не признанный по праву
Сносил неверия отраву
И равнодушие людей.
Был праздник, вечер хлеба-соли,
Совсем другой одели столик
Во вкусный, праздничный наряд,
Но гости, принося букеты,
Их в вазы ставили на этом,
Смеялись: – мнишь себя поэтом —
Так принимай цветов парад.
Я видел, в сказочном убранстве
Мой стол как будто улыбался,
Произнося чуть слышный стих.
И в лунном свете дивной ночи
Бумаги пыльные ворочал
И восхищенно пялил очи
В застывший фейерверк гвоздик.
1977 г.
Русалка
Русалка пела песню
Про городок картонный,
Про карточный домишко,
О том, как храбрый гномик
Ягу перехитрил,
О том, как пели птицы,
О чем молчали рыбы,
О том, как засыпают
В долинах великаны,
О том, как среди снега
Рождаются цветы.
А море отбивало
Пленительные такты
Чудесным метрономом,
В котором звук пружины
Был заменен прибоем,
Что был стократ живее,
Чем стая белых чаек
Над пеной кружевной.
В нем жили звуки флейты,
И скрипицы Гварнери
В руках у Паганини,
Был серп луны Куинджи,
Была воздушность шали
На шляпке Фрези Грант…
Все тише звуки песни —
И вот почти пропали,
И песня переходит
В неуловимость бликов,
Неслышимых ушам,
Доступных только сердцу…
И вот уж мой рисунок
Становится свечою
В руке моей русалки,
Что плавно уплывала
Во взбитых сливках пены,
Рожденной горизонтом
На стыке моря с небом
В сияющие дали
Последнего «прости»,
Что пела я так мало,
Что звук был так волшебен
В сопровожденье моря,
Что приплываю редко
К тем берегам зовущим,
Придуманным из глины
