Узкая грань. Книга 1

– Но ведь объяснение этому существует! Мы же с тобой знаем, что просто так ничего не бывает.

– Да, ты еще вспомни, что в карты на «просто так» не играют. А объяснение, конечно же, есть. Просто мы его пока, пока еще не знаем. Но должны знать и обязательно его узнаем. Для начала необходимо узнать, кого сожгли, а потом и будем двигаться дальше.

– Так то оно так, но еще и менты не установили личность.

– А мы по своим каналам пока поищем. Может пропал кто, или убили кого?

– Да Михалыч, озадачим всю братву, пусть пошевелятся. Заодно и другие версии проверим, например, не москвичи ли это щупальца тянут ко мне? А пока давай-ка съездим на это место, хочется мне самому посмотреть на все, воздухом тем подышать, может и придет чего-нибудь в голову еще.

– Как скажешь, шеф, давай съездим, может и толк будет. Пойду я, машину заведу, ты пока оденься, а потом выходи.

Михалыч ушел, а Седой еще пару минут просидел неподвижно, о чем-то думая. Затем, надев теплую куртку, вышел из дома и сел в джип на заднее сиденье, как он любил. Ночная дорога пролетела за окнами быстрым, беззвучным и темным фильмом и, спустя полчаса они уже были на месте двух костров. Выйдя из машины, Седой с Михалычем молча подошли поближе. Слабый запах горелой резины еще стоял в воздухе, обгоревшие до металлокорда покрышки были разбросаны в стороны, обуглившееся тело было увезено. Мрачная куча черного железа, бывшая когда-то автомобилем, маячила чуть в стороне. Тихая ночь, безветренная, сухая и даже какая-то слишком успокаивающая.

– Ничего мы тут не найдем для себя, поехали обратно, – Михалыч зябко, давали знать о себе годы лагерей, поежился. – Все очень спокойно, тихо.

– Вот именно, очень спокойно, даже чересчур спокойно. У меня такое ощущение, что кто-то успокаивает нас, усыпляет нашу бдительность.

– Да ладно тебе, шеф, это просто нервы у нас растрачены, поехали домой.

– Ну, поехали. Может, просто устал, да и ночь все-таки, спать бы надо, а мы тут ночные прогулки затеяли с тобой.

Снова усевшись в теплый, уютный салон машины, Седой закрыл глаза. Дорога домой пролетела в легкой полудреме, плавно покачивающийся автомобиль немного успокоил нервы. До утра оставалось совсем немного времени и старые сокамерники провели его за крепким чаем и воспоминаниями.

– — – — – —

Павел спокойно и быстро довершил свою миссию за городом. Тело ненавистного ему человека, мучавшего и убившего его любимую женщину и маленькую дочку, было предано огню. Предано еще здесь, на земле, а его грешная душа была обречена вечно томиться в огненных застенках преисподней. С чувством выполненного долга перед погибшими близкими и, одновременно какой-то опустошенный, Павел ехал домой. Месть свершилась, обязательства перед самим собой выполнены, и жизнь для него вновь потеряла смысл. Он ничего не хотел, ничего не чувствовал. Словно киборг, бесстрастно и размеренно вел он автомобиль. Автоматически, по привычке выполняли свою не хитрую работу руки и ноги, а в голове была бессмысленная пустота. Совершив привычные манипуляции с заменой средств передвижения, которые теперь вроде бы становились не нужными, он довольно скоро оказался дома. Все также бесстрастно, с каменным лицом и ледяным взглядом голубых глаз, он помылся, поел и лег на диван. Просто лежал и смотрел « в никуда», а в его голове безостановочно стучало одно слово. Все. Все. Все.…

Прошло некоторое время, прежде чем забытье погрузило Павла в свои сети. Сновидения его, спровоцированные сначала работой подсознания, хаотично менялись от, имевших место в прошлой жизни, реальных событий до никогда не происходивших. Всплывали юношеские свидания с женой, затем катание на аттракционах с дочкой. Потом, вдруг, совершенно неожиданным способом он оказывался на войне, где жизнь ничего не стоила и могла оборваться в любую секунду. Или, случайно в детстве запутавшись в витках колючей проволоки за чужим забором, куда с друзьями приходилось лазать за яблоками, он заново переживал болезненные ощущения от острых колючек, жалящих тем больнее, чем больше пытаешься выбраться. Калейдоскоп сновидений меняясь, все глубже и глубже затягивал Павла в иной, необъяснимый мир. Причудливые пейзажи сопровождали их, возникая, словно ниоткуда и наслаиваясь друг на друга. И вдруг все исчезло. Павел вспомнил, что уже бывал здесь. Знакомое ледяное зеркало поверхности, перевернутые скалы и все то же офисное кресло.

– Вот ты и опять здесь. – Голос сидящего в кресле человека звучал жутко. Казалось, от его тембра сами скалы вибрируют, а что уж говорить о простом смертном. Он проникал во все, и не возможно было противостоять его страшной силе, и некуда было спрятаться. Да и зачем? Ведь душа была продана и находилась в полной власти этого сильного господина.

– Ты получил что хотел? – задал свой вопрос сидящий в кресле человек.

– Да. – Короткий и односложный ответ говорил об отсутствии каких-либо желаний и мыслей у Павла.

– Что ты хочешь делать дальше? – чуть смягчившийся голос приобрел нотки лукавства и, будто бы, любопытства. Хотя все равно не оставлял шансов на самоволие.

– Ничего.

– Может, ты хочешь умереть, покинуть это бренное тело?

– Не знаю, мне все равно.

– Тогда я напомню наш договор. Или не стоит?

– Да, я помню. – Ответив, Павел вдруг поймал себя на первой за последнее время мысли. Меня бесит эта прелюдия. Мог бы сразу сказать, что ему еще от меня нужно.

– Не стоит так раздражаться, мой новый друг, – голос стал почти человеческим, без всепроникающей вибрации, наводящей гудящий и резонирующий ужас. – Я не люблю принуждения. Во всем должна быть душа, даже если она черная и продана. Только с душой выполненное дело можно считать удачным. Не так ли?

– Что вы теперь хотите, чтобы я для вас сделал? – Павлу все больше начинала надоедать умышленная болтовня дьявола, порождающая раздражение и желание проснуться, что было на данный момент не в его власти.

– Можно сказать ничего, мой нетерпеливый друг. Ты же отомстил за свою погибшую семью, но не всем, – опять в голосе появились хитрые, лукавые, как и их обладатель по своей сути, нотки.

– Я всем отомстил!

– Ошибаешься, ибо не смотришь вперед, либо не хочешь.

– Тогда кто еще причастен к убийству моей семьи?

– А вот об этом я скажу тебе чуть позже, – дьявол потихоньку распалял любопытство, раскачивал неокрепшую и успокаивающуюся черную душу Павла. Хотя нет, еще не целиком черную, со светлыми пятнами, но очень черными и прочными границами.

– Почему?

– Я хочу тебе кое-что показать, прежде чем расскажу дальше. – С этими прозвучавшими словами местность вокруг них стала причудливо меняться. Горы и скалы начали подниматься вверх, ледяная темно-синяя поверхность менять очертания, освещение перескакивать по всем цветам солнечного спектра. Легкая дрожь под ногами и в воздухе сопровождала эти метаморфозы. Видения вокруг менялись все быстрее и быстрее, и скорость изменений, возрастая и пугая, начала вызывать у Павла легкое головокружение. Это продолжалось не очень долго, а прекратилось также внезапно, как и началось.

Сказать, что увиденное Павлом вызвало у него большое удивление, было бы не совсем верным. Когда-то давно в детстве, а может позднее, в юности, он сталкивался с подобным описанием или, если будет угодно, с трактовкой преисподней. В памяти его так примерно все и сохранилось: черные с огненно-красными всполохами текущие реки, душераздирающие крики нечеловеческой боли, мелькание чертей и огромных размеров ровные площадки с кипящим, фыркающим и брызгающим маслом. Не удивление, а досада, вызванная банальным подтверждением народных страшилок появилась у Павла. Впрочем, досада эта сменилась ощущением неописуемо ужасного давления, которое оказывала на психику грандиозность происходящего вокруг. Казалось, что конца и края нет всем этим рекам, соединяющим «сковороды» и текущим мимо, этим стонам и крикам.

– Все верно, ты не в состоянии увидеть границ моих владений, – голос дьявола снова стал настолько мощным, что казалось, будто бы он исходит отовсюду. Именно поэтому Павел и оглянулся, пытаясь определить источник голоса. Даже во сне, скорее от неожиданности, на мгновение ему стало страшно и омерзительно одновременно.

– Я и сам себе что-то последнее время не нравлюсь, толстый стал, бесформенный какой-то. Раздобрел, или правильнее, по-вашему, будет сказать, разозлел, – голос опять стал тише и терпимее. – Уж очень вы, люди, много грешить стали. Хотя я не жалуюсь, просто не успеваю адаптироваться к новым поступлениям душ.

Павел уже понял, что мысли его, читаются с такой же легкостью, как и слова на бумаге. Страх и омерзение немного отступили, да и голос не заставлял резонировать каждую клеточку организма, вызывая ощущение неожиданного самовзрыва. И, тем не менее, он чересчур ворчлив и болтлив для дьявола.

– Скука, скука и ничего более, движет мной, мой новый друг. – Рядом опять стоял нормальный человек, такой же, как и при первой встрече. – Иногда я не прочь поболтать и поворчать. Быть дьяволом тоже не легко, да и вообще, в основном это моя работа, за сотни веков просто надоевшая. Ведь все время одно и тоже: грешные души, черти, да еще и вечный контроль. Да, да, именно контроль. А ты как думал? Да, вот возьми твой случай, например.

Не очень внимательно слушавший до сих пор Павел, поглощенный наблюдением за какими-то двумя неподвижными существами, отдаленно похожими на людей-карликов, мысленно вернулся к собеседнику.

– Вот, ты как раз смотрел сейчас на свои жертвы. Что, не узнал? – легкий смешок, вырвавшийся у дьявола, никоим образом не увязывался с его сущностью. – Здесь, в аду, каждая поступившая душа, попадает в такое маленькое тело, так называемый носитель. Это тело похоже на то, что было в земной жизни. То есть, имеются такие же органы чувств, чтобы душа, обреченная страдать навечно, одновременно, посредством предоставленного тела, испытывала и физические страдания.

– Если я правильно понял, то вот эти два карлика и являются палачами моей семьи?

– Верно.

Павел попытался вглядеться в карликов и найти в них что-то знакомое, но ничего не получилось. Тела их выглядели совершенно одинаково, отличались и были знакомы только их голоса. Один голос, при жизни среди людей, принадлежал водителю Мерседеса, а второй хозяину ювелирного магазина.

– А почему они неподвижны?

– Мой новый друг, именно это я и хотел тебе показать, а потом кое-что еще и рассказать.

– И что же?

– Имей терпение, оно тебе понадобится еще не раз. Итак, как ты уже понял, это именно те, кому ты выдал сюда путевки. Но.… Но, как ты можешь видеть, никаких физических мучений они сейчас не испытывают.

– Почему?

– А вот тут и начинается самое для тебя интересное. Все дело в том, что по заведенным не мною правилам, на первом этапе должны присутствовать все участники цепочки, виновные в смерти твоей семьи.

– То есть, среди них кого-то не хватает? Почему я сразу об этом не узнал?