Женская война

Все утро провела принцесса в надзоре за приготовлениями к отправлению отряда. После обеда назначили большой совет для обсуждения мер, какими следует, если можно, воспрепятствовать герцогу д’Эпернону соединиться с маршалом де ла Мельере или по крайней мере помешать их соединению до тех пор, пока подкрепление подойдет к Ришону.

Поэтому Клара поневоле должна была ждать следующего дня, но в четыре часа она имела случай подать приятный знак Канолю, проходившему мимо ее окон. Знак этот был так исполнен сожалений и любви, что Каноль почти радовался, что ему приходится ждать.

Однако же вечером, чтобы наверное сократить отсрочку и чтобы принудить себя высказать принцессе тайну, Клара попросила на следующий день частной аудиенции у ее высочества. Разумеется, принцесса тотчас согласилась принять виконтессу.

В назначенный час Клара вошла в комнату принцессы, которая встретила ее милостивою улыбкою, она была одна, как просила Клара.

– Что, милая моя? – спросила принцесса. – Что случилось особенно важного, что ты просишь у меня частной аудиенции, зная, что я весь день готова принимать моих коротких друзей?

– Ваше высочество, – отвечала Клара, – в минуту вашей радости, которой вы так достойны, я пришла просить вас… обратить ваше внимание на меня… Мне тоже нужно немножко счастия.

– С величайшею радостью, милая моя Клара, и сколько бы судьба ни послала тебе счастия, оно никогда не сравнится с тем, которого я тебе желаю. Говори поскорее, чего ты хочешь? Если счастие твое зависит от меня, то будь уверена, что я не откажу.

– Я вдова, свободна, даже слишком свободна, потому что эта свобода тяготит меня более всякого рабства, – отвечала Клара. – Я желала бы променять одиночество на что-нибудь поприятнее.

– То есть ты хочешь выйти замуж, не так ли, дочь моя? – спросила принцесса, засмеявшись.

– Кажется, да, – отвечала Клара и вся покраснела.

– Хорошо, это наше дело.

Клара вздрогнула.

– Будь спокойна, мы побережем твою гордость. Тебе надобно герцога и пэра, виконтесса. Я тебе найду его между нашими верными.

– Ваше высочество слишком заботитесь обо мне, – сказала виконтесса. – Я не думала вводить вас в хлопоты.

– Да, но я хочу заботиться о тебе: я должна заплатить тебе счастьем за твою преданность. Однако же ты подождешь до конца войны, не так ли?

– Подожду как можно меньше, – отвечала виконтесса, улыбаясь.

– Ты говоришь, как будто уже выбрала кого-нибудь, как будто у тебя в руках муж, которого ты просишь у меня.

– Да оно точно так, как вы изволите говорить.

– Неужели! А кто же этот счастливый смертный? Говори, не бойся!

– Ах, ваше высочество, простите меня!.. Сама не знаю, почему я вся дрожу.

Принцесса улыбнулась, взяла Клару за руку и приблизила к себе.

– Дитя! – сказала она.

Потом, посмотрев на нее пристально, от чего Клара еще более смутилась, принцесса спросила:

– Я знаю его?

– Кажется, вы изволили видеть его несколько раз.

– Не нужно спрашивать, молод ли он?

– Ему двадцать восемь лет.

– Дворянин?

– Из самых старинных.

– Храбр?

– О, знаменит храбростью.

– Богат?

– Я богата.

– Да, милая, да, и я этого не забыла. Ты самая богатая во всем нашем приходе, и мы с радостью вспоминаем, что во время теперешней войны твои луидоры и полновесные экю твоих фермеров не раз выводили нас из затруднительного положения.

– Ваше высочество делает мне честь, напоминая о моей преданности.

– Хорошо. Мы произведем его в полковники нашей армии, если он еще только капитан, и в генералы, если он только полковник. Ведь он, вероятно, верен нам, надеюсь?

– Он был в Лане, ваше высочество, – отвечала Клара с хитростью, которой научилась с некоторого времени в дипломатических занятиях.

– Прекрасно! Теперь мне остается узнать только одно, – прибавила принцесса.

– Что такое?

– Имя счастливца, которому принадлежит сердце храбрейшей из моих воинов и которому скоро вся ты будешь принадлежать.

Клара собиралась произнести имя Каноля, как вдруг на дворе раздался топот лошади и послышался говор, всегда сопровождающий человека, приехавшего с важным известием. Принцесса услышала и топот и говор и подбежала к окну. Курьер, весь в поту и в пыли, соскочил с лошади и рассказывал что-то людям, окружавшим его. По мере того как он говорил, на лицах слушателей выражалось уныние. Принцесса не могла удержать нетерпения, открыла окно и закричала:

– Впустите его сюда.

Курьер поднял голову, узнал принцессу и бросился бежать по лестнице. Через минуту он явился в комнату, в грязи, с растрепанными волосами, как был в дороге, и сказал, задыхаясь:

– Простите, ваше высочество, что я осмеливаюсь явиться к вам в таком виде. Но я привез страшную новость: Вер капитулировал.

Принцесса отступила на шаг, Клара с отчаянием опустила руки. Лене, вошедший за вестником, побледнел.

Пять или шесть человек, забыв уважение к принцессе, тоже вошли в комнату и стояли в изумлении.

– Господин Равальи, – сказал Лене курьеру, – повторите ваши слова, я не могу поверить…

– Извольте: Вер капитулировал!

– Сдался! – повторила принцесса. – А что же ваш вспомогательный отряд?

– Мы опоздали, ваше высочество. Мы пришли в ту самую минуту, как Ришон сдался.