Анестезиолог. Пока ты спал

– Да нет, не выписали. Тут родня между собой грызется, каждый обвиняет всех остальных, что они заморили бабушку, а наследство присвоили. Без вскрытия брать отказываются. А патанатом уже уехал. Так что они придут за справкой только завтра.

Интересно, надо сходить, посмотреть на бабушку. Вдруг к завтрашнему дню справка как раз и понадобится. Но отнюдь, бабуля была в отличной форме. Ровно дышала, вела активную растительную жизнь. Так что врачи явно поторопились. У ее кровати две сестры собирали бабкино барахлишко. Пришлось прочитать им целую лекцию о том, что смерть – процесс не одномоментный, диагностика смерти чрезвычайно сложная вещь, тем более в таком возрасте. Но все это родню мало интересовало, две сестры со своими мужьями в споре сцепились между собой, даже дошло до драки. Пришлось разнимать их с помощью санитаров и вытолкать в коридор. Пусть идут, разбираются между собой, кому достанется домик в деревне. Судя по бабушкиному состоянию, времени у них еще достаточно.

Пьеса седьмая. Открытие купального сезона

На берегу озера лежит труп. Как казенно пишут в протоколах, тело молодого мужчины без признаков жизни. Рядом машина «Скорой помощи». Медикам делать нечего. Товарищ давно окоченел и явно ночевал под водой. Характерная поза «боксера». Сотруднику полиции друзья покойного рассказывают о случившемся.

Накануне они отмечали возвращение друга из армии. Того, чье тело сейчас лежит на берегу. Пьянка на даче с выходом на озеро, шашлыки, купание, ловля русалок в камышах. Отряд сначала не заметил потери бойца. На утренней перекличке, когда решался извечный утренний вопрос «а кто идет за Клинским?», его не досчитались. Поиски на озере не затянулись. Труп лежал у берега на глубине полметра.

К берегу подплывает конопатая девчушка, лет 12–13. Рыжие косички из-под резиновой шапочки. Родители не разрешают заплывать на глубину.

Смотрит на происходящее.

Один из друзей погибшего:

– Ну чего тебе надо? Разве интересно?

– Интересно – когда в пизде тесно, – резонно отвечает девчушка и уплывает к родителям.

Видимо, всё остальное родители девочке позволяют.

Осмотр заканчивается. Надо вывозить труп. При повороте изо рта льется зеленая жидкость. Приходится ждать, когда вытечет.

Один из фельдшеров заранее репетирует заполнение документов в морге, негромко напевая строчку из стандартного протокола осмотра трупа на мотив известной детской песни про козлика:

– С трупом доставлены:

Белые плавки.

Вот как, вот как – белые плавки…

Пьеса восьмая. Этапы большого пути. От колыбели до могилы

Недавно напомнили про пресловутую «Красную шапочку», знаменитый в 90-х напиток. На коробке конфет с коньяком, подаренной кем-то из родственников, попалась на глаза знакомая эмблема.

Есть в Питере такая фирма «Камея». Она начинала как кооператив с выпуска леденцов «Монпансье» в коробочках. Но на леденцах не разбогатеешь, и фирма стала торговать спиртом под видом кондитерских добавок. Пресловутая «Красная шапочка» – это ее продукт. Официальное название: «Экстрагент биоактивный». Поднялась на этом.

Непонятен состав напитка. Над разгадкой секрета бились все токсикологи Питера. Безуспешно, рецепт так и не расшифрован. Какой-то загадочный реактив, растворявший мозги, избирательно разрушавший миелиновые оболочки нейронов. Выпускалась она в пузырьках с красной пробкой. Отсюда и ее сказочное название. Имела «Красная шапочка» две разновидности. Одна чисто белого цвета, вторая, подороже, с голубоватым отливом. Те, кто заботился о своем здоровье, предпочитали голубоватую. Со слов знатоков, ее можно было пить неделю, а белую – не больше пяти дней подряд. После этого человек превращался в бревно. У него при жизни коченели все мышцы, переставали сгибаться суставы, и обездвиженный товарищ помирал. Зато такие больные были крайне удобны для ручной транспортировки. Человека можно было взять за брючный ремень и нести как чемодан. Он не гнулся. Тем более что обычные потребители напитка не отличались избыточным весом. Частенько скромной закуской служил приобретенный в той же аптеке на сдачу гематоген. Я в те годы отрабатывал распределение на «Скорой» и познакомился с действием этого напитка. Почему-то запомнился случай, как целая команда полегла после встречи Нового года. В одной бомжатской квартире первого января валялось сразу восемь трупов. Все окоченели в том положении, в каком их застала смерть. Трое сидели за столом, двое лежали под ним. Один окоченел в ванной, один, которого мы за его широкополую шляпу назвали ковбоем, так в этой шляпе и поскакал в вечность верхом на унитазе. Один умер на кровати, хотя правильнее бы назвать этот предмет мебели не кроватью, а местом, где обычно в этой квартире кто-то спит. Два разнополых гоблина бродили по квартире и удивлялись:

– Вроде вчера встретили Новый год вместе, ну посидели, легли спать, да, как обычно, часов в восемь вечера, все живы были. А утром встали, они за столом сидят, не ложились, что ли?

Пришлось врачу «Скорой» заполнять восемь карт вызова и восемь направлений в морг.

Демографическая коррекция в городе была проведена с блеском. После этого фирма переключилась на похоронный бизнес. Многие знают коммерческое кладбище в поселке Кузьмолово. На месте старого песчаного карьера. Как раз эта фирма его и открыла. Помню, как в городе были развешены плакаты с рекламой нового кладбища. Мне больше всего нравилась одна из предлагаемых услуг: «Принимаем заказы на изготовление семейных склепов». Я сразу вспоминал погибшую в Новый год семью. Им как раз просто необходимо было заранее заказать семейный склеп.

Похоже, был такой замысел у учредителей. Бренд должен сопровождать человека на всех этапах жизненного пути. От колыбели до могилы, от леденцов до склепа. По слухам, была у фирмы еще какая-то связь с местной больничкой, и она пыталась закупить через нее в Германии печки для сжигания биологических отходов, которые на деле отказались печами для кремации. Причем печки оказались такой производительности, по сравнению с которыми питерский крематорий выглядел бы просто самодельной буржуйкой. Германцы в печах продвинуты, опыт накоплен. Но все это слухи, хотя похоже на правду.

Конфеты подарены родственницей одной пациентки. На всякий случай есть мы их не стали. Хотя в отсутствии злого умысла со стороны родственницы не сомневались, бабку реально удалось вытащить с того света. Но береженого, как говорится… Отдали их сантехнику за ремонт унитаза, в придачу к двумстам граммам проверенного медицинского спирта.

Пьеса девятая. Маленькая ошибка

Рассказывает врач-реаниматолог районной больницы. Лексика, не несущая смысловой нагрузки, опущена.

Вечером звонок в реанимацию.

– Скажите, как себя чувствует Трофимов?

Дежурный врач:

– Трофимов?

– Да, Николай Ильич.

– А вы кем ему приходитесь?

– Я ему законная жена.

Последняя фраза произнесена не без гордости, голосом не вполне трезвой женщины. Можно понять, у женщины горе, муж попал в реанимацию.

– Вы знаете, мы по телефону справок не даем. Вам надо прийти в дневное время, побеседовать с заведующим. Могу сказать только, что состояние тяжелое, стабильное. На всякий случай оставьте телефон для связи. Да, и ваше имя-отчество, как к вам обращаться.

Женщина диктует телефон, называет свое имя-отчество. Вешает трубку.

Но доктор допускает ошибку. Записывает ее имя и телефон на обложке истории болезни совершенно другого человека. Назовем его, например, Тютин. Вечер, врач устал к концу дня, за эту ошибку его можно простить.

Беда, но следующей ночью больной Тютин умирает. Скорбная обязанность врача сообщать родным о смерти близкого человека. Дежуривший в этот день доктор берет историю и без всякого сомнения набирает записанный на ней номер. Шесть утра. В такое время особенно тяжело приносить людям скорбную весть. После долгих гудков тот же нетрезвый женский голос грубовато отвечает:

– Алле.

– Извините, вы Татьяна Ивановна?

– Ну да, я.

– Я должен вам сообщить, что Тютин Василий Иванович час назад скончался.

– А мне похую, – отвечает женщина и вешает трубку.

Что ж, реакция людей на смерть родственников бывает различной. Чаще всего в таких случаях говорят: «Спасибо!», вероятно, за то, что вовремя сообщили, хотя как знать… Привыкший ко всему врач садится дописывать историю болезни. Долг выполнен. К утру он забывает этот эпизод и на вопрос начмеда, сообщили ли о смерти родственникам, честно отвечает, что да, сообщили.

Часам к десяти супруга Трофимова, проснувшись или проспавшись, сама звонит в реанимацию, справиться о состоянии мужа. Трубку берет заведующий отделением. Повторяет, что ей надо прийти побеседовать лично, что состояние тяжелое. Женщина, по ходу, интересуется:

– Скажите, а кто такой Тютин Василий Иванович?

– Это был наш пациент, лежал в одной палате с вашим мужем. Он ночью скончался.

– А вы что, всем сообщаете, когда у вас кто-то умер?

– Да, мы всем сообщаем. Это наша обязанность.