Мой второй день рождения

Мой второй день рождения
Александр Добрый

Рассказ о войне на Донбассе от участника этих событий. Простым языком описан всего один, критический и переломный день из жизни героя повествования – его воспоминания и переживания.

Александр Добрый

Мой второй день рождения

(фото из личного архива А. Доброго)

Я бежал, бежал вниз по яркому, цветущему холму, благоухающему и сочному, такому мягкому, что я почти не чувствовал ног, а свежий ветер в лицо создавал ощущение полёта. Ярко светило солнце, воздух звенел запахами весны, молодых цветов и трав. А простор манил и звал далеко-далеко, к самому горизонту, по пологим холмам, в безумстве красок и оттенков, наполняющих взор бесконечным и таким осязаемым восторгом, что захватывало дух от счастья и хотелось петь, столь же чисто и восторженно, как пели мириады птиц и цикад вокруг.

Я уже был здесь, определённо был! Мне до боли знакомы эти холмы, этот цветущий луг, ещё немного и я достигну своей цели, вернусь домой, откроется дверь, а за ней… И я вспомню что-то очень важное и нужное, но это будет потом, вот-вот, а сейчас я наслаждался предвкушением своего возвращения и само это чувство переполняло меня блаженством и радостью! Это чувство ни с чем не перепутаешь и порой оно восхитительнее самой встречи… Я буквально парил над землёй легко и невесомо… Вдруг кто-то схватил меня за плечи и потянул назад.

Перехватило горло и вместо льющейся песни глухо заклокотало, захрипело. Я попытался вырваться из цепких пальцев, но меня уже опрокинули навзничь и придавили к земле. Не хватало сил даже пошевелиться, я зло и недовольно осматривался, с трудом ворочая зрачками и напрягая память, чтобы запечатлеть ускользающую картину счастья, которая рвалась и расплывалась, превращаясь в кляксы меняющихся пятен. Разом потемнело небо, затихли птицы и навалилась безмерная усталость. Тупая, нудная боль давила на грудь, низкий серый потолок, казалось физически, мешал дышать и открытый рот всё никак не мог схватить этот тяжёлый, густой воздух. Как я здесь оказался, столь неожиданно и неотвратимо? В нос ударил острый запах нашатыря, горели щёки от ударов, а в уши ворвался бессвязный женский голос. Две белые фигуры тщетно пытались затащить меня на каталку, дёргая за руки и что-то объясняя… Как я был зол! Кто они такие, почему вцепились в меня и чего хотели? А главное, куда делся мой прекрасный мир, такой светлый и понятный, в котором я вот-вот должен был вспомнить что-то очень-очень важное и счастливое?

Наступил октябрь, ещё сухой и солнечный, но по утрам уже ложился иней, а над ставком клубился пар, поднимаясь к небу под первыми лучами. Мы уже две недели ходили здесь по серой зоне, создавая напряжение, вдоль и поперёк прочесали зелёнки до позиций противника и немного вглубь. Результатов никаких, слабым утешением был вынужденный отход противника из выдвинутой вперёд укрепки, куда мы заползли следом, взяв в свой боевой музей красно-чёрную тряпку, брошенную владельцами, посмотрев на два чучела в касках и срисовав расположение окопов, блиндажей и огневых точек, вполне возможно типовых.

(фото из личного архива А. Доброго)

Подобных укрепок – квадратных бассейнов для орошения полей было несколько. Определили проходы, ловушки и растяжки, которые аккуратно переступали или ныряли под натянутыми на уровне груди. Поставили свои сюрпризы и ушли.

(фото из личного архива А. Доброго)

Вчера прибыли две группы под вполне реальную задачу, но они полночи гудели, что-то отмечали с криками и стрельбой, мешали спать и изрядно разозлили.

Я проснулся от топота и фырканья, быстро подтянул свой АК, с которым каждую ночь спал в обнимку, снял с предохранителя и поднял голову, напряжённо всматриваясь в предрассветный туман. Раздвигая заиндевелую траву, прямо на меня деловито и неспешно вышел здоровый ёж, задумчиво посмотрел мне в глаза и пошёл дальше. Он охотился на мышей, которых расплодилось необыкновенное множество на неубранных полях, они были везде: в РД-шках, на спальниках, под спальниками, на деревьях, с громким писком падали с веток и не боялись ничего… На противоположной стороне тоже страдали от мышей, поэтому мы их считали за союзников, памятуя о мышином вкладе в развал армии Карла ХII и предателя Мазепы.

(фото из личного архива А. Доброго)

Я встал, натянул берцы и пошёл к ставку умываться. Холодная вода согнала остатки сна и успокоила нервы, которые опять стали шалить по событиям этой ночи. Шёл второй год войны, люди уже напрочь потеряли чувства меры, страха и опасности. Ходили по краю так долго, что плевать хотели на сам риск и свою жизнь. Я понимал всё это, но сегодня было не до философии. Вполголоса матерясь, прошёл между спящими и растолкал свою группу. Быстро позавтракав, мы легко и привычно вошли в броники и разгрузки. Надёжная тяжесть доспехов придавала силы и уверенность. В отличие от пехоты, сидевшей в окопах порой с одним магазином и приказом: «Не отвечать на провокации», мы несли всё, что могли унести, сами определяя количество БК и вооружения, а также необходимость его применения. На противоположной стороне мы наблюдали такую же картину, когда простые ВСУ-шники меняли друг друга на постах, передавая один и тот же автомат с одним магазином, но были и отлично вооружённые и экипированные группы, противостоять которым и входило в наши обязанности. Мы попрыгали, проверили оружие и выдвинулись навстречу двум местным разведчикам, с которыми работали уже две недели. Напоследок подняв командиров оставшихся групп, молча вышли. До нашего опорника было километра четыре. Уставшие глаза замёрзших часовых встретили и проводили нас, внезапно появившись и так же внезапно исчезнув за спиной.