Всадник

И вот уже оба брата скрестили мечи. На этот раз Мазсе был ростом с брата, а его меч был большой и тяжелый.

– Это не мой меч. Не мои доспехи. – Думал Мазсе, отбивая очередной удар.

Мазсе рубанул сверху, сломал меч брата, и разрубил его пополам. Труп Скилура тут же превратился в черный дым и растворился в воздухе. Мальчик развернулся, пытаясь увидеть, куда пропал брат, а вокруг уже везде были сератайские орды, они добивали убегающих и убивали тех, кто ещё сражался.

– Помогите! Нет! Пожалуйста! Мазсе! – Где-то внизу за стенами города раздался пронзительный женский крик.

Мазсе перевалился через стену пытаясь разглядеть, что там происходит.

– Нет! Оставьте её! – Закричал Мазсе.

Его любовь, ту ради которой он готов был на все, утаскивали четыре сератайских воина, они трогали её, разрывали на ней одежду и смеялись. Мазсе бежал за ними вдоль стены, пытаясь найти какой-нибудь спуск вниз, лестницу, веревку. А её голос и вопли с каждым разом становились все тише и тише.

– Мазсе… Мазсе… – Где-то тихо раздавалось вдали.

– Мазсе! – Раздался грубый голос старшего брата.

– Вставай! Уже солнце восходит. Араме отправляет меня с разведывательным отрядом к реке. Поедешь со мной? – Спросил Скилур.

– Да, конечно. – Выдержав небольшую паузу и осмотрев брата, сказал мальчик.

– Это всего лишь сон. Очередной кошмар. – Подумал Мазсе.

Мазсе проверил, надежно ли закреплены к седлу лук и колчан со стрелами, затянул ремни на седле, отвязал лошадь от дерева и запрыгнул на неё сам. Брат и ещё тридцать легковооруженных всадников уже выезжали, когда Мазсе к ним присоединился.

Они спустились по пологому склону холма, на котором ночевали. На пути к реке им встретились две нетронутых сератаями деревни.

– Жители этих деревень, скорее всего, укрылись в здешних лесах, так что смотри в оба глаза, хоть они и вооружены вилами да косами, но убьют тебя, не задумываясь. – Обращаясь к Мазсе, произнес Скилур.

– Мы не обыщем эту деревню? – Спросил Мазсе, глядя на то, что всадники обходят её стороной.

– Нет смысла, крестьяне забрали все мало-мальски ценные пожитки с собой. Все что мы там найдем – это разваливающиеся хижины с соломенными крышами да стаи голодных крыс. К тому же, мы и так тут задержались, уже час назад как должны были выйти к берегу.

И лишь к полудню разведчики достигли реки. Они остановились в покинутой рыбацкой деревушке. Повсюду весели, успевшая сгнить, рыба да рыболовные сети. Самый молодой разведчик, на вид лет девятнадцати или двадцати, прискакав к Скилуру, доложил, что на берегу нет ни одной лодки.

– Придется идти вдоль берега, пока не найдем брод, пригодный для прохода войска. – С хмурым взглядом произнес Скилур.

– Сегодня мы уже не успеем перебраться на тот берег? – Предположил Мазсе.

– Здесь течение слишком сильное, а река слишком глубока, чтобы прошли лошади, не говоря про обоз с провизией. Если пойти дальше на восток по течению, там должен быть какой-нибудь брод или может даже мост. На лодке мы бы нашли его часа за три, а так придется пробираться сквозь лес, и потеряем ещё пол дня. Если переправы не будет, то придется строить мост самим, а это ещё как минимум день. Мы и так провозились с похоронами дольше отведенного нам Акиннаезом времени. Он не будет ждать нас и разграбит столицу, а значит, мы останемся ни с чем. К вечеру сюда прибудет Араме и будет ждать от меня каких-либо действий. Ему не понравятся перспективы опоздания к началу штурма.

К вечеру, когда братья доскакали почти до устья реки, они нашли заветную переправу. С виду крепкий, бревенчатый мост.

– Через него в один ряд едва пройдет три всадника, но это, все же, лучше, чем строить его заново. Огар, Атей, спешите на встречу Араме, приведите его сюда, только торопитесь.

Двое разведчиков, оба крепкого телосложения, ничего не ответив, запрыгнули на лошадей и, одновременно кивнув головами с вьющимися каштановыми волосами, поспешили навстречу войску вождя. Оставшиеся воины разбили лагерь в лесу недалеко от моста, чтобы не быть на виду у неприятеля. Спустя день после увиденного побоища на равнинах, у Мазсе, наконец-то, вновь разыгрался аппетит. В своей сумке с едой он нашел кедровые орехи, сыр из козьего молока и три яблока. Мазсе быстро расправился с яблоками и орехами, а сыр оставил на утро.

К моменту, когда свет луны и звезд уже отражался от воды, появился табун вождя. Араме ехал чуть впереди остального войска, позади него двигались Огар и Атей, а уже за ними в пятнадцать рядов двигалось его войско. Араме скомандовал тут же, не разбивая лагерь, переправляться через реку. Трое братьев одними из первых перешли через мост. Процесс затянулся на целый час. Сначала Мазсе пристально наблюдал за тем, как коней и повозки переправляют через реку, потом, когда желание сна стало сильнее его любопытства, он отправился спать. Увидев поваленное дерево, поросшее мхом, он устроился прямо на нем, подложив под голову седло, снятое с лошади.

Стоило ему закрыть глаза, как он вновь погрузился в страну снов. На этот раз, он скакал по степи, размахивая своим мечом. Ища себе достойного противника, он оббегал одну деревню за другой, осматривал каждый шатер и палатку в надежде найти хоть кого-нибудь, и с ужасом начал понимать, что вокруг нет никого, ни единой души. Он звал братьев, всех братьев, даже Нессиоти, когда ему никто не ответил, он начал искать мать и сестер, но и их не нашел. Бегая по Аббию, он не заметил, как где-то оставил свою лошадь и потерял меч. Внезапно мальчик ударился в чью-то грудь и упал на землю. Он медленно поднял глаза и увидел бледного человека с высохшим лицом в ламеллярных доспехах своего отца.

– Не такой участи я хотел для тебя. Вот, ты обронил это. – Протягивая потерянный меч, произнес бледный воин.

Мазсе молча смотрел на свой меч в его руке.

– Я наблюдаю за тобой, за всеми вами. Это я сделал для тебя. Из этого дерева делают лучшие луки.

Высохший человек протянул в другой руке причудливый резной орнамент в изогнутом виде. Мальчик нерешительно взял преподнесенные ему подарки. И как только он это сделал, призрак рассеялся словно дым, а Мазсе открыл глаза и увидел, что войско уже снимается с лагеря и готовится снова выдвинуться в путь.

Пройдя на северо-восток от реки ещё полдня, Мазсе и его братья прибыли к лагерю Акиннаеза. В километре от лагеря их встретил небольшой отряд сопровождения в количестве пятидесяти человек. Старший некто представившийся Марсагетом, коренастый, невысокого роста, чуть повыше Мазсе, с огромным золотым медальоном на груди, в центре которого красовался шестигранный изумруд. На вид ему было не больше сорока, но в бороде была густая проседь.

– Царь приказал разбить Вам, вождь Араме, свой лагерь в пятистах шагах от его лагеря. Пусть пока Ваши воины обустраиваются, а Вы приглашены на военный совет вечером и на ужин к царю с другими вождями. Акиннаез лично хочет поприветствовать и поздравить Вас с избранием, а также ещё раз выразить свои соболезнования по поводу смерти Теорека. Прими и мои личные соболезнования, мы с твоим отцом не раз сражались плечом к плечу.

– Спасибо за Ваши соболезнования, вождь Марсагет. Я немедленно прибуду к царю. – Кивнув головой, проговорил Араме.

Марсагет склонил голову ему в ответ в знак уважения, развернул лошадь и направился назад в лагерь.

– Нам не довелось раньше воевать с тобой Араме, но теперь, я надеюсь, между нашими племенами будет крепкий союз. – Удаляясь, прокричал Марсагет.

– О чем это он? – Спросил Скилур.

– Да кто ж знает. Отец никогда не любил его. – Выпалил Араме.

– Руководи обустройством лагеря, проследи, чтобы мой шатер был ничуть не хуже, чем у Марсагета. А я пойду, засвидетельствую свое почтение нашему царю.

Лагерь поставили уже до захода солнца, как раз перед возвращением Араме. Шатер вождя действительно был великолепен и уступал лишь кочевому дворцу Акиннаеза. Купала шатра были сшиты из красного бархата с лисьим мехом. Внутри были разложены цветные подушки и матрацы, захваченные у южных торговцев. Посуда была из белой керамики Восточных королевств. А стол и кресло вождя были выполнены из черного дерева, привезенного с севера.

Приехав от царя, Араме был задумчив и раздражителен пуще прежнего. Он спрыгнул с коня, отдал его первому попавшемуся всаднику с распоряжением, вернуть в конюшню.

– Скилур, собери знать, я жду вас в шатре. Нам многое нужно обсудить. – Сказал Араме и вошел в свой шатер.

– А я могу поприсутствовать на вашем совете? Отец всегда брал меня на совет со знатью. – С жалобным видом произнес Мазсе.

– Думаю, что можешь. Тебе нужно привыкать к подобному. Смотри, слушай и запоминай, в разговор не встревай, говори только в том случае, если тебя спросят. Даже если тебе кажется, что твои идеи достойны того, чтобы их выслушали, молчи. Ты все понял? – Произнес Скилур.

– Конечно, как скажешь, брат. – С довольным лицом, голосил мальчик.

Вскоре все собрались, младшие всадники подали к ужину дюжину жареных птиц, четыре кувшина с вином и по одной жареной рыбе на человека. Не считая братьев, Мазсе увидел десятерых знатных всадников, каждый привел не меньше двух сотен конных воинов. У Партатуи их было и вовсе триста.

– Соратники мои! – Начал свою речь Араме.      – Завтра, за три часа до восхода солнца мы нападем на замок врага и захватим его. Противник располагает десятью тысячами пеших воинов из них лишь половина рыцари. В городе несколько десятков тысяч горожан, и у каждого есть, чем поживиться. Акиннаез отвел нам роль авангарда, поэтому мы будем биться в первых рядах и первыми взойдем на стены замка. Мы воспользуемся построенными осадными башнями, чтобы взять город!

– Акиннаез хочет кинуть нас как кусок мяса на растерзание Антерольским псам? – Возмущенно спросил Савлий, не столь давно занявший место своего умершего отца в совете.

Араме положил руку на его плечо и, сжав пальцы, сказал:

– Нам оказана великая честь, вести за собой орду сератаев! Неужели ты не рад такой славной битве?!

– Рад, конечно! Славная будет битва. – Сжимаясь от боли, прошипел представитель знати.