Цезарь

Эта вилла в Ариции занимала Рим три месяца. Что еще мог сделать Цезарь? Его воображение иссякло, кошелек опустел. К счастью, тем временем скончался Метелл, великий понтифик. Ему нужен этот понтификат, и берегитесь, вы, аристократы!

Положение, однако, было серьезным: два сенатора, Исаврик и Катул, известные и влиятельные люди, спорили за эту должность.

Цезарь вышел на улицу и во всеуслышание объявил себя их соперником. Катул, который боялся этого соперничества, послал предложить ему четыре миллиона, чтобы тот отступился.

Цезарь пожал плечами.

– Что он хочет, чтобы я делал с этими четырьмя миллионами? – сказал он. – Мне не хватает пятидесяти, чтобы мой баланс стал равен нулю.

Итак, по заявлению самого Цезаря, в тридцать шесть лет он был должен пятьдесят миллионов!

Мы склонны думать, что долг Цезаря выражался в миллионах сестерциев, а не франков. В таком случае получается, что он был должен каких-нибудь двенадцать-тринадцать миллионов в нашей монете. Это слишком мало для Цезаря. Я думаю, нужно найти некое среднее значение.

Катул послал предложить ему шесть миллионов.

– Скажите Катулу, – ответил Цезарь, – что я рассчитываю потратить двенадцать, чтобы победить его.

Он использовал все свои возможности, опустошил кошельки всех своих друзей и отправился на выборы с двумя или тремя миллионами.

Это был ва-банк; к счастью, оставалась еще его популярность.

Великий день наступил. Его мать со слезами проводила его до дверей.

На пороге он поцеловал ее на прощанье.

– О матушка! – сказал он ей, – сегодня ты увидишь своего сына великим понтификом или изгнанником!

Битва была долгой и жаркой.

В конце концов, она завершилась полным триумфом Цезаря: у него было больше голосов в одних только трибах его соперников, Исаврика и Катула, чем у них двоих во всех остальных трибах вместе взятых. Аристократическая партия была разбита. При такой поддержке народа, которой он пользовался, чего только Цезарь не мог добиться!

Тогда Пизон, Катул и их окружение упрекнули Цицерона в том, что он не нанес Цезарю сокрушительного удара в связи с заговором Катилины.

Действительно, пока Цезарь переживал все эти затруднения, лопнул заговор Катилины – одна из величайших катастроф в истории Рима, одно из важнейших событий в жизни Цезаря. – Посмотрим же, что творилось в Риме, когда Катилина сказал Цицерону свою знаменитую фразу, которая так верно отразила ситуацию:

– Я вижу в Республике голову без тела и тело без головы; этой головой стану я.

Тремя наиболее значительными людьми того времени, помимо Цезаря, были Помпей, Красс и Цицерон.

Помпей, столь незаслуженно названый Великим, был сыном Помпея Страбона; он родился за сто шесть лет до Рождества Христова; выходит, он был на шесть лет старше Цезаря.

Он начал делать себе имя и свою военную карьеру в гражданских войнах. Будучи легатом Суллы, он разбил легатов Мария, вернул Цизальпинскую Галлию, покорил Сицилию, разгромил Домиция Агенобарба, убил Карбона в Косире.

В двадцать три года он набрал три легиона, разбил трех генералов и вернулся к Сулле. Сулле нужно было сделать его своим другом, и он при его появлении встал и приветствовал его именем Великий.

Имя закрепилось за ним.

«Удача – это женщина, говорил Людовик XIV г-ну де Вильрою, который только что потерпел поражение в Италии; – она любит молодых и терпеть не может стариков». Удача любила Помпея, пока он был молод.

Когда Сулла умер, Рим принял сторону Помпея. Речь шла о том, чтобы закончить три начатые войны: войну Лепида, войну Сертория и войну Спартака.

Война Лепида была просто игрушкой; Лепид не имел никакого веса. Но с Серторием все было иначе; старый легат Мария, он был одним из четырех античных знаменитостей, кривых на один глаз; тремя другими, как известно, были Филипп, Антигон и Аннибал. В молодости Серторий сражался против кимвров в войске Цепиона, и когда тот был разбит, Серторий пересек Рону вплавь – Rhodanus celer – со своей кирасой и своим щитом. Затем, когда Марий снова принял командование армией, Серторий переоделся в кельтскую одежду, смешался с варварами, провел среди них три дня и вернулся рассказать Марию все, что видел. Он предвидел приход к власти Суллы и ушел в Испанию; варвары очень уважали его. – За семьдесят лет до Рождества Христова римляне называли варваром всякого, кто не был римлянином, точно так же, как за четыреста лет до этого греки называли варваром всякого, кто не был греком. – В Африке он нашел могилу ливийца Антея, задушенного Гераклом; единственный из всех людей, он измерил кости великана и насчитал в них шестьдесят локтей; затем он вернул кости в могилу и объявил ее священной. Все в нем было таинственно: он общался с богами при помощи белой лани; он был столь же хитер, сколь и смел, и любой маскарад давался ему без труда; он прошел, ни разу не выдав себя, через легионы своего врага Метелла, которого он вызывал на поединок, а тот не принял вызова. Ловкий и неутомимый охотник, он взбирался, преследуя серн, на самые крутые вершины Альп и Пиренеев, а потом возвращался на эти тропы, убегая от врага или нападая на него. Мало-помалу он стал хозяином всей Нарбоннской Галлии, и в один прекрасный день Треббия увидела бы, как к ней сходит с гор новый Ганнибал. Помпей пришел на помощь Метеллу; общими силами они вынудили Сертория отступить в Испанию; но во время этого отступления он разбил Метелла в Италике, Помпея – в Лозанне и Сукро, отверг все предложения Митридата и в конце концов был предательски убит своим легатом Перпенной.

Со смертью Сертория война в Испании закончилась. Помпей приговорил Перпенну к смерти, казнил его и сжег, не читая, все его бумаги, из страха, что они могут скомпрометировать кого-нибудь из знатных римлян.

Оставалась война Спартака.

Глава 7

Припомните человека, который стоит, скрестив руки, в саду Тюильри, сжимая рукоять обнаженного меча, а с его запястья свисает разбитая цепь. Это Спартак. Вот в нескольких строках история этого героя.

В ту эпоху, где мы с вами находимся, уже было большой роскошью иметь собственных гладиаторов. Некий Лентул Батиат держал в Капуе школу гладиаторов. Двести из них решились на побег. К несчастью, заговор был раскрыт; но семьдесят, вовремя предупрежденные, ворвались в лавку торговца жареным мясом, вооружились ножами, тесаками и вертелами и вышли в город. По дороге им попалась повозка, доверху нагруженная оружием из цирка. Это было то самое оружие, с которым они привыкли иметь дело; они завладели им, захватили одну крепость и выбрали себе трех командиров: генерала и двух легатов.

Генералом был Спартак.

Взглянем теперь, был ли он достоин этой опасной чести. Фракиец по рождению, но принадлежащий к нумидийской расе, он был силен, как Геркулес, отважен, как Тесей, и к этим высшим его качествам добавлялись осторожность и мягкосердечие истинного грека.

Когда его вели в Рим на продажу, на одном из привалов он заснул, и змея, не разбудив и не ужалив его, обвилась вокруг его лица. Его жена обладала даром ясновидения; она увидела в этом происшествие знак судьбы: по ее мнению, этот знак обещал Спартаку власть, сколь великую, столь и грозную, но которая будет иметь печальный конец.

Она подговорила его на побег и бежала вместе с ним, решив разделить с ним все его удачи и бедствия.

Когда о бунте гладиаторов стало известно, против них послали несколько отрядов. Гладиаторы приняли бой, разбили солдат и завладели их оружием – то есть оружием военным, почетным, а не позорным, как их собственное, которое они отшвырнули подальше.

Дело принимало серьезный оборот. Рим послал новые войска: ими командовал Публий Клодий, принадлежавший к ветви Пульхеров семьи Клавдиев. Pulcher, как известно, означает прекрасный. Клодий нимало не порочил славы своего рода. Мы еще расскажем позднее, как он был прекрасен как любовник; мы не будем заниматься им как генералом.

Как генералу, ему не посчастливилось. У него было войско в три тысячи человек. Он окружил гладиаторов в их цитадели, карауля единственный проход, через который они могли покинуть ее. Повсюду вокруг были только острые скалы, поросшие диким виноградом. Гладиаторы нарезали его побегов; как известно, узловатая и волокнистая виноградная лоза обладает прочностью каната. Они сделали из нее лестницы и все спустились по ним, за исключением одного, который остался, чтобы сбросить им сверху оружие. И в то время, как римляне думали, что надежно заперли своих врагов, они внезапно напали на них с яростными криками. Римляне бросились бежать: их чувства были обострены, и их легко было напугать неожиданным нападением, – как истинные итальянцы, они были люди впечатлительные и нервные.

Все поле боя оказалось во власти гладиаторов. Их победа наделала шуму. Мы, современные, прекрасно знаем, что ничто так не привлекает, как успех. Со всех окрестностей к мятежникам сбежались пастухи и погонщики скота, и присоединились к ним. Это было славное подкрепление из крепких и проворных простаков; их вооружили и сделали из них лазутчиков и легкую пехоту.

Против них послали второго генерала, Публия Вариния, который своими успехами отнюдь не превзошел первого. Спартак разбил сначала его легата, потом его помощника Коссиния, а потом и его самого, и захватил его ликторов и его боевого коня.

После этого победа следовала за победой. План Спартака был очень мудр: следовало добраться до Альп, перевалить в Галлию и всем возвратиться по домам. Против него были посланы Геллий и Лентул.

Геллий разбил корпус германцев, который держался особняком; но Спартак, со своей стороны, разбил легатов Лентула и захватил все их снаряжение; затем он продолжил свой поход к Альпам.

Кассий вышел ему навстречу с десятью тысячами человек; бой был долгим и тяжелым; но Спартак растоптал его и снова двинулся в путь, все в том же направлении. Негодующий сенат сместил обоих консулов и отправил против этого непобедимого фракийца Красса. Красс встал лагерем в Пицене, чтобы дождаться там Спартака, приказав при этом Муммию с двумя его легионами сделать большой крюк и следовать за гладиаторами, ни в коем случае не вступая с ними в бой.

Естественно, первое, что сделал Муммий, это дал Спартаку бой. Как и в случае с нашим Абд аль-Кадером, каждый считал, что честь схватить его уготована именно для него.

Спартак раздавил Муммия и оба его легиона. Три или четыре тысячи человек были убиты; остальные спаслись, побросав оружие, чтобы было легче бежать.

Красс децимировал бежавших. Он взял пятьсот человек, которые первыми закричали спасайся кто может; поделил их на пятьдесят десятков, заставил тянуть жребий и в каждом десятке казнил того человека, на которого этот жребий пал.

Спартак пересек Луканию и отошел к морю. В Мессенском проливе ему встретились пресловутые пираты, которые были повсюду, и о которых мы уже рассказывали в связи с приключениями Цезаря. Спартак решил, что пираты и гладиаторы смогут договориться. И он, в самом деле, заключил с ними договор, что они перевезут две тысячи человек на Сицилию. Речь шла о том, чтобы снова разжечь там войну рабов, которая недавно угасла. Но пираты, взяв деньги Спартака, бросили его на берегу моря; тогда он отправился на полуостров Регий и встал там лагерем.

Красс последовал за ним. Он провел линию длиной в триста стадиев, что соответствовало всей ширине полуострова, и превратил ее в ров; затем по краю этого рва он высокую и толстую стену.

Спартак сначала смеялся над этими его работами, но под конец испугался. Он даже не дал ему закончить. Однажды ночью, когда шел снег, он завалил ров хворостом, сучьями и землей, и перевел через него треть своей армии.