Изабелла Баварская

– Уж не бредите ли вы, Одетта?

– Дай бог, сударь, чтобы это был бред и чтобы, очнувшись, я вновь оказалась такой, какой была до встречи с вами: не ведающей слез, не знающей любви.

– Да вы с ума сошли, право, или кто-нибудь сказал вам неправду. Что случилось?

С этими словами он обвил стан молодой девушки и поднял ее с пола; она отстранила его обеими руками, однако вырваться из его объятий ей не удалось.

– Нет, сударь, я не сошла с ума, – продолжала она, более не пытаясь высвободиться из его рук, – и никто не говорил мне неправды: я сама вас видела.

– Где же?

– Во время торжественного шествия, сударь. Вы говорили с королевой, я вас узнала, хотя одеты вы были роскошно.

– Вы ошиблись, Одетта, вас обмануло сходство.

– Сперва мне тоже так показалось, и я уже готова была этому поверить! Но к вам подошел другой вельможа, и в нем я узнала того, кто позавчера приходил сюда вместе с вами, вы называли его вашим другом и говорили, что он, как и вы, тоже служит у герцога Туренского.

– Пьер де Краон?

– Да, кажется, мне называли это имя…

Немного помолчав, она с грустью продолжала:

– Вы, сударь, меня не видели, потому что смотрели только на королеву; вы не слыхали, как я вскрикнула, когда мне вдруг стало дурно и я подумала, что умираю, ибо вы слышали только голос королевы. И это понятно: ведь она так красива! О… боже мой, боже!..

При этих словах бедняжка горько разрыдалась.

– Послушай, Одетта, – сказал юноша, – не все ли равно, кто я, если я тебя люблю?

– Не все ли равно?! – воскликнула девушка, пытаясь высвободиться из его рук. – Вы спрашиваете, не все ли равно? Я вас, сударь, не понимаю.

Словно обессиленная, она склонила голову ему на грудь, продолжая смотреть ему в глаза.

– Что стало бы со мною, – говорила она, – если бы, посчитав, будто мы с вами ровня, я поверила вашим мольбам, поверила в то, что вы женитесь на мне, и уступила? Сегодня вечером вы наверняка нашли бы меня мертвой. Но вы очень быстро меня забыли: ведь королева так прекрасна!..

– Ты знаешь, Одетта, я и вправду тебя обманывал, выдавая себя за простого оруженосца: на самом же деле я герцог Туренский.

Одетта глубоко вздохнула.

– Но скажи, – продолжал он, – разве богатого и блестящего вельможу, каким ты видела меня вчера, ты любишь не больше, чем простого бедняка, каким видишь сегодня?

– Я, сударь, не люблю вас.

– Как?! Но ты же уверяла меня…

– Я могла бы любить оруженосца Луи, он был бы под стать бедной Одетте из Шан-Дивер, ради него я готова с радостью отдать свою жизнь. Чувство долга может заставить меня отдать ее и ради герцога Туренского, только на что она высокородному супругу герцогини Валентины Миланской, доблестному рыцарю королевы Изабеллы.

Герцог хотел было ответить, но в эту минуту в комнату вбежала перепуганная кормилица.

– О бедное мое дитя! – бросилась она к Одетте. – Что они хотят с вами сделать!

– Да кто же? – спросил герцог.

– Мэтр Луи, за мадемуазель пришли какие-то люди…

– Откуда они?

– Из Туренского дворца.

– Из дворца? – нахмурился герцог и бросил взгляд на Одетту. – Кто же прислал их? – продолжал он, недоверчиво глядя на кормилицу.

– Герцогиня Валентина Миланская.

– Моя жена?! – воскликнул герцог.

– Жена его?.. – в изумлении повторила Жанна.

– Да, его жена, – отвечала Одетта, опершись рукой на плечо кормилицы. – Перед тобой брат короля. У него есть жена, и, смеясь, он, должно быть, сказал ей: «На улице Феронри, неподалеку от кладбища Невинноубиенных младенцев, живет бедная девушка, к которой я прихожу каждый вечер, когда ее старый отец… Боже, как она меня любит!» – Одетта горько рассмеялась. – Вот что он ей сказал. И жена его, разумеется, хочет меня видеть.

– Одетта! – резко оборвал ее герцог. – Пусть я умру, если то, что вы говорите, правда. Я предпочел бы потерять все свое состояние, только бы не это. Клянусь вам, я узнаю, кто проник в нашу тайну, и горе тому, кто хотел так коварно подшутить надо мною!

С этими словами герцог бросился к двери.

– Сударь, куда вы? – остановила его Одетта.

– Никто, кроме меня, не вправе распоряжаться в моем доме, и я прикажу людям, которые посмели сюда прийти, немедленно убираться прочь!

– Вы, сударь, вольны делать что угодно, но ведь эти люди узнают вас. Они скажут герцогине, что вы здесь, о чем она, возможно, и не догадывается. Герцогиня сочтет меня виноватой куда больше, чем это есть на самом деле, и уж тогда мне не ждать пощады!

– Разве вы пойдете в Туренский дворец?

– Непременно пойду. Я встречусь с вашей женой и сама во всем ей признаюсь. Я стану перед нею на колени, и она простит меня. И вас, сударь, она тоже простит, даже еще скорее…

– Поступайте, Одетта, как знаете, – сказал герцог, – вы всегда правы, мой ангел.

С печальной улыбкой Одетта сделала знак Жанне подать ей накидку.

– Как же вы доберетесь до дворца?

– Эти люди явились в карете, – ответила Жанна, набрасывая накидку девушке на плечи.

– Все равно я буду охранять вас! – воскликнул герцог.

– До сих пор, сударь, меня хранил Господь, и я надеюсь, и впредь будет моим хранителем.

При этих словах Одетта почтительно поклонилась герцогу и, уже спускаясь по лестнице, сказала, обращаясь к ожидавшим ее людям:

– Господа, я готова, ведите меня, куда вам угодно.