Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть пятая

– Принцесса все это объяснит вам. Я к ней веду вас.

– Как?..

– Тише… и не бросайте на меня таких испуганных взглядов. У окон здесь есть глаза, у стен – громадные уши. Будьте любезны больше не смотреть на меня; будьте любезны говорить со мной очень громко о дожде, погоде и английских развлечениях.

– Наконец…

– Предупреждаю, что где-нибудь, не знаю где, но где-нибудь наверняка у принцессы скрыты наблюдающий глаз и подслушивающее ухо. Вы понимаете, что мне совсем не хочется быть выгнанной или посаженной в тюрьму. Давайте говорить о пустяках, повторяю вам, или лучше будем молчать.

Рауль сжал кулаки и пошел быстрее. У него было лицо человека мужественного, но идущего на пытку.

Монтале, быстроглазая, легкая и настороженная, шла впереди.

Рауля сразу же ввели в кабинет принцессы.

«День пройдет, и я ничего не узнаю, – подумал Рауль. – Де Гиш пожалел меня, он сговорился с принцессой, и они оба при помощи дружеского заговора отдаляют разрешение вопроса. Почему у меня здесь нет настоящего врага, например, этой змеи де Варда? Он ужалил бы, конечно… но зато я бы уж больше не колебался… Колебаться… сомневаться… нет, лучше умереть!»

Рауль предстал перед принцессой.

Генриетта, еще очаровательнее, чем всегда, полулежала в кресле; она протянула свои маленькие ножки на бархатную вышитую подушку и играла с длинношерстным шелковистым котенком, который покусывал ей пальцы и цеплялся за кружево ее воротника. Принцесса глубоко задумалась, и только голоса Монтале и Рауля вывели ее из мечтательного состояния.

– Ваше высочество посылали за мной? – повторил Рауль.

Принцесса встряхнула головой, как бы просыпаясь, и сказала:

– Здравствуйте, господин де Бражелон, да, я посылала за вами. Вы вернулись из Англии?

– К услугам вашего королевского высочества.

– Благодарю вас. Оставь нас, Монтале.

Монтале вышла.

– Вы можете уделить мне несколько минут, не правда ли, господин де Бражелон?

– Вся моя жизнь принадлежит вашему королевскому высочеству, – отвечал почтительно Рауль, угадывавший нечто мрачное под всеми любезностями принцессы. Но мрачность эта, скорее, нравилась ему, так как он был уверен, что чувства принцессы имеют нечто общее с его чувствами. Действительно, все умные люди при дворе знали капризное своеволие и неровный деспотизм, свойственные принцессе.

Принцесса была свыше меры польщена вниманием короля; принцесса заставила говорить о себе и внушила королеве ту смертельную ревность, которая как червь разъедает всякое женское счастье; одним словом, принцесса, желая исцелить оскорбленное тщеславие, уверила себя, что ее сердце разрывается от любви.

Мы знаем, что сделала принцесса, чтоб вернуть Рауля, удаленного Людовиком XIV. Рауль не знал о ее письме к Карлу II, но д’Артаньян догадался о нем.

Непонятное соединение любви и честолюбия, неслыханную нежность, невероятное коварство – кто их объяснит? Никто, даже демон, разжигающий кокетство в сердце женщины. После некоторого молчания принцесса сказала:

– Господин де Бражелон, вы вернулись довольный?

Бражелон посмотрел на принцессу Генриетту и увидел, что она бледна от мучившей ее тайны, которую она хранила и горела желанием открыть.

– Довольный? – спросил он. – Чем же я могу быть доволен или недоволен, ваше высочество?

– Но чем может быть доволен или недоволен человек вашего возраста и вашей наружности?

«Как она торопится! – подумал испуганный Рауль. – Что вдохнет она в мое сердце?»

Потом, испуганный тем, что он сейчас узнает, и желая отдалить столь вожделенное и столь ужасное мгновение, он ответил:

– Ваше высочество, я оставил дорогого мне друга в добром здоровье, а вернувшись, увидел его больным.

– Вы говорите о господине де Гише? – спросила Генриетта с непроницаемым спокойствием. – Говорят, он ваш очень близкий друг?

– Да, ваше высочество.

– Ну да, это верно, он был ранен, но он поправляется. О! Господина де Гиша нечего жалеть, – добавила она быстро. Потом, как бы поправившись, сказала: – Разве он достоин жалости? Разве он жаловался? Разве у него есть горе, о котором мы не знаем?