Враг из тьмы. Мистический триллер

Я хмыкнул.

– Ну ладно, прости, Кира… Нет, заходить не буду, в другой раз. А ты не фамильярничай, у меня есть прекрасное имя.

– Ах, извините, дражайший Евгений свет Александрович! И почему это в другой раз? Куда вы направляете свои благословенные стопы? – Она отбросила ехидно-вежливый тон и продолжила: – Ты же один живешь, куда ты вечно пропадаешь? Будешь сидеть один дома?

– Буду думать о тебе, – серьезно сказал я, взяв Киру за руку и пропустив свои пальцы между ее пальцами. – Ты ж не захотела остаться на ночь.

Она отвела глаза.

– Не сегодня.

– Ты всегда так говоришь.

– Женька, имей совесть! – вспыхнула Кира, но руку не выдернула. – В прошлом месяце я чуть ли не каждую неделю оставалась у тебя. Ты слишком привык, что всё идет как ты хочешь, а на мои интересы тебе…

– Ну все-все, зай, хватит…

Я привлек ее к себе и поцеловал. Она сразу расслабилась.

Несколько секунд мы целовались, предоставляя возможность поучиться этому нехитрому делу школьникам, спешившим в сумерках под дождем от остановки к домам спального района и зыркавшим в нашу сторону. Хотя неизвестно, так ли уж им необходимо этому учиться…

Наконец, мы насилу оторвались друг от друга. Кира шепнула «Пока!» и, прихватив сумочку и зонт, вышла из машины. Когда дверца открылась, в салон ворвался прохладный и влажный воздух.

Я лениво проследил, как Кира раскрывает зонт и идет к подъезду, не оглядываясь и виляя круглой упругой попкой, затянутой в супероблегающие джинсы. Да, Кира сексуальна, причем ее сексуальность естественна, а не нарочита и всегда притягивает мужские – и иногда и женские – взоры. Она далеко не худышка, но благодаря тонкой талии, которую она унаследовала от матери, так же как и белокурые волосы, не кажется полной.

Наш роман длился около двух месяцев, гормональная волна у меня уже пошла на убыль, и я с неудовольствием стал замечать, что Кира обладает кое-какими иными качествами, кроме сногсшибательной походки, умения делать тайский массаж и выдающегося размера груди. Меня уже начали напрягать ее обидчивость (правда, в комплекте имелась и отходчивость), мелочность и очень узкий кругозор, из-за которого с ней подчас скучно разговаривать. Насколько я понял, Кира намерена была продолжать наши отношения, пока не наступит Рагнарек, однако меня такая перспектива не радовала, и чем дальше, тем меньше.

Мои близкие друзья – Глеб, Дима и Юрка – называли меня баловнем судьбы, зажравшимся ловеласом и прочими, более суровыми словами, которых не найти в словаре Даля; впрочем, называли с плохо скрываемым восхищением. Дело в том, что кроме Киры у меня совершенно случайным образом завелась еще одна подруга – Наташа Сидоренко – фотомодель и жгучая брюнетка, не обладавшая такими пышными формами, как у Киры, зато очень высокая, за метр восемьдесят, и с ледяными глазами на бледном аристократическом лице. Когда она надевала каблуки, большинство мужиков ей в пупок дышали, что, естественно, не способствовало поднятию мужской самооценки. К счастью, мне повезло и с ростом, который позволял ходить рядом с этой высокой и холодной эльфийкой и не казаться при этом жалким гномом.

Вот Наташа, как ни странно, начитанна и остроумна (иногда даже слишком), но в то же время, по моему скромному мнению, чересчур зациклена на себе и карьере фотомодели. В общем-то, насколько я понял, она согласилась со мной встречаться, только чтобы иметь гарант того, что в ее личной жизни всё хорошо. Ни о какой любви до гроба и речи не шло. Я не сомневался, что если ее пригласят на Ибицу на фотосессию известного фотографа Дориана Ферье, о чем она давно мечтает, то она умчится в тот же день, мгновенно позабыв о простом парне по имени Евгений Гардер.

Димон мне как-то шутя и без задней мысли сказал, что причина моей популярности – БМВ седьмой модели черного цвета, которую мне подарил отец на двадцатипятилетие. Я с ним не спорил: тачка действительно производила впечатление почти на всех людей обоего пола. Батя, конечно, раскошелился неслабо, но почему бы и не раскошелиться на единственного сына, если ты преуспевающий бизнесмен, и от этой покупки твой банковский счет не претерпит особых изменений?

Отец, признаться, баловал меня такими подарками нечасто, но если баловал, то с размахом. После окончания института, например, он купил мне однокомнатную квартиру почти в центре Роднинска. Так что на сегодняшний день мне абсолютно не на что было жаловаться.

Причина того, что я встречался сразу с двумя девушками, которые не подозревали о существовании друг друга, заключалась не в желании жить красиво, как представители золотой молодежи, что имеют целый гарем фотомоделей, не в неумении расставаться и не в скрытых мужских комплексах. Во мне с детства жил чертик, вынуждающий меня иногда совершать глупые и рискованные поступки, ходить по лезвию бритвы и с болезненным любопытством ждать, чем всё закончится, как, например, сейчас, когда я завел параллельные отношения.

Я понимал, что всё это глупости; даже не глупости, а дурь в ее высшем проявлении. Но поделать ничего не мог. Хотелось рисковать, хотелось ощущать вкус адреналина, когда чувствуешь, что живешь по-настоящему…

Заведя двигатель, я задом выехал из тупичка, в котором припарковался, и в стремительно сгущавшихся сумерках поехал по проспекту Лермонтова на юго-восток, прочь от новостроек в сторону центра. Фонари вдоль дороги уже горели, в их желтоватом свете сверкали капли дождя. Игрушечная собачка на приборной панели покачивала головой с осуждающим видом: ей не нравилось мое нечестное поведение по отношению к Кире и Наташе… Хотя, возможно, я ошибался, и она качала головой очень даже одобрительно.

Несмотря на сырость, холодный дождь и наступающую ночь, движение на улице было оживленное. Прохожих тоже хватало.

Заметив освещенный прожекторами продуктовый магазин «Хозяюшка», я вовремя вспомнил, что нужно купить молока, яиц и хлеба, и, включив поворотники в последнюю минуту, завернул на парковку.

Когда я вылез из нагретого салона, влажный холод жадно лизнул меня в щеки. Я накинул капюшон и, втянув голову в плечи, заспешил к магазину. Кассирша в белой рубашке и красном галстучке проводила меня ленивым взглядом. Обширный павильон, заставленный рядами товаров, оказался не таким многолюдным, как представилось мне снаружи, когда я глянул внутрь через прозрачные двери. Возле полок с молочными продуктами стояла одна-единственная посетительница – странноватого вида шатенка в очках, красном пальто, вязаной шапочке, из-под которой на спину ниспадала толстая коса, и серых перчатках. Она чрезвычайно внимательно разглядывала длинные ряды йогуртов, нахмурившись и едва заметно шевеля губами, будто не могла вспомнить, что ей нужно. На одном плече у нее висел старенький рюкзачок.

Я схватил первый попавшийся тетрапакет с молоком, десяток яиц в пластиковом чехле, одну из последних булок бородинского хлеба и двинулся к кассе. Девушка окинула меня рассеянным взглядом сквозь стекла очков, после чего снова вернулась к изучению йогуртов. Расплатившись на кассе, я добежал до машины и поехал дальше. Собственно, ехать было всего ничего – практически сразу завернул в переулок Лобачевского, где фонари не работали, поэтому было темно, как в ночном лесу, если не считать освещенных окон домов.

Почти тотчас за поворотом свет фар выдернул из темноты какой-то продолговатый предмет на дороге, ближе к правой обочине. Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что это лежащий человек.

Я нажал на тормоз. Вообще-то, валяющиеся на дороге бомжи встречались нередко, и я обычно не останавливался из-за такой ерунды, но в этот раз что-то меня остановило. Может быть, то, что человек был одет слишком хорошо и слишком легко для бомжа в октябре.

Двигатель продолжать мягко урчать, а я вышел из машины и в свете фар приблизился к лежавшему ничком человеку. На нем была голубая рубашка, новые, хоть и грязные, брюки и, насколько я мог разглядеть, качественный кожаный ремень. На рубашке расплывались темные пятна.

Я огляделся – переулок был пустынным. В освещенном окне ближайшего дома двигалась фигура женщины, готовящей на кухне ужин.

– Эй, мужик!

Человек шевельнулся и застонал. Я резко ускорился и, ухватив его за плечо, помог перевернуться на спину. Потом слегка отпрянул: с его лицом было что-то страшное. Человек закрывал его ладонью, губы его кривились, щеки все были измазаны в засохшей крови; кровь была и на подбородке, стекала по шее и измазала весь воротник с галстуком.

– Эй, что случилось-то? – спросил я, поражаясь количеству крови. Как это он поранился? В аварию попал? Где тогда его машина? Или кто-то сбил его и скрылся?

Бедняга снова застонал и что-то пробормотал, продолжая закрывать ладонью глаза. Я наклонился поближе. И вдруг он схватил меня свободной рукой за рукав.

– Спасите, умоляю! – прохрипел он.

– Тихо-тихо, – сказал я. – Ты кто? Что с тобой?

– Я – Максим… Кузнецов… Эта тварь меня изуродовала!..

– Какая тварь? – удивился я, высвобождая рукав.

От него вроде бы не пахло спиртным, но это еще ничего не значило. Подрался, подумал я, сцепился с кем-то по пьяни и получил, что называется, по рылу. Перспектива нянчиться с ним весь вечер меня не прельщала, и я уже подумывал, как бы свалить и в то же время не оставить человека на произвол судьбы.

Как по заказу, поблизости послышались шаги. Я выпрямился и оглянулся. Из темноты на свет фар вышла давешняя девушка из магазина. Она остановилась шагах в пяти от нас, переводя взгляд с меня на Максима Кузнецова и обратно.

– Вызовите, пожалуйста, скорую и полицию! – распорядился я с таким видом, словно каждый день требовал вызвать скорую и полицию. – Человек ранен!

И сам мог бы вызвать, но, во-первых, мобильник остался в машине, во-вторых, хотелось подключить к делу эту девчонку; не одному же мне отдуваться.

Очкаричка из магазина тотчас достала из кармана пальто сотовый и засветила экран.

– Подрался с кем-то, Максим? – обратился я к лежавшему на грязной земле терпиле. – Про какую тварь ты говорил?

Вместо ответа тот убрал руку с глаз. Я отшатнулся.

– Вот ведь срань! – пробормотал я.

– Тварь в темноте, – отчетливо проговорил Максим, повернув ко мне багрово-черные провалы глазниц. Кровь внутри уже свернулась, но лучше от этого дыры вместо глаз выглядеть не стали. – Смотри, что он сделал!

Девушка, которая уже набрала номер скорой, сдавленно ахнула и чуть не выронила телефон. И, хотя это и так было яснее ясного, прошептала:

– Ему вырезали глаза!..

Глава 2

Дальнейшие события как-то перемешались в голове. Вот мы стоим посреди темной холодной улицы под моросящим дождем, а Максима Кузнецова фельдшер «скорой» с помощью водителя грузят в «Газель», украшенную красными крестами и надписью «Ambulance» на капоте в зеркальном отображении, чтобы водители могли прочитать эту надпись как надо в зеркалах заднего обзора и уступали место на дороге. А вот, буквально пару минут спустя, мы со странной очкаричкой уже в Главном Управлении МВД по городу Роднинск, даем показания.