Узкая грань. Книга 1

Выйдя из комнаты и, окликнув Михалыча, сообщил ему о своем желании прокатиться кое-куда. Тот все понял без лишних вопросов, лишь кивнул головой в знак согласия.

Сказав куда ехать и усевшись в автомобиль, Седой замолчал вновь. В теплом и уютном салоне джипа, откинувшись головой на подголовник, он еще раз бегло освежил в памяти все последние события. Дорога пролетела быстро – город их не очень большой – каких-то двадцать минут пути. И вот они уже на его окраине, в ближайшем пригороде. Частный сектор – одноэтажные деревенские дома, большей своей частью находящиеся, благодаря стараниям хозяев, в хорошем состоянии. Нужный дом Михалыч нашел быстро – бывать ему здесь уже приходилось. Седой вылез из машины и, пройдя через калитку во двор, поднялся на крыльцо и постучал. Вскоре раздался звук отпираемого замка, и дверь открылась. На пороге его встречала Пелагея Ильинична. Одетая в простой халат и с закутанными пуховым платком плечами, она была похожа на тысячи других женщин в российских городах и селах. Единственное, что бросалось в глаза сразу – это ее взгляд. Очень внимательный и острый, сквозь слегка прищуренные веки, он сразу же проникал в самую глубину человека. Заметив это еще в первую встречу, Седой так и не смог привыкнуть к нему – уж слишком огромная сила таилась в этой женщине. Вот и сейчас, встретившись с ней глазами и поздоровавшись, Седой почувствовал себя словно под прицелом – с каким-то детским страхом и неуверенностью.

– Да ты проходи, милок, не стой в дверях, как заговоренный. Сейчас чаек подоспеет. Посидим, поговорим, душу погреем.

Пройдя в дом, сняв ботинки и надев предоставленные тапочки, Седой прошел в столовую. Деревенская обстановка – разве что русская печь отсутствует за ненадобностью – располагала к неспешному разговору. И чай то не по-городскому, в самоваре настоянный, был совершенно не похож на привычный. Бодрил и расслаблял одновременно, заставлял наслаждаться каждым глотком и растягивать удовольствие.

– Что за вкус удивительный, вроде не первый раз пью его, а все никак не пойму, что же в нем такого?

– Это старинные рецепты, Михаил Сергеевич, их еще мне прабабушка в свое время объяснила. Можно сказать – по наследству передала. А чаек действительно знатный, силушку придает, здоровье прибавляет.

– Не поделитесь секретом, Пелагея Ильинична?

– Поделиться то я могу, да только не получиться ничего у тебя, милок.

– Это почему не получиться? – Седой даже слегка удивился.

– Да просто не в рецепте дело даже, а в ВЕРЕ.

– Не пойму, в какой вере? В Бога? Так я вроде верю, в церковь тоже стараюсь ходить.

– Да разве ж это вера? В церковь он ходит. … Вера здесь должна быть, – показала на сердце Пелагея Ильинична. – А не в твоей голове, и не в хождении в церковь. Нет сейчас веры у людей, вот и жизнь такая. Хотя конечно, откуда ей взяться, если столько лет искореняли, уничтожали. Вот теперь и пожинаем плоды – что посадили, то и выросло.

– Значит, я не смогу такой чай приготовить?

– Может и сможешь когда-нибудь, но не сейчас. Нет в тебе ВЕРЫ. Еще налить чайку?

– Конечно. Не часто мне приходиться его попить, так хоть сейчас почаевничать вдосталь.

– Ты зачем приехал? Говори.

– Просьба у меня есть – хотелось бы узнать, что за тучи вокруг меня появляются, чего ждать от них. Не поможете?

– Отчего же не помочь? Помогу. Ты посиди пока здесь, еще кружечкой побалуй себя, а я не долго, – Пелагея Ильинична медленно, не спеша, прошла в другую комнату.

Оставшись один, Седой еще раз оглядел столовую. Даже завидно становится – как просто можно жить. А моя жизнь? Никому не пожелаешь. Да и вообще все там будем.…Остановив свой взгляд на пейзаже за окном, Седой с наслаждением, ощущая странный прилив сил, стал по глоточку потягивать следующую кружку чая, которого хотелось снова и снова. Мысли перескакивали с одной на другую, не задерживаясь подолгу на чем-либо одном – и было в этом что-то успокаивающее, настраивающее на не спешное, не агрессивное восприятие всего вокруг. Седой, брошенный в детстве родителями, его и не имел. Он не помнил родительского дома – был еще очень мал – не помнил своих родителей, он всего лишь знал о том, что когда-то это все у него было. Трудное детство, потерянное детство – да и не один он такой был. Тысячи и тысячи детей прошли через детдомы и выбрали свои дороги в жизни. И, наверное, все они, или большинство из них, хотели бы иметь свой дом, родителей, одним словом – нормальное детство. От последних мыслей Седого оторвала вернувшаяся Пелагея Ильинична.

– Есть у меня кое-что для тебя, милок. Не очень хорошее, но скрывать не стану. А ты что ж чай больше не пьешь? Али, напился?

– Не томите, Пелагея Ильинична, – не терпелось Седому узнать, но он вынужден был скрывать свое нетерпение.

– Слушай внимательно, да кумекай сразу, что к чему. Предстоит тебе поездка скоро, опасность в ней смертельная.

– А где опасность то? Там куда ехать придется, или где?

– Опасность ждет тебя здесь, перед поездкой. А уж как там, что – это ты сам кумекай, не маленький, чай? Да, и опасность ждет тебя в твоей машине.

– Спасибо вам, Пелагея Ильинична, за совет, за чай. Поеду я, – на мгновение Седой замолчал, затем продолжил. – Вам что-нибудь надо? Скажите, я сделаю.

– Спасибо, милок. Все у меня есть, не надо ничего. А ты в церковь то все-таки сходи, лишним не будет.

– Обязательно схожу, еще раз спасибо за все. Здоровья вам, – последние слова седой произносил уже в дверях. Пройдя мимо дома, затворив за собой калитку, он подошел к джипу, но не сел в него, а так и остался стоять рядом. С водительского места вылез Михалыч и подошел к нему.

– Ну, что там на этот раз?

Седой хотел было ответить, но промолчал, лишь долгим взглядом посмотрел не своего помощника. Также молча, он забрался в джип и погрузился в собственные мысли. Михалыч хмыкнул, пожал плечами и, сев на свое место, завел двигатель.

– Куда едем, шеф?

– Давай домой сначала, – спустя целую минуту молчания ответил Седой. И всю дорогу не было не произнесено ни одного слова, лишь перед самым домом тишина была нарушена. – У нас Мерседес в порядке?

– Конечно, хоть сейчас в дорогу.

– Нет, сейчас не надо, чуть попозже потребуется.

Пройдя в доме на кухню, Седой вновь погрузился в размышления. В его голове прокручивались различные планы, как уберечься от возможной опасности, предсказанной совсем недавно. Ему вообще не хотелось никуда ехать, но избежать этой встречи, отказаться от нее, он не мог – поэтому, необходимо было просчитать все заранее. Ведь на кону, как говорится, стояла собственная жизнь.

– — – — – —

Утро наступившего дня застало Ивана спящим в том самом виде, как и лег – одетым. Пробуждение оказалось легким, не смотря на вчерашние события, лишь только воспоминание о сновидениях навевало легкую грусть. А так, в целом, настроение у Ивана было отличное. Пройдя в ванную и раздевшись, он еще больше взбодрился контрастным душем, к которому приучил себя не так давно – чуть больше года назад, причем совершенно неожиданно для себя. Просто однажды ему в голову пришла такая мысль, да и момент был удачный – как раз в городе было плановое отключение горячей воды на профилактические мероприятия. Вот именно тогда он и начал практиковать контрастный душ. Правда, спустя пару месяцев, когда и на улице похолодало, у него возникло желание прекратить закаливающую процедуру. Но эта слабость легко была преодолена – и не благодаря силе воли, а с помощью найденного мотива. Просто для себя Иван решил, что ему это необходимо для того, чтобы сохранять одно из самых важных в жизни – здоровье. И все, слабость отступила и, что самое удивительное, он начал получать от этих контрастных процедур огромное удовольствие, в душе даже посмеиваясь над собственной слабинкой. Вот и сейчас он с удовольствием и с благодарностью к воде, он провел это время в ванной. Пройдя затем на кухню и разогрев в микроволновке поесть, он решил позвонить к себе на работу. Его отпуск продолжался уже две недели, и столько же почти было до окончания, но иногда возникало желание пообщаться с коллегами по работе, узнать что-то новенькое. Взяв телефон, Иван набрал по памяти нужный номер и стал ждать. Трубку взял Сергей – он вел в газете криминальную рубрику.

– Алло.

– Привет Серега, как у вас там дела?

– О, Иван, привет! Как отпуск? Наверное, все пишешь? – на работе тоже знали о его литературном увлечении.

– Бывает, пишу. У вас то дела как, что новенького?

– Да пока вроде спокойно. Хотя нет, по моей тематике материальчик появился – сегодня как раз похороны одного криминального субъекта будут, по прозвищу Умник. Не слышал о таком?

– Как ни странно слышал и…

– Ну вот, а так все как всегда. Ты когда на работу то?

– Да через пару недель появлюсь. Н у ладно, пока. Всем привет.

– Хорошо, передам. Счастливо доотдыхать.

Закончив разговор, Иван достал из микроволновки тарелку и приступил к еде. Блин, все-таки странное совпадение это – я пишу то, что происходит. Откуда я могу это знать? Или это я и создаю? От такой мысли Иван даже на минуту перестал жевать. А что если так оно и есть? Стало даже немного не по себе, жутковато. Закончив есть, он решил позвонить Максу.

– Привет, Макс, ты где?

– Привет, дружище. Я на работе, скоро освобожусь. Ты из дома звонишь? Не уходи никуда, дождись меня – поговорить надо, кое-какие мысли у меня появились. Так что дождись, ладно?

– Давай, я буду дома.

Сделав эти два звонка, поев, Иван на минуту задумался, чем ему заняться. Хотя, в глубине души, он для себя решил, что сядет писать снова – благо у него есть свободное время и желание творчества. Включив компьютер и загрузив нужный текстовый файл, Иван потер руки и приступил к тому, что в данный момент требовала его душа. Строчки возникали на экране монитора то быстро, словно вода из крана, то медленно. Постепенно Иван полностью отключился от окружающего мира – для него пространство сузилось до размеров компьютера. Он творил и это доставляло ему удовольствие.