Сказки

Эле-Фантик размышлял, что же будет, если пупок развяжется, – не вывернется ли земля наизнанку?

– Ничего страшного! – загоготал кокпитан Гусиные Лапки. – Откроются новые просторы! Земля наша будет совершенно плоской, как блин без начинки, – можно пройти от края до края и вниз заглянуть, кто там ходит?

– Всегда была плоской, – вмешался мрачный господин Белуга. – Плоская и складная, как этот веер.… Вот скоро – раз-два! – и сложится…

– Никак нет! – кухарь-ухарь Чугунок давно уж хотел вставить слово. – Пупок никогда не развяжется! Вы видели, чтобы у кого-нибудь развязывался!?

В переполненной голове Эле-Фантика не помещались все эти рассуждения. Чтобы не выглядеть совсем отсталым, он спросил:

– Если есть пупок на земле, может, есть и на небе?

– А как же! Множество пупков! – прищурился на звёзды господин Белуга. – Но один всё же – главный. Где-то там, – указал он длинным пальцем на созвездие Льва.

– Не забивайте юноше голову! – крякнул кокпитан.

Но градоначальник не унимался. Расхаживал в ночи по палубе «Трибуны», приседал, подпрыгивал, взмахивал руками или плечом, будто отпихивал невидимое, а именно – толкал речь.

– Повсюду пупки! Небесные прикрывают и удерживают хаос и бездну. И у океана свой пуп, которым он дышит, поэтому приливы и отливы. Пупок – это всякое средоточие жизни. Когда что-то создано, требуется в последнюю очередь завязать на этом создании пупок – иначе никак нельзя! Всё расползётся!

Он подошёл к Эле-Фантику и доверительно шепнул на ухо:

– У меня, кстати, пупок двойного плетения, на долгие годы. У каждого на свой лад завязан. Чем крепче, тем дольше жизнь. Да, в пупке много чего заложено! Вот надави на свой и загадай любое желание – к примеру, хочу быть завтра в Панамке! Засыпай, и всё исполнится…

Слонёнок под шелест вееров и опахал и без того уже задрёмывал. В чёрном небе меж звёзд виделось ему множество дивных узорчатых пупков, за которыми скрывалось неведомо что – совсем другие миры, круглые, плоские, квадратные, треугольные и складные, как крылья колибри. Особенно пристально вглядывался Эле-Фантик в пупок созвездия Льва, и различил, наконец, за ним знакомые берега и город Панамку, и папу Ваню, и маму Толстушку с новой пальмовой метёлкой, и девочку Марусю – почему-то с хоботом и слоновьими ушами. Все стояли на пристани, поджидая шхуну «Трибуна».

Их не ждали

Многие, конечно, особенно господин Белуга, думали, подплывая ранним нежно-розовым утром к Панамке, что на причале уже собрался весь город – духовой и струнный оркестры, приветственные слова, сложенные из роз, хлеб да соль, ордена да медали…

Градоначальник припоминал речь, приснившуюся на шхуне «Трибуна», – таких правдивых и трогательных речей он в жизни не произносил. А сейчас пришлась бы кстати.

Однако по причалу метались лишь носильщики, ошарашенные надвигавшейся трибуной с вееро-опахальной командой. Да несколько рыбаков спешно сматывали удочки.

Жизнь в Панамке шла своим чередом. Если кто и верил в чудесное возвращение унесённых ураганом, то старался не испытывать напрасно эту веру ежедневным хождением на берег моря и гляденьем до слёз на пустой горизонт. Если и ожидали, то дома, оберегая надежду.

Господин Белуга был очень раздосадован таким холодным приёмом. Он-то думал, – панамкинцы только и делают, что горестно торчат у берега по шею в воде, поджидая своего градоначальника.

– Вот вам и конец света! – ворчал господин Белуга. – Вернулись из дальних странствий, едва живы, и, представьте, – всем начхать!

– Мы же не по расписанию! – загоготал кокпитан. – Ни телеграммы, ни почтового голубя, ни бутылки от нас с запиской – мол, будем такого-то, во столько-то!

– Конечно, – кивнул градоначальник, – но кто-то за это должен ответить! Я введу новый закон – чтобы трибуны встречать ежедневно, круглосуточно, без всякого расписания.

Они уже пришвартовались, бросили все четыре якоря, и сходили на берег, обмахиваясь по привычке веерами и опахалами.

– Глядите! Это же мой папа Ваня! – подбежал Эле-Фантик к ближайшему киоску, на котором красовался портрет в громадной панаме с подписью: «Папа Ваня знает, как носить нашу Панамку! С ним победим любой ураган!»

Папа Ваня был расклеен повсюду. Скромное выражение глаз под панамой, прикрывавшей уши. А из хобота струятся плакатные буквы: «Вот мы и заметили слона!»,

«Он выведет в люди!»

У господина Белуги перехватило дыхание:

– Конец света, – лепетал он. – Земля сложилась, и всё наизнанку. Переворот!

– Ничего подобного! Всё по правилам, – возразил какой-то невзрачный носильщик. – Папу Ваню единогласно избрали новым градоначальником. Может, вам чего поднести?

– Да-да, – прошептал господин Белуга. – Поднеси меня до дому…

Незаметно все прибывшие разбрелись по улицам Панамки – каждый в свою сторону. Только кокпитан Сковорода по прозвищу Гусиные Лапки и кухарь-ухарь Чугунок Горшкович остались на трибуне, прикидывая, возможно ли переделать её в океанский ресторан быстроходного питания, хватит ли на это жемчужного ожерелья с острова Быка.

Мытьё ушей

Эле-Фантик брёл домой, как во сне. Он плохо слышал и соображал. С каждой стены глядел папа Ваня, какой-то усохший, как вяленый банан. Да и сам город Панамка заметно съёжился. Длинные улицы стали вдвое короче, а на короткие хватало трёх шагов.

Но когда завернул в свой двор, всё будто бы заново распахнулось, выросло и окрепло – на скамейке под фиговым деревом сидела мама Толстушка, похудевшая, но точь-в-точь такая, какая укладывала вечерами спать, а по утрам будила и подавала салат из свежей метёлки.

Подняв глаза и увидав родные уши, она бросилась к Эле-Фантику, как ураган, опрокинув скамейку и едва не сокрушив фиговое дерево, с которого обрушились все плоды, килограммов на сто. Так что и мама и Эле-Фантик сразу приобрели приятно-синеватый фиговый оттенок.

– Эле, – приговаривала мама Толстушка, нежно осыпая его пылью из хобота, как это делают все слоны в минуты восторга. – Эле! Я знала, я верила, как только поспеют фиги, сто килограммов, ты вернёшься, мой маленький Эле!

И дворовая пыль так ласково струилась с его ушей, хобота и спины, что Эле-Фантик чувствовал себя совсем маленьким – на одно ухо лечь, другим прикрыться.

Облепленный спелыми фигами, засыпанный пылью, он превратился в какой-то редкий фрукт – то ли в чиримойу, то ли в чилибуху, плоды которых вызревают на необитаемых островах.

– Эле, мальчик, пора помыться с дороги, – сказала мама Толстушка, увлекая за хобот. – У нас теперь есть такое место! – загадочно улыбалась она. – Такое место, где чудесно мыться после дальних странствий.

Эле-Фантик до сих пор плохо слышал – звуки доходили окольными путями, замедленные, таинственные, как во сне. А когда увидел огромную чёрно-мраморную ванну с золотыми буквами, то прямо так и спросил – не сон ли это?

Ох, и развеселилась же мама Толстушка! Успокоиться не могла до тех пор, пока ванна не наполнилась водой, и Эле не погрузился целиком, выставив хобот и растопырив уши. Эта ванна была примечательна ещё тем, что вода в ней не стояла спокойно, но имела течения и бурлила.

Уши Эле-Фантика затрепетали. В них что-то перекатывалось, постукивало и, наконец, хорошо размытое течением, посыпалось на дно ванны. Так, говорят, золотоискатели промывают в специальных корытцах песок и глину, отделяя чистое золото. А из ушей выпали на чёрное дно ванны, отблёскивая так и эдак, сверкая и томясь своим сиянием, – драгоценнейшие камни. Бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины – вот чем забил уши слонёнка ураган Бык!

Ванна превратилась в сказочный царский ларец, в пиратский сундук. Эле-Фантик теперь хорошо слышал – как булькает, журчит вода, как постукивают камни, – зато онемел на некоторое время. И это понятно – далеко не у каждого из ушей, даже после долгих скитаний по миру, высыпается такое несметное сокровище. Если всё же сосчитать – не менее трёх десятков кило драгоценностей! Недаром папа Ваня говаривал, что в уши Эле-Фантика очень просто поместить по пуду ирисок.

«Сколько же ирисок можно накупить?» – подумал Эле. «Папе – пожарную машину-кабриолет с тремя брандспойтами!» – подсказал Фантик. «А маме – самоходный пылесос и золотую метёлку», – решили они вместе.

Кабачок и морковка

– Ты не заснул, мой маленький Эле? – приоткрыла мама дверь, просунув хобот. – Не могу удержаться! Ты только представь, наш папа Ваня – градоначальник! Он не хотел, но его выбрали, потому что много хороших качеств. Вместо того, которого ураган Бык уволок на трибуне. Помнишь, был такой господин Белуга? Ещё дочка у него, девочка Маруся.

– И что с ней!? – очнулся Эле-Фантик. – Как она?!

Мама Толстушка тяжело вздохнула:

– Вянет, увядает, как пучок укропа. Или, лучше сказать, как морковка! – всхлипнула мама. – Ты бы навестил, поблагодарил, ведь это Маруся упросила послать спасательную шхуну. Конечно, сыночек, она тебе не пара, но, люди говорят, по тебе сохнет…

– Почему же «не пара»?! – едва не захлебнулся слонёнок.