Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Королева Марго
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Ему не терпелось повидать Генриха Наваррского и поговорить с ним о том, что сейчас произошло; но увиделся он только с Екатериной: Генрих уклонялся от разговора, а королева-мать, наоборот, его искала.
Увидев Екатерину, герцог подавил скорбь и постарался улыбнуться. Он не был так находчив, как Генрих Анжуйский, и искал в Екатерине не мать, а лишь союзницу. Франсуа скрытничал и притворялся перед ней, будучи убежден, что для доброго союза необходимо слегка обманывать друг друга.
Так и теперь – он подошел к Екатерине, сделав лицо, на котором только проглядывали едва заметные следы тревоги.
– О! Какие новости, мадам! Вы не знаете?
– Я знаю, месье, что вас собираются сделать королем.
– Мой брат так добр, мадам.
– Вот как?
– Но мне хочется думать, что половину своей признательности я должен отдать вам: ведь если совет подарить мне престол дали вы, то, значит, я буду этим обязан вам; хотя признаюсь: в глубине души мне больно грабить так короля Наваррского.
– А вы, по-видимому, очень любите Анрио, мой сын?
– Да, да! С некоторых пор мы стали очень близки.
– И вы думаете, что он вас любит так же, как вы его?
– Надеюсь, мадам.
– Знаете, такая дружба очень назидательна, в особенности между принцами. Но придворные узы дружбы, милый Франсуа, считаются непрочными.
– Матушка, примите во внимание, что мы не только друзья, а почти братья.
Екатерина улыбнулась странной улыбкой.
– А разве короли бывают братьями?
– Но когда возникла наша дружба, мы королями не были; да никогда ни тот, ни другой и не должны были стать королями, вот почему мы полюбили друг друга.
– Да, но теперь обстоятельства сильно изменились.
– В чем сильно изменились?
– Несомненно! Кто может сказать, что вы оба не будете королями?
Нервная дрожь и внезапно покрасневший лоб Франсуа дали понять Екатерине, что удар ее пришелся прямо в сердце.
– Он? Анрио – король? – спросил герцог. – Какого же государства?
– Одного из самых великолепных во всем христианском мире.
– О чем вы говорите? – сказал герцог Алансонский, побледнев.
– О том, о чем хорошая мать должна сказать своему сыну, и о чем вы, Франсуа, не раз мечтали.
– Я? Я ни о чем не мечтал, мадам, клянусь вам! – воскликнул герцог.
– Охотно верю; дело в том, что ваш друг, ваш брат Генрих, как вы его зовете, прикрывается наружной откровенностью, а на самом деле очень ловкий, очень хитрый человек, который умеет хранить свои тайны гораздо лучше, чем вы ваши, Франсуа. Например, говорил ли он вам когда-нибудь, что де Муи – это его поверенный в политических делах?
Говоря эти слова, Екатерина вонзила взгляд свой, как стилет, в душу Франсуа. Но, обладая одним достоинством или, лучше сказать, одним пороком – умением притворяться, герцог Алансонский стойко выдержал взгляд королевы-матери.
– Де Муи? – удивленно сказал он, как будто впервые слышал это имя по такому поводу.
– Да, гугенот де Муи де Сен-Фаль – тот самый, который чуть не убил Морвеля и, тайно разъезжая по Франции и по столице, переодетый то так, то этак, ведет интригу и собирает армию, чтобы поддержать Генриха, вашего брата, против вашей родной семьи.
С этими словами Екатерина, не знавшая, что Франсуа осведомлен был в этом не меньше, а даже больше, чем она, встала, собираясь величественно выйти.
Франсуа удержал мать.
– Матушка, – сказал он, – прошу вас: одно слово! Раз вы уж соблаговолили посвятить меня в ваши политические мысли, скажите, как же Генрих, с такими слабыми силами и мало кому известный, окажется в состоянии вести войну настолько серьезную, что может навредить моей семье?
– Ребенок! – сказала она с улыбкой. – Поймите, что у него уже есть опора в тридцать тысяч войска, а может быть, и больше; что по одному его слову эти тридцать тысяч разом выскочат как из-под земли; не забудьте, что эти тридцать тысяч – гугеноты, иными словами – самые храбрые солдаты во всем мире. А затем… затем у него есть покровитель, которого вы не сумели примирить с собой.
– Кто же?
– Король! Король, который его любит и выдвигает; король, который из ненависти к своему брату, королю Польскому, и из презрения к вам ищет себе преемника. И только вы, слепец, не видите, что ищет он его не в своей семье.
– Сам король?.. Матушка, вы так думаете?
– Неужели вы не заметили, как он ласкает Анрио, «своего Анрио»?
– Верно, матушка, верно!
– А этот Анрио платит королю взаимностью и, забыв, что шурин хотел в Варфоломеевскую ночь пристрелить его из аркебузы, теперь ползает перед ним на брюхе и, как собака, лижет руку, которая его побила.
– Да, да, – пробормотал Франсуа, – я и сам заметил, как он покорен моему брату Карлу.
– Да, сын мой! Генрих умеет угождать ему во всем.
– И еще как! – подхватил герцог. – Анрио стало досадно, что король все время смеется над его невежеством по части соколиной охоты, так Анрио решил заняться ею и, помнится, еще вчера – да, не раньше чем вчера, – спрашивал, нет ли у меня каких-нибудь хороших руководств по соколиной охоте.
– Постойте, постойте, – сказала Екатерина, сверкнув глазами, точно озаренная какой-то мыслью, – а что вы ему ответили?
– Что поищу у себя в библиотеке.
– Отлично, – сказала Екатерина, – отлично! Надо ему дать такую книгу.
– Да я искал, мадам, но не нашел.
– Я найду!.. Найду я, а вы ее передадите как будто от себя.
– А что же из этого получится?
– Франсуа, вы мне верите?
Увидев Екатерину, герцог подавил скорбь и постарался улыбнуться. Он не был так находчив, как Генрих Анжуйский, и искал в Екатерине не мать, а лишь союзницу. Франсуа скрытничал и притворялся перед ней, будучи убежден, что для доброго союза необходимо слегка обманывать друг друга.
Так и теперь – он подошел к Екатерине, сделав лицо, на котором только проглядывали едва заметные следы тревоги.
– О! Какие новости, мадам! Вы не знаете?
– Я знаю, месье, что вас собираются сделать королем.
– Мой брат так добр, мадам.
– Вот как?
– Но мне хочется думать, что половину своей признательности я должен отдать вам: ведь если совет подарить мне престол дали вы, то, значит, я буду этим обязан вам; хотя признаюсь: в глубине души мне больно грабить так короля Наваррского.
– А вы, по-видимому, очень любите Анрио, мой сын?
– Да, да! С некоторых пор мы стали очень близки.
– И вы думаете, что он вас любит так же, как вы его?
– Надеюсь, мадам.
– Знаете, такая дружба очень назидательна, в особенности между принцами. Но придворные узы дружбы, милый Франсуа, считаются непрочными.
– Матушка, примите во внимание, что мы не только друзья, а почти братья.
Екатерина улыбнулась странной улыбкой.
– А разве короли бывают братьями?
– Но когда возникла наша дружба, мы королями не были; да никогда ни тот, ни другой и не должны были стать королями, вот почему мы полюбили друг друга.
– Да, но теперь обстоятельства сильно изменились.
– В чем сильно изменились?
– Несомненно! Кто может сказать, что вы оба не будете королями?
Нервная дрожь и внезапно покрасневший лоб Франсуа дали понять Екатерине, что удар ее пришелся прямо в сердце.
– Он? Анрио – король? – спросил герцог. – Какого же государства?
– Одного из самых великолепных во всем христианском мире.
– О чем вы говорите? – сказал герцог Алансонский, побледнев.
– О том, о чем хорошая мать должна сказать своему сыну, и о чем вы, Франсуа, не раз мечтали.
– Я? Я ни о чем не мечтал, мадам, клянусь вам! – воскликнул герцог.
– Охотно верю; дело в том, что ваш друг, ваш брат Генрих, как вы его зовете, прикрывается наружной откровенностью, а на самом деле очень ловкий, очень хитрый человек, который умеет хранить свои тайны гораздо лучше, чем вы ваши, Франсуа. Например, говорил ли он вам когда-нибудь, что де Муи – это его поверенный в политических делах?
Говоря эти слова, Екатерина вонзила взгляд свой, как стилет, в душу Франсуа. Но, обладая одним достоинством или, лучше сказать, одним пороком – умением притворяться, герцог Алансонский стойко выдержал взгляд королевы-матери.
– Де Муи? – удивленно сказал он, как будто впервые слышал это имя по такому поводу.
– Да, гугенот де Муи де Сен-Фаль – тот самый, который чуть не убил Морвеля и, тайно разъезжая по Франции и по столице, переодетый то так, то этак, ведет интригу и собирает армию, чтобы поддержать Генриха, вашего брата, против вашей родной семьи.
С этими словами Екатерина, не знавшая, что Франсуа осведомлен был в этом не меньше, а даже больше, чем она, встала, собираясь величественно выйти.
Франсуа удержал мать.
– Матушка, – сказал он, – прошу вас: одно слово! Раз вы уж соблаговолили посвятить меня в ваши политические мысли, скажите, как же Генрих, с такими слабыми силами и мало кому известный, окажется в состоянии вести войну настолько серьезную, что может навредить моей семье?
– Ребенок! – сказала она с улыбкой. – Поймите, что у него уже есть опора в тридцать тысяч войска, а может быть, и больше; что по одному его слову эти тридцать тысяч разом выскочат как из-под земли; не забудьте, что эти тридцать тысяч – гугеноты, иными словами – самые храбрые солдаты во всем мире. А затем… затем у него есть покровитель, которого вы не сумели примирить с собой.
– Кто же?
– Король! Король, который его любит и выдвигает; король, который из ненависти к своему брату, королю Польскому, и из презрения к вам ищет себе преемника. И только вы, слепец, не видите, что ищет он его не в своей семье.
– Сам король?.. Матушка, вы так думаете?
– Неужели вы не заметили, как он ласкает Анрио, «своего Анрио»?
– Верно, матушка, верно!
– А этот Анрио платит королю взаимностью и, забыв, что шурин хотел в Варфоломеевскую ночь пристрелить его из аркебузы, теперь ползает перед ним на брюхе и, как собака, лижет руку, которая его побила.
– Да, да, – пробормотал Франсуа, – я и сам заметил, как он покорен моему брату Карлу.
– Да, сын мой! Генрих умеет угождать ему во всем.
– И еще как! – подхватил герцог. – Анрио стало досадно, что король все время смеется над его невежеством по части соколиной охоты, так Анрио решил заняться ею и, помнится, еще вчера – да, не раньше чем вчера, – спрашивал, нет ли у меня каких-нибудь хороших руководств по соколиной охоте.
– Постойте, постойте, – сказала Екатерина, сверкнув глазами, точно озаренная какой-то мыслью, – а что вы ему ответили?
– Что поищу у себя в библиотеке.
– Отлично, – сказала Екатерина, – отлично! Надо ему дать такую книгу.
– Да я искал, мадам, но не нашел.
– Я найду!.. Найду я, а вы ее передадите как будто от себя.
– А что же из этого получится?
– Франсуа, вы мне верите?
Другие электронные книги автора Александр Дюма
Другие аудиокниги автора Александр Дюма
Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке