Две стороны. Часть 2. Дагестан

Прошел час, Щербаков сидел на сложенных аккуратной пирамидкой чугунных тормозных колодках, вслушиваясь в умиротворяющие звуки ночи. Вдруг где-то в конце состава он услышал сначала неясный шум, а потом выстрел, разорвавший ночную тишину. Лейтенант вскочил, не понимая, что происходит, повернувшись в сторону криков, доносящихся со стороны выстрела, и тут ночь расколола автоматная очередь.

«Теперь точно началось!» – испуганно мелькнула мысль в мозгу лейтенанта, и он, сняв автомат с предохранителя, кинулся на звуки выстрелов. Прожекторы слепили прямо в лицо, и что там впереди – не разглядеть. Щербаков бежал, постоянно спотыкаясь на крупной щебенке, и старался как можно ближе прижаться к вагонам эшелона. Сзади поспевал Кравченко, на ходу передергивая затвор автомата.

«А вдруг на нас напали?» – мелькали в Сашкиной голове мысли. – Меня же как в тире видно!» Сбавив бег и стараясь прятаться в тени вагонов, лейтенант, пригибаясь, спешил на раздающиеся крики. Выстрелов больше не было. Приблизившись к последним вагонам эшелона, Щербаков заметил два тела, лежащих недалеко от мачты прожектора и стоящего над ними с автоматом в руках капитана Чугаева. Одно из тел лет двадцати от роду попыталось подняться, – Э, камандир, ты чё? Мы же в вашем полку служили, брат!

– Лежать! Руки за голову! – блестя стеклами своих затемненных очков, заорал Чугаев и наставил автомат на пытающегося что-то сказать парня.

– Э, ты ваще чё делаэшь? – второй из лежащих на залитой мазутом щебенке парней, видимо ровесник первого, тоже попробовал подняться, но был остановлен направленным на него стволом автомата.

Тем временем к месту событий подбежали несколько солдат и офицеров с автоматами наперевес, и со стороны штабного вагона подошел среднего роста, немного располневший майор лет тридцати с красным лицом. В свете прожекторов на его могучей шее блеснула массивная золотая цепочка.

– Товарищ майор, – стал докладывать Чугаев, – задержаны двое подозрительных, которые пытались завязать контакт с бойцами нашего эшелона. Утверждают, что служили в нашем полку, пришли земляков искать.

– Ну это пусть местная милиция разбирается, где они служили. Пускай скажут спасибо, что не пристрелили, – глядя на лежащих, сказал краснолицый майор, впоследствии оказавшийся майором Бельским Андреем Васильевичем, командиром второго мотострелкового батальона. Тем временем со стороны станции прибежали трое местных милиционеров в касках и с автоматами АКСУ.

После непродолжительной беседы майора Бельского с представителями местной власти, задержанных, извергающих проклятья в сторону Чугаева на русском языке и местном диалекте, милиционеры отконвоировали в сторону светящегося вдалеке вокзала.

Бельский приказал всем расходиться по постам, предварительно проверив автоматы на предмет наличия патрона в патроннике. Отведя в сторону Чугаева, он сказал: «Слава, ну ты какого хрена тут стрельбу развел? Сам говорил, что не надо провоцировать местное население и сам же войну тут устроил. Это спасибо эти обезьяны, – он махнул в сторону расходящихся по постам солдат, – палить не начали, а то бы тут друг друга в темноте перестреляли.

– Андрей, ну так получилось, – начал оправдываться замполит, – эти двое подошли к эшелону, стали к солдатам приставать «кто-откуда». Наши дебилы, – имея ввиду солдат батальона, продолжал Чугаев, – начали изливать душу, вместо того, чтобы отогнать местных. Я подошел, попросил их уйти, так они на меня с матом наезжать стали, хотели уже в вагон залезть к минометчикам. И что мне оставалось делать?

– К минометчикам, говоришь? Ну я им завтра звездюлей дам, чтобы знали, как в карауле стоять!

Сверкнув парой передних золотых зубов, Бельский повернулся и зашагал в сторону штабного вагона.

Щербаков возбужденно рассказывал случившееся разбуженным выстрелами офицерам танковой роты. Несмотря на поздний час, оживление чувствовалось по всему эшелону. Наступило время сдачи дежурства. Щербаков сдал смену Прошкину и долго еще не мог заснуть на вагонных нарах, вслушиваясь в ночные звуки и прокручивая в голове случившееся.

Разгрузка

Утро 20 августа 1999 года выдалось жарким и солнечным. Небо заволокла еле заметная белесая дымка, не спасающая от надвигающейся жары. Горы были совсем рядом, их предгорья начинались всего в нескольких десятках километров. После раннего подъема в шесть утра, построения и завтрака, состоящего из сухпая, к стоящему эшелону подкатил маневровый тепловоз. Отцепив часть вагонов с техникой, он потащил их на отдельную ветку, уходящую в глубь старой разгрузочной базы, обнесенной бетонным забором. Рельсы упирались в тупик, а по левую сторону от них вровень с полом платформ шел длинный высокий перрон и складские ангары. Так как перрон тянулся метров на сто, с платформ на него могли съехать одновременно несколько единиц бронетехники, что, в отличие от единичной погрузки в Анисовке, ускоряло процесс разгрузки. База находилась недалеко от стоящего на запасных путях эшелона, и весь процесс был хорошо виден.

Солдаты облепили платформы со своей техникой, срубая крепящую проволоку и отдирая прибитые к полу противооткаты. Другие поверяли уровень масла в двигателях, давление в шинах. Края платформ стояли почти вплотную к перрону, и на машине стоило только вывернуть руль влево, чтобы аккуратно съехать на его бетонную поверхность. Первая партия ГАЗ-66 и Уралов была освобождена от цепко держащих их на платформах приспособлений, завелась и съехала на перрон. На всё это ушло не более часа. Маневровый утащил пустые платформы на запасные пути, отцепил новую партию платформ с техникой, подогнал их к перрону разгрузочной базы, и всё повторилось. На этот раз очередные ГАЗ-66 с прицепленными к ним полевыми кухнями, топливозаправщик КрАЗ и БРДМ-2 готовились съехать на дагестанскую землю.

В эшелоне оставались еще танки первой танковой роты и БТРы-«семидесятки» мотострелкового батальона. Солнце начинало припекать, в постепенно накаляющемся воздухе вилась мелкая песчаная пыль. Техника выезжала с перрона на грунтовую дорогу, ведущую к закрытым воротам базы, и выстраивалась в колонну. Съехавший с платформы одним из первых БРДМ-2 или «бардак», как его называют в армии, стоял чуть сбоку от остальной колонны. Бронированная разведывательно-дозорная машина принадлежала разведвзводу. Вокруг неё столпились несколько офицеров из штаба мотострелкового батальона и что-то оживленно обсуждали, разложив топографическую карту на его пыльно-зеленом борту. Одна высокая худощавая фигура показалась Щербакову очень знакомой. Небольшой броневичок, вооруженный сверху спаренной установкой 14,5-мм пулемёта КПВТ и 7,62-мм ПКТ вскоре, словно мухи, облепили разведчики в бронежилетах, и «бардак» укатил в неизвестном направлении.

Экипажи танковой роты залезли на свои танки, открыли трансмиссии и занимались замером уровня жидкостей в двигателях, распломбировкой люков и присоединением проводов к выключателю массы. Откреплять танки решили перед перроном. Щербаков с интересом наблюдал, как механик Обухов шестигранным щупом замеряет уровень масла. Кравченко, скрывшись в люке наводчика, тоже чем-то занимался внутри танковой башни. Очень хотелось пить, но вода теплая и невкусная, отдающая хлоркой – с вечера её набрали из колонки в питьевые бачки и закидали таблетками пантоцида для обеззараживания. Сидя на башне, Щербаков заметил слоняющегося без дела капитана Чугаева. Подойдя к Абдулову, замполит сказал: «Олег, дай мне какого-нибудь бойца – я попить что-нибудь куплю, а то воду эту хлорированную невозможно пить».

– Товарищ капитан, у меня все заняты – готовим танки к разгрузке. Хотя, вон возьмите лейтенанта Щербакова, – Абдулов махнул в сторону Сашки.

– Щербаков, слезай. На разведку пойдем, – улыбнувшись, блеснул своими очками Чугаев.

Александр вопросительно посмотрел на командира роты Абдулова.

– Иди, – сказал Олег, – и зашагал к своему танку с переправленным номером 159 на башне.

На капитане Чугаеве, несмотря на стоящую жару, была надета «разгрузка» с торчащими из нагрудных кармашков запасными магазинами, на плече висел АКС-74. Автомат Щербакова остался лежать в товарном вагоне, в одном из деревянных ящиков. Они вместе зашагали в сторону пролома в бетонной стене и через него выбрались наружу.

«Ну и где тут магазин?» – сам у себя спросил капитан. Сзади виднелись большие серебристые бочки, со стороны которых тянуло нефтью, еще какие-то склады и ангары. Впереди, в колышущемся над железнодорожными путями мареве, зеленел заборами частный сектор. Перебравшись через рельсы, офицеры ступили на пыльную дорогу, уходящую в даль пустой улицы. Чугаев на всякий случай снял автомат с предохранителя. Местных жителей не видно – то ли на работе, то ли от жары прячутся. Вниз по улице у одного из частных домов толпились несколько человек в военной форме. Подойдя ближе, Чугаев с Щербаковым увидели нескольких офицеров из их эшелона, стоявших перед открытыми створками ворот. На одной из створок синела надпись «МАГАЗИН», сделанная масляной краской. Поздоровавшись, офицеры зашли в небольшой дворик с глинобитным домом, крашенным белой известью. На импровизированном деревянном прилавке дагестанка средних лет в темном платке разложила товар – минеральную воду, лимонад, сигареты, пиво. Александр воспользовался случаем и, заняв у Чугаева денег, купил на них пачку недорогих сигарет с фильтром. Сам капитан не курил, поэтому купил блок «Winston» кому-то под заказ, а себе двухлитровую бутылку запотевшей от холода «Фанты», которой угостил Щербакова. «Фанту» лейтенант последний раз пил еще на гражданке, и сейчас этот прохладный напиток, вытащенный из морозилки, показался ему просто божественным.

Торговля шла бойко, то и дело подходили новые военнослужащие и что-нибудь покупали у немногословной торговки, говорящей с диким акцентом. Цены были раза в полтора выше, чем в Волгограде, но времени искать другой магазин ни у кого не было. Тут же кружились местные ребятишки, с интересом разглядывая военных и висящие за их плечами автоматы. Чугаев с Щербаковым двинулись в обратный путь, стараясь держаться в тени деревьев, выглядывающих своими ветвями из-за заборов.

На место разгрузки они вернулись, когда у перрона уже стояло несколько платформ с танками. Солдаты раскручивали проволоку, крепящую танковые пушки, выбивали деревянные противооткаты между колес и снимали шпоры на гусеницах танков. Сначала съезд танков регулировали Абдулов и Прошкин, но старший лейтенант Прошкин как-то неуверенно показывал руками, куда нужно рулить механику-водителю. Механик дергал танк из стороны в сторону, не понимая, что пытается показать старлей, поэтому Абдулов заменил его на Круглова. К такому ответственному моменту комроты не стал привлекать неопытного в этих делах, да и вообще в воинской службе, Щербакова.

Часть танков осторожно съехала с платформ на перрон, проследовала до его конца и, спустившись на грунтовую дорогу, встала в конце колонны. Тепловоз оттащил пустые платформы и притащил очередную порцию бронетехники на разгрузку. Щербаков издали наблюдал, как маневровый тащит платформы, на одной из которых стоит его танк с номером 157. Вдруг чья-то узкая ладонь легла на худое плечо Сашки. Лейтенант повернулся – перед ним стоял майор Шугалов и удивленно смотрел прямо в глаза Александра.

– Студент, а ты что тут делаешь? – спросил Шугалов.

– Здравия желаю, товарищ майор! – Щербаков стал по стойке смирно. – А мы вот тут танки разгружаем.

– Да я вижу, что танки. Я говорю, ты что тут в Дагестане-то делаешь? Ты сколько в армии отслужил?

– В армии месяца полтора. Служу командиром третьего танкового взвода.

– Нда, – задумчиво произнес Шугалов. – Ну давай, служи, – майор похлопал Щербакова по плечу и зашагал в сторону штабного вагона.

Щербаков подошел к лейтенанту Абдулову, ожидавшему, когда платформы закрепят в тупике перед перроном и танки можно будет разгружать.

– Олег, а что здесь Шугалов делает, он же командир сводного батальона в Анисовке? – обратился Александр к командиру роты.

– Вообще-то, с недавнего времени, он заместитель командира нашего полка, а сюда назначен начальником оперативной группы, – ответил Абдулов.

После обеда вернулся БРДМ, и вокруг него перед открытой картой вновь собрались офицеры во главе с майором Шугаловым. Разведвзвод ездил на рекогносцировку, проверяя местность, в которой должен был расположиться второй мотострелковый батальон с приданной ему первой танковой ротой.

Часам к четырем дня последний БТР-70, упорно не желающий заводиться, стащили с платформы другим БТРом. Связь на основной и запасной частоте была проверена. Всем солдатам и офицерам танковой роты выдали закрепленные за ними АКС, хотя офицерам и командирам танков полагался пистолет ПМ.

Каспий

Лейтенант Щербаков скучал, свесив ноги в командирский люк, наблюдая, как увеличивается в размерах колонна автомобилей и бронетехники, растягиваясь более чем на километр. Большая часть её уже находилась за территорией разгрузочной базы и вытянулась по обочине грунтовой дороги, идущей из поселка в неизвестном направлении. Впереди колонны стоял «бардак» и МТЛБ разведвзвода, у которого командиры подразделений получали указания от майора Шугалова. Ближе к её хвосту молчаливо стояла первая танковая рота с заглушенными двигателями.

Наконец по всей длине колонны наметилось какое-то движение, командиры рот и взводов поспешили к своим подразделениям. Абдулов построил танковую роту и провел краткий инструктаж о передвижении в составе колонны и ведении связи. Также он довёл сигналы управления – по радиостанции и посредством сигнальных ракет. В пять часов вечера в наушниках прозвучал приказ приготовиться к движению. По всей длине колонны стали заводиться доселе молчавшие ГАЗ-66, БТРы, Уралы и КрАЗы. Лейтенант Абдулов, наполовину высунувшись из своего люка, повернулся к молча стоящим танкам.

«Всем Прокатам, – зазвучал его голос в наушниках каждого танкиста. – Двести. – он сделал паузу. – Двадцать. – еще пауза. – Два!» – двигатели танков практически одновременно ожили и заревели, выбросив в едва вечереющее небо клубы черно-белого дыма.

Прозвучал общий приказ начать движение. Сначала двинулся и запылил по дороге БРДМ разведки, за ним все остальные. На броне «бардака» сидел майор Шугалов с картой в руках, по бокам в бронежилетах примостились разведчики, ощетинившись во все стороны автоматами. Поднимая клубы пыли, колонна, сопровождаемая толпой местной детворы, проследовала по окраинам Манаскента и выехала на асфальтированную трассу. Танки, рыча двигателями, поворачивали с проселка на асфальт, постепенно выламывая его куски гусеницами. Пыль и дети остались позади. На трассе попадались немногочисленные гражданские легковушки и грузовики, предупредительно съезжающие на обочину. Промелькнул синий знак с белыми надписями «Каспийск 12 км», «Махачкала 30 км».

«Куда едем? – думал Александр, глядя на возвышающиеся слева горы. – Опять в Махачкалу?»

Но перед пригородами города Каспийска голова колонны свернула направо на более узкую, давно не ремонтированную асфальтовую дорогу, еще более разрушая её своими колесами и гусеницами. Мимо мелькали небольшие частные домики, по обочинам засыхали лужи от недавнего дождя. И вновь поворот на проселочную дорогу, пролегающую по берегу большого озера. Частный сектор остался позади, вокруг высокие кусты, редкие деревья и множество хаотично пересекающихся грунтовок с глубокими колеями.

Запахло йодом и водорослями, впереди в лучах медленно клонящегося к закату солнца заблестели волны Каспия. Колонна двигалась в сторону моря, сначала разбрасывая из-под себя кучи сырой земли и глины, затем светло-желтого, местами рыжего песка. Дорога, по которой двигалась техника, заворачивала направо и тянулась куда-то вдоль берега моря. Легкий бриз приятно освежал разгоряченные лица и нагревшуюся за день броню. Небольшие волны накатывали на пологий песчаный берег, простиравшийся в обе стороны. Позади виднелся мыс, за которым торчали верхушки огромных нефтяных бочек.

Колонна какое-то время двигалась вдоль берега, наконец головной БРДМ съехал с дороги, повернув в сторону пенящихся зеленоватых волн, и остановился. Растянувшаяся колонна стала стягиваться и останавливаться, не глуша двигатели. Командиров подразделений вновь вызвал к себе майор Шугалов. Щербаков, сидя на башне, с наслаждением втягивал свежий морской воздух. Нацепив очки, он всматривался в безграничную даль Каспия. Горизонт сливался с небом, теряясь в вечерней дымке, солнце наполовину скрылось за горами.

«Вот это служба! Вместо принятия третьей роты и скучного полигона я на море буду купаться! – радость переполняла лейтенанта Щербакова. – Кому сказать – никто не поверит! Море, солнце, пляж!»

По радостным лицам солдат было видно, что их охватили похожие чувства.

Совещание закончилось, командиры поспешили к своим подразделениям. Техника стала съезжать с дороги в сторону берега и выстраиваться, словно пляж был огромным автопарком. Танки тоже повернули к морю, полируя гусеницы песком, и выстроились повзводно, по команде глуша двигатели. Щербаков спрыгнул с остывающей брони на сыпучий песок, сразу попавший в его гражданские полуботинки. Впереди, буквально метрах в тридцати, начинало темнеть в сгущающихся сумерках Каспийское море. Сзади, среди густых кустов и камышей, поблескивала гладь озера Большое Турали. Справа и слева от расположившейся бронетехники выставили дозоры из мотострелков и разведчиков, дорогу перегородили наскоро сделанными из досок шлагбаумами.