Дети Бафомета

– Эта птица сожрала бы тебя, если бы ты ослаб, – ехидно сказала Ушка.

– А ты разве нет?

– Что?

– А ты разве не сожрала бы меня, если бы умирала от голода? – глядя на зайчиху пьяными глазами, спросил Красноклык.

– Ты совсем дурак? – Ушка щёлкнула указательным пальцем лиса по лбу. – У тебя в голове что, вместо мозгов дерьмо?

Красноклык нежно, с любовью посмотрел на зайчиху и блаженно улыбнулся:

– А я бы вас сожрал. Честно-честно.

– Точно свихнулся, – прошептала зайчиха.

– Нет, – ответил лис, – я просто честен.

Ушка вспомнила, как несколько лет назад в школе ходили слухи, что в северных районах Межречки на месяц задержали поставки белкового порошка, и звери стали есть друг друга. Тогда в это верилось с трудом, ведь эти россказни больше походили на страшные сказки, но сейчас, глядя на Красноклыка, зайчиха поняла, что это вполне могло быть правдой. Что-то внутри неё подсказывало, что голод может довести вполне благопристойных и добрых зверей до безумия, и они станут способны на ужасные поступки.

Чёрт! Да ведь она сама сегодня ела лапу одного из обитателей этой самой хижины, а ведь им было, что есть!

Значит, не в голоде дело, а в ней самой.

На крышу упали первые капли, а вскоре ливень забарабанил с такой силой, что перекрыл треск хвороста в очаге, а потолок местами начал намокать. Несколько крупных капель упало на лицо Острозубке и мышка, пробормотав что-то непонятное, пошевелилась во сне.

– Надо отнести её туда, где не капает, – сказала Ушка.

– А ты боишься грозы? – неожиданно спросил лис, вслушиваясь в раскаты грома, которые, кажется, грохотали прямо за дверью.

– Боялась, когда была маленькая, – ответила зайчиха, взяв Острозубку в лапы и перенеся в сухое место.

– А я никогда не боялся, – икнув, сказал Красноклык, – мне всегда казалось, что гроза это здорово. Гром, молния! Кайф!

– Ещё скажи, что ты был бы рад, если бы мы сейчас ночевали в лесу, – ехидно сказала Ушка.

Красноклык поднялся и, повернувшись к ней, спросил:

– Чё, думаешь, я боюсь переночевать в лесу в грозу?

Лис стоял, пошатываясь, упираясь одной лапой в стену. Его глаза были мутными, язык сильно заплетался, а ноги подгибались, но он всеми силами старался придать себе дерзкий вид, что выглядело довольно смешно.

– Я не говорила, что ты боишься, – сдерживая улыбку, ответила Ушка.

– Но ты подумала, – не унимался лис.

– Нет.

– Подумала! – взвизгнул Красноклык, взмахнув лапой и обрызгав зайчиху водкой.

– Да говорю же тебе, что нет, – примирительным тоном сказала зайчиха, – успокойся.

Лис запрокинул голову и, в несколько глотков допив водку, швырнул пустую бутылку на пол. Бутылка гулко стукнулась о трухлявые доски и откатилась к ногам Ушки.

– А я пойду!

– Иди, – равнодушно сказала Ушка.

«Да и пускай идёт, – подумала зайчиха, – промокнет, протрезвеет и придёт в себя. Придурок сраный».

Красноклык, пошатываясь и упираясь в стену, вышел из хижины и, не оглядываясь, скрылся за плотной стеной ливня. Ушка поправила распахнутую настежь дверь, подкинула хвороста в очаг и легла рядом с Острозубкой.

Ни шороха, ни дуновения ветра…

В мёртвом лесу было так тихо, что Ушка слышала собственное дыхание. Она стояла среди облезлых деревьев и смотрела на небольшой холмик.

– Могила Чешуйки, – прошептала Ушка.

Сама не зная, зачем, она подошла к холмику и опустилась перед ним на корточки.

– Раскопай его для меня, – раздался сверху знакомый голос.

Ушка подняла голову и увидела птицу – та сидела, крепко вцепившись когтями в ветку, и смотрела сверху маленькими чёрными глазами. Смотрела прямо на неё.

– Что? – спросила зайчиха.

– Раскопай. Для меня, – прокаркала птица.

Ушка кивнула и стала раскапывать могилу. Она рыла, раскидывая землю вокруг, но тела Чешуйки так и не было. Птица спустилась с дерева и, встав на краю ямы, внимательно следила за процессом.

– Глубже, глубже, – говорила птица, – он там, я знаю.

Зайчиха рыла, рыла, а когда решила проверить, насколько глубокой получилась яма, посмотрела наверх и увидела, что птица далеко-далеко наверху, а сама она стоит на дне глубокого колодца.

– Эй! – крикнула Ушка.

– Чего тебе? – спросила птица.

– Помоги мне отсюда выбраться!

– Нет.

– А как я тогда вылезу?

– А тебе и не надо вылезать.

Взмахнув крыльями, птица стала скидывать вниз комья земли. Поначалу Ушка пыталась отбиваться от них, но комья становились всё больше и тяжелее, и вскоре она уже не могла пошевелить лапами. Земля постепенно накрывала её, но в самый последний момент Ушка почувствовала, что начинает куда-то проваливаться.

Зайчиха медленно прошла сквозь землю и упала в знакомое место.