Дважды ушедшие

– И, как я понимаю, – сказал утвердительно профессор, – у вас это получается.

Изобретатель пожал плечами.

– Получается… А чем же мое детище заинтересовало вас, профессор? Верите – мне интересно! Иначе бы не приехал.

– Знаете, Саша… Мы с вами люди творческие, воевавшие, прямые, – профессор сделал паузу и испытующе посмотрел на изобретателя.

Тот перехватил взгляд и сказал:

– Да… я вас умоляю, профессор, говорите, как есть. Я пойму.

– Ну, хорошо. Вы, после Герата, редко уже сталкивались со смертью. Там-то она всегда была рядом с нами. Я же и после Афганистана и Чечни – да-да и Чечни! – продолжаю сталкиваться с нею, с костлявой, очень часто. Чаще, чем хотелось бы. Такова уж доля оперирующего нейрохирурга.

– А вы нейрохирург? – удивился гость.

– Да, Саша, я нейрохирург. Вы удивлены?

– Я не знал… Ну вы это, как бы… знаете… вообще, – восхищенно сказал изобретатель. – А Серега мне ничего не сказал, злодей…

– Вот как? А вы Сережу не ругайте, он добрый парень, умница, хороший врач, у него доброе сердце и большое будущее… Парень талантливый.

– Еще какой талантливый! – подхватил гость возбужденно. – Я с ним однажды в походе был. Один из наших упал на острый сук, спиной упал, и его, как шпагой проткнуло, а конец сучка в нем остался, внутри. Представляете? Мы подумали, что апгрейд для Семки уже невозможен… Всё, как бы… Финишировал Семка… А Серега его прямо там, в тайге, так прооперировал, что в больнице и делать ничего не стали, никакой операции… А мы, честно, думали, что все, гейм овер.

– Что простите? – спросил профессор.

– А! Ну, что все, игра окончена. А Семка через две недели уже выписался.

– Вот как? А я об этом подвиге нашего Сережи ничего не знал. Представляете? Надо же… А… оперировал он… без наркоза?

– Нет… То есть, да… Стакан спирта…

– Как иногда под Гератом…, – задумчиво произнес профессор, но, тут же оживившись, удивленно сказал. – Вот так Сережа!

– Ну да, «тунгус» он такой…

– Тунгус? Почему Сережа – «тунгус»?

– Ну, как? – удивился гость. – Маленький, крепкий, узкоглазый, следы читает, как Дерсу Узала, вот мы, его друзья, и зовем его «Тунгус», а он и сам не отрицает.

– Вообще-то, он не тунгус. Он орочон…

– Кто он?

– Есть такая малая народность в Восточной Сибири – орочоны. Восточные эвенки, иначе говоря.

– Орочон? Ну и ну! Я сразу почувствовал, что он особенный. Орочон… Вот и меня направил к вам… Так вам, профессор, моя помощь требуется?

– Да, Саша, требуется. Я начал говорить, а Сережа нас отвлек…

– А что надо сделать, профессор?

– Видите ли, Саша… К нам, в институтскую клинику, вчера поступил… ну, скажем так, молодой мужчина с огнестрельной раной правой лобно-височной доли…

– Кто ж его так?

– Сам.

– Сам? Что, самоубийца, что ли?

– Ну, пока-то он еще жив… Скажем так: он покушался на самоубийство, но Господь оставил его в живых…

Изобретатель непонимающе покачал головой и одновременно с недоверием, настороженно посмотрел на профессора.

– Стрелял в висок – и остался жив?! Профессор, это просто мистика! А из чего же стрелял? Из рогатки, что ли?

Профессор молча поднялся, подошел к своему столу и достал из ящика прозрачный полиэтиленовый пакетик, в котором лежал небольшой, может быть, размером всего в полфаланги мизинца, кусок из темного вещества.

– Вот, Саша, посмотрите. Это, судя по всему, кусок свинца. Я извлек его из головы больного, – сказал профессор, подходя к чайному столику и протягивая пакетик изобретателю.

Изобретатель покрутил в руке пакет, не открывая его, осмотрел кусок свинца со всех сторон.

– Это такая пуля? – недоуменно спросил он профессора. – Странная какая-то.

– Да, Саша, вот этот предмет раньше был пулей, но почему-то из очень мягкого свинца. Мне этот факт тоже не понятен. Но факты иногда не требуют объяснения, они – данность. И в этом случае именно так. Трудно сказать, благодаря чему пуля застряла в его голове. Может, заряд был слабый, может, пуля слишком мягкая, может, лобно-височная часть черепа оказалась слишком прочна для такого заряда и такой пули, – трудно сказать. Из чего пуля была выпущена, я не знаю. Да и не в том дело.

– Как-то странно все, – озадаченно сказал изобретатель, протягивая профессору пакет с пулей. – Пуля что, чисто свинцовая? Первый раз слышу. А может он из ружья стрелялся?

– Нет, не похоже, что из ружья. Пораженный участок кожи вокруг входного отверстия пули и характер самого отверстия в черепе говорят о том, что это, возможно, была так называемая «авторучка» или все-таки какой-то пистолет, хотя, судя по куску свинца, – профессор достал его из пакета и взвесил на руке, – на «авторучку» мало похоже. В практике мне приходилось сталкиваться с пулями из «авторучек». Они меньше.

Изобретатель помолчав, сказал:

– Странные люди. Стреляются, вешаются, травятся… Что не живется?.. А, Леонид Семенович, что людям не живется?

– Знаете, Саша, исследователи говорят, что причины отказа от жизни бывают разные. Но у меня это утверждение вызывает большие сомнения. Это поводы бывают разные… А причина всегда одна…

Изобретатель с интересом и одновременно с нескрываемым сомнением посмотрел на профессора.

– Одна? Всего одна? На всех?

– Да. Одна. Для всех.

– И что же это за причина?

– Вам разве эта тема интересна?

– Профессор, я – изобретатель, то есть человек, ищущий объяснения необъяснимому, а потом пытающийся воплотить в жизнь найденное.

– Вот как? Хорошо. Если так, я попытаюсь вам все объяснить. Слушать готовы?