– Сир, это страшный яд, – еще раз подтвердил Рене.
– Все же он убивает не сразу, – сказал Карл.
– Нет, зато верно: неважно, сколько времени пройдет до смерти; иногда время даже входит в расчеты отравителя.
Карл оперся на мраморный стол.
– Теперь вот что, – сказал он, кладя руку на плечо Рене, – вам знакома эта книга?
– Мне, сир?! – сказал Рене, бледнея.
– Да, вам. При взгляде на нее вы сами себя выдали.
– Сир, клянусь вам…
– Рене, – перебил его король, – послушайте меня хорошенько: вы отравили перчатками королеву Наваррскую; вы отравили дымом лампы принца Порсиан; вы пытались отравить душистым яблоком принца Конде. Рене, я прикажу содрать с вас кожу по кусочкам раскаленными щипцами, если вы мне не скажете, чья это книга.
Флорентиец увидел, что с гневом короля шутить нельзя, и решил взять смелостью.
– А если я скажу правду, сир, кто мне поручится за то, что я не буду наказан еще мучительнее?
– Я.
– Вы мне дадите ваше королевское слово?
– Честное слово дворянина, я сохраню вам жизнь.
– В таком случае – книга принадлежит мне.
– Вам? – воскликнул Карл, отступая назад и глядя на отравителя мутным взглядом.
– Да, мне.
– А как же она ушла из ваших рук?
– Ее взяла у меня ее величество королева-мать.
– Королева-мать! – воскликнул Карл.
– Да.
– С какой целью?
– Мне думается, с целью отнести ее королю Наваррскому, который просил у герцога Алансонского такого рода книгу, чтобы изучить соколиную охоту.
– А! Так, так! – воскликнул Карл. – Мне все понятно! Действительно, книга была у Анрио. От судьбы я не ушел.
В эту минуту сухой, жесткий кашель потряс Карла и снова вызвал боль во внутренностях. Карл глухо вскрикнул раза три и упал в кресло.
– Что с вами, сир? – испуганно спросил Рене.
– Ничего, – ответил Карл. – Мне только хочется пить, дайте мне воды.
Рене налил стакан воды и подал дрожащей рукой Карлу, который и выпил ее залпом.
– Теперь, – сказал король, беря перо и обмакивая его в чернила, – напишите на этой книге.
– Что написать? – спросил Рене.
– То, что я сейчас вам продиктую: «Это руководство к соколиной охоте дано мною королеве-матери, Екатерине Медичи».
Рене взял перо и написал.
– А теперь подпишитесь.
Флорентиец подписался.
– Вы обещали сохранить мне жизнь, – сказал парфюмер.
– Что касается меня, я сдержу свое слово.
– А что касается королевы-матери? – спросил Рене.
– А что касается ее, то не касается меня. Если на вас нападут, защищайтесь сами.
– Сир, если я увижу, что моей жизни грозит опасность, могу ли я уехать из Франции?
– Я дам ответ вам через две недели.
– А до этого…
Сдвинув брови, Карл приложил палец к бледным губам.
– О, будьте покойны, сир!
И, довольный тем, что отделался так дешево, флорентиец сделал поклон и вышел.
Сейчас же в дверях своей комнаты появилась кормилица.
– Что с тобой, милый Шарло?
– Кормилица, я походил по росе, и мне плохо.
– Правда, ты очень побледнел, Шарло.
– Я очень ослабел. Дай мне руку и доведи меня до моей кровати.
Кормилица подбежала к нему; Карл оперся на нее и добрался до своей опочивальни.