Кайкки лоппи

Юра пришел в себя, когда Эфрен размахивал своим автоматом направо и налево.

– Во славу подгорного короля, – прошептал он, сам удивившись своим словам. Смахнув тыльной стороной ладони заливающую глаза кровь, он также заметил, что на стреле сидит еще один негр, все никак не решающий спрыгнуть. Юра поднял свой автомат и выстрелил, но раздался лишь сухой щелчок. Думать было некогда, и Юра снова выстрелил, передернув перед этим затвор. Негр, заметивший, что в него пытается попасть из оружия сидящий окровавленный белый парень, не стал дожидаться третьей попытки выстрела и с криком подраненного зайца выпрыгнул за борт.

Юра обессилено опустил автомат.

«По-моему, это строчка из уважаемого Пашкой Перумова, – подумал он. – А мне нравится Бушков. Не тот, что пишет порно и спекулирует историческими фактами, известными в узком ученом кругу и до него, а тот, что писал в прошлом веке, очень круто писал. Про Пиранью и Сварога, про жандармов и золото».

Заработала подрулька, затащив в свои гибельные лопасти несколько лодок. Треск и ужасный крик заставил группирующихся для атаки негров присесть. Юра снова впал в небытие.

Питер Баас в одиночестве находился в ЦПУ, и отчего-то этот факт переполнял его гордостью. Он глушил выскакивающие алармы и поминутно контролировал работу главного. Эх, еще бы пару литров пива! Чувство того, что все должно кончиться неминуемо хорошо, было теперь его доминантой. Конечно, из машинного отделения порой видится не самое страшное, что преподносит море.

На самом деле все было очень и очень грустно. Джон, едва в машину спустился дед, убежал наверх. Он приказал ЭйБи мчаться ко второму штурману на руль, сам принялся держать оборону вместе с мотористом. Как ни странно, негры в надстройку стремились, но не очень. Поэтому в один прекрасный момент он понял, что с бака, похоже, уже выстрелы не слышны. Это могло означать все, что угодно: и то, что бандиты перестали атаковать, и то, что у всех вдруг практически одновременно закончились патроны, и то, что наступил мир, и даже то, что больше просто некому отстреливаться.

Нос внезапно повело из стороны в сторону – работа подруливающего устройства. То, что под лопасти попали несколько местных пирог, вызвало только беспокойство. Любая неловко затянутая в пропеллер доска, будучи достаточно крепкой, может послужить причиной перегрузки мощного, но до обидности китайского электродвигателя. Сгорит движок – потеря маневренности. Труднее будет вылезать из бухты задом.

Но негры об этом не думали, на своих многочисленных лодках они отплыли на всякий случай подальше и теперь издалека трясли своими копьями и складывали ужасные сомалийские маты. Похоже, что боеприпасы у них действительно подошли к концу.

С мостика второй штурман снайперски двумя выстрелами из ракетницы поджег два вражеских шестиместных дредноута. Ракетница, как позднее выяснилось, обнаружилась в самом видном месте – в футляре на переборке у выхода на правый борт. Сомалийцы, не переставая возмущаться, дружно отплыли еще дальше.

– Я начинаю движение! – прокричал с крыла мостика штурман.

Это было странно, но, одновременно, очень правильно и своевременно. Урки, как правило, на себя вообще не берут никакой ответственности. Исполнять приказ – пожалуйста, но самому проявить необходимую инициативу – увольте. Филиппинцы на «Меконге» были неправильными филиппинцами – они проявляли много, даже для русских, самостоятельности. Наши-то понятно: каждый день – борьба за существование. Впрочем, жить захочешь, еще и не такое сделаешь.

Судно легко оборвало все мифические веревки и поехало вокруг торчавшей посреди бухты скалы. На первый взгляд обывателя у Делафуэнто и безымянного ЭйБи все получалось в лучшем виде. Негры тоже это, видимо, осознали и начали спешно прыгать с бортов в воду. Они сигали в море, как какие-нибудь дикие олени на реке Иртыш. Их было так много, что другое сравнение просто не приходило в голову.

Причина панического бегства стала ясна совсем скоро, едва только Джон поднялся на мостик к двум навигаторам. Те, бледные, как после обработки перекисью водорода, испуганно переглядывались друг с другом.

Было уже достаточно светло, чтобы можно было разглядеть, что творится по двум берегам выхода из этого залива. Сомалийцы под руководством инструкторов, не иначе, укрепили свою твердыню, как в свое время фашисты подход к Пилау. Не так мощно, конечно, но два установленных с каждого берега зловещих крупнокалиберных пулемета на треногах вызывали определенное беспокойство.

– Кайки лоппу? – задал сам себе вопрос Джон.

– Кайки лоппу, – неожиданно ответил ЭйБи, но руль не бросил.

– Спаси нас, Боже, – сказал Делафуэнто и перекрестился.

Пулеметы разворачивали свои дула по направлению к медленно подходящему к проливу судну «Меконг».

6

Пашка сидел на палубе и смотрел, как аккуратно вписывается судно в проход к открытому морю. Боцман и повар скакали у борта, тряся кулаками и автоматами. Они кричали на своем языке нечто невразумительное, но смысл примерно угадывался: «Мы победили, а вы – козлы!» Хотелось сказать им, что не все так просто, но язык не поворачивался. Они, экипаж теплохода «Меконг» сделали все, что могли, но, как выяснилось, могли они не все.

Пашка заметил наметанным глазом, что с обоих берегов узкости снуют черные фигуры, устанавливая на треноги зловещие штуковины. Вряд ли это были установки по производству конфетти или мыльных пузырей.

Юра снова пришел в себя.

– Паша, мы победили? – спросил он.

– Почти, – ответил старпом. – Ты не напрягайся. Ложись и не смей больше отключаться. Скоро придет помощь.

– И медсестра с большой и мягкой грудью, – добавил Юра и закрыл глаза. Его отчаянно тошнило, и зрелище вокруг не способствовало оказанию достойного противодействия позывам рвоты.

Пашка сощурился на крупнокалиберные пулеметы и спросил пространство:

– Кайки лоппу?

Делафуэнто понял, что у них нет никакого шанса закончить столь успешно проведенную операцию по освобождению. Жестом он показал ЭйБи ложиться на палубу, сам присел на корточки у руля, продолжая держать курс к морю. Джон схватился руками за голову, он тоже пригнулся, но понимал, что они обречены. Стало очень тихо. Только из каюты овнера, что была двумя палубами ниже, раздавался тоскливый вой. Это Нема в иллюминатор увидел, как передергивает затвор черный пулеметчик.

А потом раздался оглушительный взрыв, к небу взметнулись вода, камни, железо и человеческая плоть. Второй штурман уставился на Джона, тот в ответ пожал плечами: он здесь ни при чем. По пеленгаторной палубе забарабанили камни, звякнула какая-то металлическая штуковина. Этот звук был как сигнал.

Джон бегал от одного борта к другому, убеждаясь снова и снова, что на обоих берегах стало довольно пустынно, и кричал Делафуэнто:

– Все в порядке!

Тот, повернувшись к лежащему ЭйБи, переводил:

– Все в порядке!

ЭйБи благосклонно кивал головой, продолжая лежать, только голову рукой подпер для удобства.

Джон выбежал на крыло правого борта и вернулся, протягивая второму штурману, как олимпийский факел, кусок чьей-то руки с белой ладошкой, которую он там подобрал. Все пальцы на кисти оторвало, за исключением двух. Они сложились в интернациональный жест: viva. Делафуэнто схватил эту руку и сунул под нос ЭйБи. Тот мгновенно взлетел на ноги, схватил эту конечность и с криком отвращения выбежал на крыло. Выбросив «факел» за борт, он еще долго брезгливо шевелил своими пальцами перед собой.

Наблюдая за всем этим с доброй улыбкой, Джон заметил, что бухта, из которой они сейчас благополучно выходили, теперь была пуста: шикарная океанская яхта тоже исчезла. Не могла же она вот так вот с концами затонуть, чтоб не осталось никаких следов.

Второй штурман перед самим отходом достал из очередной штурманской прятки под подволоком две новые УКВ-рации, которые незамедлительно установил на зарядку. Джон, повинуясь необъяснимому импульсу, схватил одну из них и закричал на все море по шестнадцатому каналу:

– Гран мерси!

Ответом было только шуршание радиопомех.

– Мерси боку! – добавил он уже спокойным голосом.

Внезапно из рации, перекрывая шелест, раздалось несколько слов:

– Алягер ком алягер, камрад.

– Иль де Франс? – спросил Джон, надеясь, что его поймут лучше, чем он сам себя.

– Уи, камрад.

– Сэ си бон, камрад. Бонжур.

– Оревуар.

Урки удивленно посмотрели на Джона

– С кем это ты разговаривал? – спросил Делафуэнто.

– Надеюсь, что не с сомалийцами.