Фантастическая сага. Заметки читателя

Вниманию всех слушателей курса 410 (факультативный семинар для учащихся старших классов) «Выживание: дополнительные сведения».

1. В пятницу 14 числа занятия отменяются.

2. Настоящим объявляется 24-часовая готовность к финальному экзамену по одиночному выживанию. Слушатели курса должны явиться на медицинское освидетельствование в 9.00 в амбулаторию при терминале «Темплтон» и в 10.00 с трехминутным интервалом начнут проходить ворота.

3. Условия испытаний:

а) любая планета, любой климат, любой рельеф местности;

б) никаких правил, оружие любое, снаряжение любое;

в) разрешается объединяться в группы, но члены групп будут проходить ворота по отдельности;

г) продолжительность экзамена – не менее 48 часов и не более 10 суток.

4. Доктор Мэтсон консультирует в пятницу до 17.00.

5. Испытание может быть перенесено только по рекомендации врача, однако любой из учащихся имеет право отказаться без всяких административных последствий до 10.00 субботы.

6. Удачи и долгих лет жизни всем вам!»[22 - Перевод А. Корженевского]

В сравнении с ЕГЭ что-то новое, не правда ли? Что это еще за экзамен – на выживание? И в каком ключе рассматривать последний пункт объявления, вывешенного на всеобщее обозрение? Разве жизнь в будущем станет настолько некомфортной, что от детей снова потребуются первобытные инстинкты?

И да, и нет. На самой-то Земле все устроено, но беда в том, что на ней слишком мало места. А вот новооткрытые миры, находящиеся, благодаря изобретению доктора Рамсботхэма, буквально за дверью, «не далее противоположной стороны улицы», требуют определенных умений, которые не приобретешь в цивилизованном окружении.

Неосвоенные континенты, нетронутые дикие чащи, пышные джунгли, убийственные пустыни, замерзшие тундры, суровые горы – все это лежало теперь прямо за воротами городов, и человечество вновь устремилось туда, где не сияет уличное освещение, где на углу не стоит готовый прийти на помощь полисмен, где и углов-то еще никаких нет. Нет ни хорошо прожаренных нежных бифштексов, ни ветчины без костей, ни упакованной, готовой к употреблению пищи для изысканных умов и изнеженных тел. Двуногому хищнику вновь понадобились его кусающие, рвущие, звериные зубы: человечество выплеснулось в большой мир (как это уже случалось раньше), где действуют законы: «Убей или будешь убит», «Съешь или будешь съеден».

И если ты не сдавал экзамен на выживание, то не получить тебе престижной профессии, и обречен ты ютиться на задворках жизни. А если сдавал, но не сдал…

Доктор Мэтсон, консультируя своих учеников перед экзаменом, наставляет: «Каждый, чье представление о мире складывается из понятий о том, каков он должен быть, а не каков он есть на самом деле, просто не готов к последнему экзамену». Это наставление не помешало бы услышать многим любителям пенять на жизнь. Иоганн Браун (эпизодический персонаж романа), вооружившись до зубов, без сомнения, думал, что оружие обеспечит ему выживание, но он плохо слушал наставника. Именно он первым провалил экзамен.

Род Уокер, вооруженный лишь ножом, успел к тому времени сделать лишь первые осторожные шаги по планете, на которую их забросили.

Издалека казалось, что на земле лежит взрослый человек, а рядом с ним ребенок. Покопавшись в своих многочисленных карманах, Род извлек маленькую подзорную трубу с восьмикратным увеличением и пригляделся получше. «Взрослый» оказался Иоганном Брауном, а «ребенок» – его собакой. Оба, без сомнения, были мертвы. […] Великолепной «Молнии» Иоганна нигде не было видно, как и энергоблока к ружью.

Весьма нетрадиционно, не правда ли? После великолепных звездных мостов Великого Кольца, после полных оптимизма книг о светлом и счастливом будущем окунуться в такое…

Хайнлайн не единственный, кто отправляет своих героев на столь жестокий экзамен: в романе другого американца, Алексея Паншина, присутствует похожий мотив: там подростки добывают аттестат зрелости на планетах-колониях. Разница, впрочем, несущественная: и там, и там дети часто оказываются жертвами, и невозможно сказать, что эти жертвы оправданны; впрочем, у власть имущих своя логика.

Хайнлайн проповедует: выживет не сильнейший, а достойнейший. Силу духа Хайнлайн ставит выше силы мышц. Вспомним Вонючку Берка из «Космического патруля», Хендрика из «Звездной пехоты», того же Иоганна Брауна из «Туннеля в небе» плюс братьев Макгован оттуда же, Саймза из «Пилота Джоунса»… – примеров много. Все они считали себя хозяевами жизни или тщились ими быть. Но им не хватило ума осознать, что, как говорили классики, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. В противоположность им оказываются на высоте любимые герои Хайнлайна, в определенном смысле его alter ego: Макс Джоунс, Род Уокер, Том Фрайз, Мэттью Додсон и другие – примеров не меньше. Они не супермены, но умеют воспользоваться своими способностями, слова у них не расходятся с делом, и наделены они обостренным чувством справедливости.

По Хайнлайну быть офицером – значит забыть себя и полностью отдаться служению обществу. «Quis custodiet ipsos custodies» – «Кто будет сторожить сторожей?» – гласит надпись на дверях Хэйуорт Холла, в котором готовят офицеров космического патруля. Действительно, кто? Поэтому к сторожам предъявляются настолько высокие требования, что недостойный человек не войдет в их число. Мэттью Додсона, проходящего приемную комиссию, предупреждают: «Там вывернут тебя наизнанку, сломают тебя и не скажут даже слова благодарности». Но люди, которые выбирают делом своей жизни служение другим людям, защиту других людей, не должны ожидать благодарности. Это неблагодарная работа. Жерар Берк – «вонючка Берк», из тех, кто всегда за всех все знает, – растолковывает Додсону:

Им нужно избавиться от всего балласта еще до принятия присяги кандидатами. Среди них есть парни с желудками из чугуна, на которые не влияют ухабы и все прочее. Поэтому офицеры Академии запускают ракетный корабль с роботом за пультом управления – без пилота и пассажиров – и разбивают этот корабль, чтобы напугать тех, кто не обладает железными нервами. Причем это куда дешевле, чем готовить одного курсанта, который в конце концов не станет офицером.

Несмотря на свое всезнание, Берк офицером не стал, потому что душа его была холодна, а получить звание он хотел только потому, что видел возможность извлечь в дальнейшем из этого выгоду.

Подобным же образом описан процесс приема на Федеральную Службу – своего рода эквивалент Космического Патруля – в романе «Звездная пехота» (в других переводах – «Космические рейнджеры»). Безрукий и безногий сержант наставляет робких выпускников школы, пришедших наниматься на службу:

«Каждый считает, что достаточно иметь две руки, две ноги и тупую башку – и готово, он солдат. Что ж, на пушечное мясо сгодится. Но сегодня настоящий солдат – специалист высочайшей подготовки, которого в любой другой отрасли называли бы не иначе как „мастер“. Мы не имеем права допускать к нашему ремеслу тупиц. Поэтому для тех, кто настаивает на своем праве отслужить один срок и кто явно не годится для нас по разным параметрам, мы выдумали целый список грязных, безобразных, опасных работ, так что почти все они убираются домой, поджав хвост, еще до окончания этого несчастного срока… по крайней мере мы заставляем их помнить до конца жизни, что их гражданство не пустое слово, что оно дорого стоит – ведь им придется за него дорого платить».

Гражданство… Хайнлайн дает право считаться гражданами только тем, кто прошел службу, поэтому в его фантастической реальности далеко не все жители страны являются ее гражданами… а, не являясь гражданином, человек не может рассчитывать на место чиновника. Таким образом, администратором, сенатором, президентом может стать только ответственный человек, прошедший через огонь, воду и медные трубы.

Хайнлайн пытается построить идеальный образ государственного чиновника, от которого зависят жизнь и благополучие народа его страны, – увы, идеальный образ совершенно не сходится с реальным.

Если бы Хайнлайн стал президентом США… впрочем, об этом уже было. Единственное, что мог бы предположить я сам, – вряд ли оружия в мире стало бы меньше…

Но довольно об армии, иначе может сложиться впечатление, что Хайнлайн не знает других тем. Откроем «Дверь в лето».

Поэтичнейшее название, невольно настраивающее на нечто в духе Брэдбери:

Возьми лето в руку, налей лето в бокал – в самый крохотный, конечно, из которого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам – и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето…[23 - Р. Брэдбери. «Вино из одуванчиков»]

Хайнлайн тоже не чужд поэзии, и «Дверь в лето» – яркий тому пример. Послушайте:

«Еще пушистым котенком Пит выработал для себя простую философию, согласно которой я отвечал за еду, жилье и погоду, а он – за все прочее. За погоду он взыскивал с меня особенно строго, а зимы в Коннектикуте хороши только на рождественских открытках. Той зимой Пит регулярно инспектировал свою дверь, но не выходил – ему не нравилось белое вещество, покрывшее землю, и он начинал приставать ко мне, требуя открыть людскую дверь.

Он был твердо убежден, что за одной из дверей обязательно должно быть лето. Это означало, что каждый раз я должен был обходить все одиннадцать дверей и держать каждую открытой до тех пор, пока он не убеждался, что за ней все та же зима, и не разочаровывался в своих поисках.

Пит оставался в доме до тех пор, пока неумолимая естественная гидравлика не выгоняла его на улицу. Когда он возвращался, на щеках его постукивали ледышки, словно башмачки на деревянной подошве. Он свирепо пялился на меня и отказывался мурлыкать до тех пор, пока не оближет их… и потом прощал меня до следующего раза.

Но никогда не переставал искать Дверь в Лето».

Можно еще поспорить, кто является главным героем романа – Дэн Дэвис, от лица которого ведется повествование, или Петроний Арбитр (в просторечии – Пит), любимый кот Дэна. Без кота роман потерял бы половину своего очарования. Ему посвящены первые строки, он же и закрывает книгу, и мы прощаемся с ним с той же грустью, с какой думает о нем Дэн:

«Вот только Пит стареет, бедняга; он уже сторонится схваток с юными соплеменниками и скоро, наверное, заснет навсегда.

Всей душой надеюсь, что его маленькая верная душа отыщет дверь в лето и попадет туда, где кошки покладисты, где всем котам хватает места, где роботы ничего не имеют против кошек, а люди ласковы и никто не пинается».

Из всех книг Хайнлайна эта – наименее фантастичная. Всего одно допущение бесспорно проводит его по ведомству фантастики: герой, предательски засунутый в анабиозную ванну на тридцать лет и таким образом разлученный со своими близкими, с помощью машины времени возвращается и воздает по заслугам своим нечистым на руку компаньонам. А все остальное – великолепная литература. Что фантастичного в схватке Пита с Белл и Майлзом – сцена, которая не одного читателя заставит с восторгом хлопать в ладоши? Что фантастичного в прелестной Рикки? В невозмутимых Саттонах? Да и сам Дэниел Бун Дэвис – не супермен, мы встречаемся с ним в трудную для него минуту: его обманула женщина, которой он доверял, его обманул друг, он в запое, он не знает, как быть дальше, но все-таки находит в себе силы собраться и начать новую жизнь.

Именно с этого начинаются герои Хайнлайна. Сначала они преодолевают себя, свою слабость и неуверенность, а потом одолевают своих и наших с вами врагов, – примерно так выразился в отзыве о писателе А. Корженевский.

* * *

Но путешествие продолжается. Луна опять притягивает взгляд.

Можно ли пройти мимо замечательной книги Артура Кларка «Лунная пыль»[24 - «The Fall of Moondust» – в дословном переводе это могло бы выглядеть как «обрушение лунной пыли»]? Она включает в себя два сюжета: первый – ожидание спасения в погребенном под многометровым слоем лунной пыли луноходом, второй – действия людей на Луне и на Земле, столкнувшихся с такой серьезной проблемой, как пропажа лунохода с туристами. Эта книга тоже оказалась в моих руках в пору розового детства, и сначала, заинтересовавшись, я читал только главы о луноходе, а то, что происходило наверху, казалось мне слишком сложным. Теперь же, когда мне в руки попадает тот самый порядком потрепанный томик, я перечитываю главы о том, как организовывалось спасение пассажиров лунохода, потому что это мечта – мечта о том, что каждый будет выполнять работу, которую он выбрал, так, чтобы сделать не только то, что положено, и умыть руки, а совершить и невозможное, если это потребуется. Это производственный роман без отрицательных персонажей. Утопия, одним словом. Никто никому не ставит палки в колеса, герои книги – именно герои, «даже если временами их и подводят маленькие человеческие слабости».

Одна из самых впечатляющих сцен в книге – эпизод, в котором Пат Харрис, капитан утонувшего в пыли лунохода, ждет спасателей. Те уже нащупали луноход, уже готовят спасательное снаряжение, уже готовятся бурить крышу, чтобы пустить в кабину живительный кислород… Капитан, одурманенный накопившейся в кабине углекислотой, не слышит увещеваний спасателей.

За спиной Пата радио говорило что-то важное. Пока его мозг силился уловить смысл, руки наложили ключ на конец трубы.

– Не отворачивайте бур, пока мы не скажем, – твердил далекий голос. – Мы еще не установили обратный клапан, труба открыта в пустоту. Как только установим, скажем вам. Повторяю: не отворачивайте бур, пока мы не скажем!

Вот привязался! Пат без него знает, что делать. Надо только покрепче нажать ручку ключа – вот так, – отвернуть бур, и снова можно будет дышать!

Почему не поддается?..