Страницы нашей жизни том-3

– Он ещё смеётся после того, что натворил за первый школьный день. – сердито маме сказал отец.

Мама отправила меня под навес во дворе нашего дома. Где мы жили в новом посёлке между Чёртовой горой и железнодорожным вокзалом. Вскоре принесла под навес эмалированное ведро обычной пресной воды. Мама заставила меня раздеться наголо. Стала из ковша поливать на меня, мылить и споласкивать. Без моего участия не обходилось. Сам проворнее мыл себя.

– Одевай чистые трусы. – грозно сказала мама. – Иди в дом ужинать. Мне надо постирать твою школьную форму. Если, конечно, смогу её отстирать. В чём ты завтра пойдёшь в школу на уроки?

У нас во дворе была колонка с водой. Такой кран с железным рычагом, который качал воду из водопровода проходящего в трубах большого диаметра от города через наш посёлок. Воду грели в огромном котле, установленном на газовой печке в середине двора.

Горячую воду из котла использовали для купания, только что мама купала меня, а также горячая вода шла на стирку белья. Стирала мама бельё в большом медном тазике на стиральной доске с рифлёными рейками или рифлёной цинковой поверхностью в середине стиральной доски.

Очень грязное бельё или одежду вываривали в том же котле, в котором кипятили воду к стирке и для купания. Поэтому воду из котла не употребляли в продукты и для питья. Моё грязное бельё сразу отправила варить в котёл.

Мне вполне было понятно, что за приключения в первый школьный день влетит от отца. Но на столе был хлеб и ужин. В клане терских казаков и у нас в семье был грех наказывать провинившегося во время трапезы, когда хлеб на столе.

На всём Кавказе у всех народов к хлебу относились с уважением. Никогда хлеб не бросали на землю. Остатки хлеба шли на корм птицам и животным.

В обычные дни за столом кушал быстрее всех. Но в этот вечер, когда мои родители и бабушка Нюся, которая жила с нами, закончили свой ужин.

У меня в этот вечер был затяжной ужин. В начале кушал так, словно вернулся домой голодный после долгих путешествий в несколько дней и никак не мог наесться.

Всё ждал, когда отец ляжет спать, а завтра утром ему некогда будет заниматься моим воспитанием. Может быть, наказывать не будут? Но отец не собирался спать. Ждал конец ужина.

– Хватит тянуть резину. – строго сказал мне отец. – Тебе всё равно придётся отвечать за поступки. Не знаю, чего больше было у меня в тот вечер – глупости или гордости? Но мне не хотелось со слезами на глазах просить прощения у родителей, потому что знал, это не последнее моё приключение. Будут другие более яркие приключения. Старался никогда не врать, к тому же был гордый. Поэтому ни стал говорить родителям, что это было последнее приключение и больше не будет.

Так как со слов отца во время своих приключений думала не моя голова, а моя задница, поэтому ей больше всего досталось от немецкого трофейного ремня. Этим моё наказание не закончилось. Меня ждало ещё большее наказание, о котором знал только мой отец.

Он мог что угодно придумать, так как на фронте служил в разведке и знал много приёмов наказывать виновных солдат.

– Прямо сейчас стань в угол. – грозно сказал мне отец. – Будешь стоять в углу пока твоя мама постирает твою грязную школьную форму. Может быть, так поймёшь, что издеваешься над мамой?

Время не засекал сколько стоял в углу и сколько времени мама стирала мою грязную форму.

Прошло какое-то время. Бабушка Нюся и мой отец заснули крепким сном. Мама при свете уличных фонарей занималась вывариванием и стиркой моей грязной одежды.

Несколько раз у меня подкашивались ноги от усталости стоять в углу. Но моя гордость держала меня до последнего момента. Проснулся утром в своей постели. Как туда попал не помню, может быть, меня принесли спящего?

Возле моей кровати на стуле чистая школьная форма. Отец ушёл на работу. Мама приготовила завтрак.

Сама собралась проводить меня через железную дорогу, чтобы не удрал куда ни будь на проходящем поезде. Мама вернётся обратно до железнодорожного вокзала.

Она больше не работает в колхозе. Сейчас мама работает в столовой железнодорожного ФЗУ. Всего сто метров от места нашего нового проживания и на таком же расстоянии от места моего рождения в 1946 году.

6. Резиновый дот.

Можно сказать, что незаметно для меня прошёл первый учебный год в первом классе. Перевели меня во второй класс с оценкой три за поведение. Ниже поставить оценку за поведение невозможно, так моя оценка по другим предметам была выше, чем оценка за моё поведение.

Читать, писать, решать и рисовать у меня получалось лучше моих одноклассников. Наравне со старшеклассниками готовил школьную стенгазету ко всем праздникам. В стенгазете были мои рисунки, стихи и рассказы.

Нашу стенгазету даже печатали в городской газете, как наглядный пример другим учебным заведениям, которые не могли выпускать свою стенгазету с требования партии и народа к пропаганде построения коммунизма – нашего светлого будущего.

Но моё поведение в школе, а точнее, мои приключения в школе за учебный год достали всех. Почти каждый день мне приходилось совмещать своё наказание дома с домашней школьной работой дома в углу. Меня даже хотели исключить из школы, когда положил в сумку нашей училке живую крысу.

Анастасию Васильевну и полкласса девчонок пришлось медикам приводить в чувства. Однако наша Настенька, так мы в классе называли свою учительницу, настояла на педсовете, чтобы меня не исключали из школы, а дали мне испытательный срок на исправление.

По окончанию учебного года мой испытательный срок "перевели на осень", на летние каникулы. За это время мне надо было остепениться, стать дисциплинированным и больше не искать приключения.

Мои одноклассники на летние каникулы отправились отдыхать в деревни к своим дедушкам и бабушкам. Мне некуда было отправляться на отдых, так как все мои бабушки и дедушки жили в Старом хуторе рядом со мной в Гудермесе.

Все наши родственники отказались меня брать к себе на летние каникулы на перевоспитание моего поведения. У них у всех были свои проблемы дома. В нашей семье встал вопрос. Куда меня отправить на летние каникулы? Дома оставлять нельзя. Мама и отец весь день на работе.

Бабушка Нюся с парализованными ногами усмотреть за мной не может. Оставлять меня на произвол судьбы тоже нельзя. Могу влипнуть в любую проблему. Ведь меня постоянно тянет туда, куда нельзя. Всё кажется мне, что в запретных местах есть что-то интересное и фантастическое.

Отправить меня в Беслан к тёте Нади невозможно, так как у неё на руках годовалый ребёнок, мой двоюродный брат Женик, который только учиться ходить. За ним нужен постоянный присмотр, чтобы по своей глупости не натворил что-то ужасное. Хуже, чем было у меня в таком возрасте.

Оставить меня на лето в Гудермесе под присмотром тёти Тамары, младшей сестры моей мамы, тоже невозможно.

После окончания средней школы у неё на уме после работы вечером танцы и песни до утра. Такой тёти сам не могу доверяться. К ней нет никакого доверия ни у кого.

Дядя Федя, старший брат моей мамы, после войны с немцами, живёт на Камчатке. Где-то на краю света?

Ехать туда и обратно не хватит моих летних каникул. К тому же у него своя семья, в которой маленькие детки, за которыми нужно отдельно смотреть. Только меня там не хватает!

У моей мамы имеются ещё два брата близнеца – Саша и Лёня. Во время войны с фашистами, когда немцы в 1942 году подошли к Тереку, братья близнецы в возрасте шестнадцать лет удрали из дома в отряд ополчения против врагов.

Наследующий год вошли в состав "Дикой дивизии" и гнали фашистов до самого Берлина, в котором расписались на стенах и колоннах Рейхстага. Вскоре после войны братья близнецы женились. У обоих жёны Татьяны. У обоих дети сыновья – Вова и Юра.

Дядя Лёня со своей семьёй живёт в Дагестане в городе Избербаш. Дядя Саша со своей семьёй живёт на станции «Червлённая-узловая». Это совсем близко от Гудермеса.

Надо только по астраханской ветке железной дороги переехать на поезде через Терек и сразу с левой стороны от железной дороги будет посёлок станции «Червлённая-узловая».

– Давай мы отправим нашего отпрыска в посёлок «Червлённая-узловая». – предложил отец. – Там свежий воздух. Рыбалка почти рядом с домом. Двоюродные братья – Вова и Юра. Пора им познакомиться. Там с ними живут бабушка и дедушка, родители Тани. Будет кому за ним присмотреть.

Мама ничего ни стала говорить отцу. Просто стала собирать меня в дорогу. В большую кожаную сумку положила столько много разных моих вещей, можно было подумать, что меня отправляют в кругосветное путешествие на несколько лет.

Даже тёплую одежду и перчатки отправила в сумку. Хотя мне на лето нужны были всего только трусы и майка. Даже майка на лето мне не нужна.

– Мама! Мне это летом ничего не нужно. – серьёзно, сказал маме вытаскивая всё из сумки.

– Хорошо! Оставим тебе панаму от солнца, сандалии от колючек, а также пару трусов и маек на смену. – согласилась мама с моим решением. – Думаю, что тебе хватит этого на всё жаркое лето.

Дядя Саша работал машинистом тепловоза на станции «Червлённая-узловая». Перегонял товарные поезда между узловыми станциями на железнодорожные ветки разного направления. Заезжал в Гудермес часто. Но к нам домой заходил редко.

Работа не позволяла ему наведываться к нам. Точнее к своей маме, парализованной бабушки Нюси, которая жила в нашем новом доме. Мама видела брата часто, когда он приезжал работать на тепловозе в Гудермес на узловую станцию.

Моя мама работала в столовой, училища ФЗУ рядом с вокзалом, куда иногда заглядывал дядя Саша на обед. Бывало так, что мама приносила обед к тепловозу брату и его помощнику.

– Мария, мы твои должники. – говорил брат, возвращая после обеда посуду из тепловоза.

Вот под этот долг, в шутку и в серьёз, мама вручила меня на лето домой к дяде Саше. Мы оба искренне были рады, что два тёзки будут вместе в тепловозе весь рабочий день. Дядя Саша разрешил мне порулить с ним тепловозом во время поездки на перегоне между узловыми станциями и подавать гудки тепловоза во время манёвров товарных поездов на железнодорожных ветках.