По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

– Сюда доставите?

– Увы, – с деланным огорчением развёл руками Концов.

– Ах, какая жалость!

В отличие от Павла Андреича, Платон Иваныч огорчился совсем непритворно.

– Какая жалость! Я бы их скоренько пристроил к делу! Деньги должны делать деньги – это аксиома бизнеса! Да и сдатчик не остался бы внакладе: хорошие проценты ещё никому не помешали!

Не донеся очередную ложку с вареньем до рта, Концов замер.

– «Деньги должны делать деньги…» А что? Это, пожалуй – мысль! Надо будет подумать – по возвращении оттуда…

Платон Иваныч мгновенно услышал то, о чём умолчал Концов.

– Павел Андреич, – загадочно прищурил он глаза, – значит, слухи о Вашем сказочном богатстве – вовсе и не слухи? Значит, есть основания?

Без отрыва от варенья Концов смежил веки.

– А почему нам не помочь друг другу?

Платон Иваныч уже совершенно забыл и о своей «причастности» к ГПУ, и о том, зачем сюда пришёл Концов.

– Концерн разворачивается. Ему до зарезу нужны свежие деньги. Эмигранты из игры вышли. Одни прожились, извините, до трусов, другие по чисто русской привычке складывают золото в кубышку и чахнут над ним, как пушкинский царь Кощей! Это вместо того, чтобы пустить его в оборот, дабы преумножало оно скромный достаток недалёких хозяев!

Он наклонился к самому уху Концова.

– А что, Павел Андреич: сможете осилить миллиончик?

«Выкатив пробный шар», Платон Иваныч с нетерпением ждал ответа. Концов усмехнулся, по-прежнему не отрываясь от ложки с вареньем: эта «закуска» к чаю действительно пришлась ему по вкусу.

– Так как насчёт миллиончика? – не выдержал Старский.

– Вы имеете в виду – рублей?

Встречный вопрос Концова был задан столь пренебрежительным тоном, что Платон Иваныч растерялся.

– То есть?!

Павел Андреич, наконец, отстранил от себя пустую чашку и аккуратно промокнул уголки рта белоснежной салфеткой.

– Ну, это же несерьёзно, Платон Иваныч: миллион рублей!..

– А сколько?

Ухватив за хвост перспективную «жар-птицу», Старский уже не собирался выпускать её из рук. Концов на мгновение задумался.

– Ну, для начала, я думаю, миллиона два-три. Долларов, разумеется.

Наташа едва не поперхнулась чаем.

– Так, какого же чёрта Вы до сих пор молчали? – взревел «Нумизмат»: коммерсант полностью вытеснил из него разведчика. Будучи не в силах усидеть на месте, он начал хаотично, с необычной для своего возраста скоростью, перемещаться по гостиной. – Знаете ведь, что концерн задыхается без денег – и сидите на своей кубышке, как какой-нибудь Чуркин!

– Эк, Вы его «приложили»! – усмехнулся Концов. – А человек просто не рождён для коммерции – я имею в виду Николай Гаврилыча. Пофартило разок мужику – вот он и старается экономно расходовать нажитое. Не все же такие оборотистые, как Вы, господин Председатель Совета директоров. Что же касается меня, то деньги мои – не в кубышке, как Вы изволили выразиться, а в банке. Не в стеклянной, разумеется, а в весьма солидном учреждении в одном милом швейцарском городке под названием Цюрих…

Взгляд Старского моментально исполнился уважения. Вообще, сегодня он только и делал, что исполнялся – и только положительных чувств по адресу Концова.

– Это – солидно, Павел Андреич! Весьма солидно! И достойно всяческого уважения: среди клиентов этого банка нет замухрышек с сотней тысяч в кармане! Но, Павел Андреич: банковская ячейка – это не для делового человека! Банковский процент, каким бы солидным он ни был – разве это деньги для состоятельных господ? Настоящие деньги может дать только дело!

Он не сказал ничего больше, но больше ничего и не требовалось говорить. «Sapienti sat!» – «Мудрому достаточно!»: древние римляне были, всё-таки, не дураки.

Словно взвешивая идею – а, может, взвешивая её без всяких словно – Концов внимательно посмотрел в глаза «Нумизмату».

– Я подумаю над Вашим предложением, Платон Иваныч… если Вы подумаете над моим…

Старский на мгновение перестал дышать.

– Какое Ваше предложение?

– …

– Какое Ваше предложение? – забираясь октавой повыше, не выдержал Платон Иваныч.

Удовлетворившись степенью готовности коллеги, Павел Андреич не стал испытывать его терпение больше, чем это требовалось для дела.

– Я становлюсь участником вашего общества с долей в уставном капитале. Если моё условие принимается, я готов подумать над увеличением заявленной цифры ну… миллиона на полтора-два – долларов, разумеется!

– Пять миллионов долларов! – прошептал Старский, округлившимися глазами уже бесконечно уважая Павла Андреича. Но Платон Иваныч был деловым человеком, и чувствам воли не давал: только лёгкое посладление. Поэтому спустя несколько секунд он уже вновь был «в теме».

– У нас, у деловых людей, Павел Андреич, не принято спрашивать, откуда что взялось…

– «Золотое» правило! – усмехнулся Концов.

– … Поэтому меня, как делового человека, интересует только одно: чтобы эти деньги поскорее были включены в оборот концерна! И я думаю, что смогу без труда убедить остальных соучредителей – Вы их знаете —

в целесообразности приёма Вас в наши ряды, с долей, пропорциональной Вашему вкладу. Будем считать, что стороны заключили, как это у нас называется, договор о намерениях!

И он энергично протянул Концову руку. Пожимая её, тот улыбнулся.

– Вообще-то, документ надо бы скрепить подписями…

Старский расхохотался.

– Наташа – коньячку для нас с Павлом Андреичем!

Когда коньячок был выпит – только по рюмке, и это уже не удивляло Старских в Концове – полковник взглянул на часы. Платон Иваныч отчего-то заторопился на кухню. Оставшись наедине с Наташей, Концов наклонился к уху связной.

– Немедленно передайте в Центр, что Барон отправляет группу офицеров во главе с полковником Концовым для изъятия в иностранных посольствах эмигрантских ценностей, оставленных там на хранение.