Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Депутаты, конечно же, позволили. Попробовали бы они не позволить! По этой причине «внесение ясности» началось безотлагательно. Откровенности докладчика в немалой степени способствовало и то обстоятельство, что заседание, по «предложению» спикера Госдумы, было объявлено закрытым. Корреспондентов даже от «своих» газет «попросили» из зала.

– Хочу предварить своё выступление заявлением о том, что все эти выборы были незапланированными. Проще говоря, самостийными.

Глава сделал многозначительную паузу, с его точки зрения, достаточную для вразумления «избранников народа».

– Уже одно это обстоятельство не могло не насторожить нас. Ну, а когда мы узнали, что представителей Центра – в том числе, и Государственной Думы – не пустили туда, стало ясно: на местах готовятся к действиям, не согласующимся с интересами нашего федеративного государства.

– Но ведь и депутатов, и «голосуев» не пустили по причине карантина!

Глава порыскал глазами по рядам, и немедленно отыскал «нарушителя порядка». Так и есть: один из так называемых «независимых» и «самовыдвиженцев». Беда с этими «независимыми»: на них надо заводить, как минимум, отдельную ведомость. Зря в своё время Президент не пошёл на партийный список. А ведь он настоятельно советовал «гаранту»! Партию-то легче «отработать», чем индивидуума!

Уставив в нарушителя «без промаха бьющий глаз», высокий гость – он же хозяин – медленно процедил сквозь зубы:

– Как нам удалось выяснить, непосредственно в местах голосования никакого карантина не объявлялось. Да вы и сами могли бы догадаться об этом! Иначе, как бы, в таком случае, могли состояться выборы и прочее скопление масс?

Зал откликнулся стыдливым молчанием: разгадка и в самом деле оказалось простой. По причине отсутствия загадки. Теперь, если что и удивляло, так это то, что «избранники» не сами «дошли до истины».

– Добраться же – пусть и окольными путями – в места выборов не представляло никакой сложности! Но представителей Центра туда попросту не пустили! А почему? С какой целью? Ответ, мне кажется, очевиден: показать, что Москвы за Уралом больше нет! Разумеется, я – не о географии. Как же мы можем признать такие выборы?

Глава сделал гневный взгляд – и уже «готовым изделием» обвёл ряды поникших думцев. Больших усилий для этого ему и прикладывать не пришлось: ряды были немногочисленными, поскольку депутаты предпочитали заседаниям более приятное времяпровождение. Москва вкупе с заграницей предоставляли для этого самый широкий выбор.

– Но ведь результаты выборов действительно отразили волю народа… – подал робкий голос представитель Русской партии.

– Выборов между кем и кем? – мгновенно парировал Глава. – Между одним представителем «Структуры» и другим?!

И тут Глава понял, что проговорился. Он прикусил язык, но было поздно: слово – то самое, которое не воробей – уже вылетело. Изловить, а, тем более, водворить его обратно не представлялось возможным.

– Что, что? – раздались недоумённые возгласы из разных углов зала. – Какая ещё структура? Силовики, что ли?

Едва не запаниковавший, Глава облегчённо перевёл дух: воспитанные жизнью и телевизором, «народные избранники» сами подсказали ответ.

– Да, одна из силовых структур, которая на волне успехов в борьбе с организованной преступностью – о чём Вы, разумеется, уже слышали…

«Слышали, слышали!» – донеслось из разных уголков зала.

– … добилась большой популярности, и решила, что может поставить себе на службу и волеизъявление народа.

– Для чего?

Всё тот же представитель Русской партии никак не мог угомониться. По части домогательств истины. Глава медленно развернул к нему ухмыляющееся лицо и приступил к «артобстрелу».

– Для того чтобы самим «царствовати и всем владети». Неужели не понятно?

«Узел сопротивления» был подавлен. Неугомонный «русскопартиец» замолк.

– Мы должны решительно, буквально на корню…

Глава поморщился, и в какой-то момент даже захотел «наступить на горло собственной песне»: даже технически искоренение не представлялось уже возможным. По одной простой причине: слишком глубоко проросли «корни». Но, передумав, он превратил сомнения в паузу и продолжил:

– … пресечь любые попытки разрушить целостность нашего государства. Поэтому я предлагаю не только одобрить решение ЦИКа, но и выступить от лица Госдумы со специальным заявлением, в котором решительно осудить нарушения избирательного законодательства в отдельных регионах страны.

Глава отодвинулся от микрофона.

«Неплохо сформулировал! И главное, ничего лишнего!»

После данных разъяснений предложение Главы Администрации не встретило никаких возражений со стороны депутатов. Этому в немалой степени способствовала «глубоко порядочная» позиция коммунистов, боровшихся с Кремлём исключительно в рамках достигнутого соглашения.

Правда, небольшой корректировке проект всё же подвергся. Во избежание ненужных слухов представители самой же «партии власти» предложили смягчить формулировку. Поэтому из окончательной редакции упоминание о «сепаратистских попытках» и «единстве нашего государства» было исключено. И, не считаясь с оскорблением авторского достоинства, Глава признал обоснованность поправки…

На следующий день средства массовой информации тех стран, чьи представители работали наблюдателями на выборах, с изумлением узнали из постановления ЦИКа о том, что выборы «не состоялись». Ещё большее недоумение вызвало заявление Госдумы, в котором, в противоречие с чисто техническим решением ЦИКа, выборы критиковались уже как недемократические и не соответствующие волеизъявлению электората.

«Несостоявшиеся» – или «состоявшиеся, но недемократические»?» – насмехались заголовки иностранных газет. Причиной этого «расхождения во взглядах» явилась поспешность Госдумы, вызванная избытком желания, как можно лучше обслужить Кремль. Госдума первой «тиснула» своё постановление, в то время как осторожный Блюститель в последний момент смягчил позицию ЦИКа. Он решил ограничиться нейтральной формулировкой, в которой выборы определялись как «несостоявшиеся» по причине «недостаточной явки избирателей». Нет, никакой «идеологической диверсии» здесь не было: Блюститель всего лишь не успел согласовать корректировку позиции с Госдумой. Именно не успел: уж, слишком та «поспешала» с демонстрацией верноподданности.

Когда Глава обнаружил «диссонанс», было уже поздно. То есть, было уже поздно делать всё, кроме новых глупостей. Поэтому, «раздавая серьги по справедливости», он распределил их почти в равной степени между обоими Председателями: и Госдумы, и ЦИКа…

Восток России довольно потирал руки: очередной «приступ верности демократии», случившийся с Кремлём, хорошо потрудился не только над «физиономией» Москвы. Он ещё и поработал на легитимность новой власти на огромной территории от Урала до Тихого океана…

Глава девятнадцатая

Ничего похожего на послевыборную раскачку, столь характерную для западных регионов, на востоке не было и в помине. Уже на следующий день после оглашения результатов и признания выборов состоявшимися, полномочия вновь избранных депутатов были подтверждены – и тут же состоялись первые сессии вновь избранных органов власти. «Яйцо», не стесняясь, «учило курицу». В том числе, и тому, что делать с самим собой.

Когда Глава Администрации узнал о названии органов представительной власти… нет, ему не стало плохо: он огорчился. Сильно огорчился. Ибо вместо безобидных «законодательных собраний» и «областных Дум» на местах были сформированы Советы народных депутатов! Уже от одного только слова «Советы» можно было получить инфаркт!

Но и этим дело не ограничилось. Вскоре, один за другим, как по команде, хотя так оно и было, начали уходить в отставку чиновники местных администраций. Большинство из них всё поняло, «как надо», без дополнительных разъяснений. С менее понятливыми была проверена соответствующая работа, которая тут же дала результаты: исполнительная власть перешла в руки «Структуры».

И это уже была не привычная власть в лице «правительств», «аппаратов Губернатора» и так далее. Не власть, исповедующая марксов принцип «Деньги – товар – деньги». По части «бескорыстия» и «верности долгу». Не было уже ни правительств, ни губернаторов, ни их аппаратов. На первой же сессии вновь избранные депутаты Советов упразднили прежние структуры как не соответствующие требованиям времени. Их место заняли исполнительные комитеты, подотчётные сессиям местных Советов.

Как это ни удивительно, но, принимая такое решение, Советы не вышли за рамки закона. А он предоставлял им это право, пусть и чисто формальное прежде.

Круг замкнулся. На огромной территории от Омска до Находки власть перешла в руки народа. Не того, который «вообще» – из книжек и для трибун. И не к «представителям «кремлёвских масс». И не в руки её «покупателей» из числа «местных товарищей».

Первым же своим актом Советы объявили о переходе стратегических предприятий в собственность субъектов Федерации, на территории которых эти предприятия и находились. Одновременно государству возвращались бывшие его предприятия, таковыми переставшие быть в результате «разгула демократии». Владельцам был предложен выбор: либо будто бы получить назад «шутейные» суммы, которыми они так и не рассчитались за предприятия, либо стать субъектами уголовных дел, в ходе расследования которых тайное обязательно станет явным. В том числе, их собственная, и вряд ли завидная, судьба.

Разумеется, все собственники немедленно проявили похвальное благоразумие, и сделали правильный выбор между бытием и не бытием. Последнее – не только в философском смысле. Этому способствовало их немалое удивление поразительной осведомлённостью «деприватизаторов» по части бухгалтерии.

Только удивляться было нечему: «Структура» представляла собой не «лунный десант». Досье на всех и вся были подобраны самым тщательным образом. Чтобы, как говорится, «вспомнить всех поимённо». Никого не забыть, то есть. Чтобы каждому – по труду и «где-то» даже по заслугам. Демократично? Демократично! Благородно? Ещё, как! (Справедливости ради, надо отметить, что все сомнения толковались не так, как рекомендует УПК, а исключительно в пользу государства. От любви к Родине, конечно. Но ведь никто и не возражал).

В результате, недра и доходы от их эксплуатации перешли в собственность того, чьей они только декларировались: народа, то есть. И не того, у которого есть конкретные реквизиты: фамилия, имя, отчество, а «некоего русского»! Народа «вообще»!

В Москве узнали обо всём этом, что уже стало привычным за последние месяцы, только постфактум…

… – Ты понимаешь, что это значит?

Не стеснённый рамками условностей – не перед камерами – Президент нервно метался из одного угла кабинета в другой.

Глава рассеянно кивнул головой. Более активному выражению согласия мешало то, что именно в этот момент он «работал Юлием Цезарем». То, есть, слушал одно, думал о другом, а делал третье. И всё это одновременно. Для того чтобы не выходить из образа, у него имелись серьёзные причины: буквально пару часов тому назад он имел разговор с военачальниками «сепаратистов».

Воспоминания об этом уязвляли «неуязвимого» до самых печёнок. Мало того, что ему пришлось именовать солдафонов «товарищами», так он ещё и должен был претерпевать от них оскорбления в форме уставных ответов. А ведь он сразу предварил разговор намёком на то, что звонит не только от своего имени. Но командующий ТОФ «почему-то» «не проникся» информацией. Настолько «не проникся», что он, всесильный Глава Администрации, вдруг почувствовал, как у него от волнения пересохло в горле. И, ладно бы, только это: он потерял мужество, и вместо того, чтобы поставить Адмирала по стойке «Смирно!» – хотя бы и по телефону – унизился до вопроса: «Как идёт подготовка к учениям?»