Его Величество танец

Прошло лето 1976 года. Я приехал со стройотряда довольно поздно, где-то в середине октября. Проводили в армию Володю Ведмицкого, он танцевал в народном ансамбле «Енисейские зори» и ходил еще и к нам. Надя осталась одна, и я тоже ходил без партнерши. У нас уже были взаимные симпатии и в один прекрасный день мы решили встать в пару и объявили об этом Владимиру Павловичу. Что тут началось трудно описать, Палыч был категорически против, конечно, такая партнерша и совсем новичок, из которого неизвестно что еще получится. Это противостояние длилось долго, что только не делалось, чтобы мы не оказались в паре, но Надя была непреклонна и Палыч, как мы думали, сдался. Но это нам еще долго аукалось.

Командир стройотряда. Красноярское море 1976 год

Как-то мы собрались в г. Таллин на турнир, Палыч позвал нас с Надей, Володю Мурашова с Людой, еще летали Люда Румянцева с партнером, вроде как с Сашей Симбирским, конечно, все мы летели за свой счет. Это была интереснейшая поездка. Палыч дружил с Антс Таэль (педагог с Эстонии), у которого покупал информацию, пластинки с танцевальной музыкой, материалы для платьев, бижутерию. У него же он, в свое время, купил 8 пар женской латинской обуви английской фирмы Supadance для ансамбля. Пара этой обуви тогда стоила 100 рублей, и мы все сбрасывались по 50 рублей с носа, мы с Надей тоже отдали. Это по тем временам была лучшая обувь в мире, да и сейчас эта английская марка в мировых лидерах.

И вот с нами в Таллине приключилась с одной стороны смешная, с другой очень горькая история. Прямо за несколько минут до турнира Палыч забирает у Нади эту обувь, и она остается в черных демисезонных туфлях на толстом каблуке, в которых прилетела, вот так мы и танцевали оба дня. Да ладно бы так, только вот партнерша Вовки Мурашова Людмила блистала в этой английской обуви. Помню, смешно шутила на этот счет Людка Румянцева: я вот свои старенькие обычные босоножки покрасила белой гуашью и спокойненько танцую.

Это была первая серьезная трещинка, которая пробежала между нами. Я до сих пор не могу объяснить поведение Палыча, видимо это отголоски нашего с ней неповиновения. Помню, тогда нам было выходить на паркет, а Надя рыдает от горечи и обиды, к ней подсела Алла Чеботарева и пыталась ее успокоить, совершенно не понимая – чего она плачет? Кстати тогда мы впервые увидели их блистательный дуэт с Петром и были просто очарованы и потрясены их танцем, они уже танцевали в «А» классе, а мы только-только перебрались в «С» класс. Потом, после турнира вечером Таэль показал цветной кинофильм с чемпионата мира во Франции, где он судил. Это была настоящая бомба. Ничего подобного мы не могли и представить. Вернулись одухотворенные и одновременно потерянные…

Надя уже училась в институте и как-то незаметно после Таллина мы перестали появляться в клубе, все шло к тому, что мы закончили танцевать, о переходе в другой клуб не могло быть даже и речи. Палычу надо отдать должное, он несколько раз ловил Надю в институте на переменах, и только в очередной раз, благодаря еще и посредничеству Володи Сереброва, они уговорили Надю вернуться. Вот так мы перевернули эту непростую страницу.

Тренировались много и упорно. Помню, Палыч в очередной раз привез фильм, и мы увидели Надежду и Виктора Давидовских из Питера, которые блестяще танцевали латину. Мы тогда многое переняли из их манеры и подачи танца, даже потом взяли их латинское платье за основу и стали в нем лауреатами Всероссийского конкурса в 1978 году г. Красноярске. И, конечно, не могли представить, что буквально через 2 года будем вместе с Давидовскими танцевать в сборной Российской Федерации (РСФСР) на Всесоюзном конкурсе исполнителей бального танца 1979 года в Нижнем Новгороде.

Все кино ролики тогда, естественно, были без звука, и многое в них понять было невозможно, особенно по ритмам, синкопам, сильным и слабым долям, музыкальности в целом.

Думаю, тогда сложилась парадоксальная ситуация в наших танцах. Практически отсутствовала хоть какая-то информация и методика преподавания бальных танцев так называемой международной программы (10 танцев). Ее официально просто «не было». И достать, в силу сложившихся причин, было практически невозможно. И вот в атмосфере тотального дефицита на информацию всем нам танцорам волей и неволей пришлось сближаться, обмениваться теми крохами, что кому попадало, уверен, что это и помогло, в том числе, спасти наш жанр бального танца и даже в скором времени начать выходить на международную арену и признание.

Прибалтика тогда (конец 60-х годов) была безусловным лидером, так как имела особый статус, у них не было гонений со стороны министерства культуры и партийных органов, они напрямую участвовали в конкурсах в Европе и Англии. Такая легенда танца как Чесловас и Юрата Норвайша не только танцевали, но и были организаторами первого тогда в СССР международного конкурса «Янтарная пара» в Каунасе (1968). Вторым центром был Ленинград, который был рядом с Прибалтийскими республиками и черпал там информацию, участвовал в конкурсах, в семинарах, брали уроки.

Тогда было так – кто владел информацией, тот и был в лидерах. Помню свои ощущения, когда приезжали на конкурсы и смотрели, если были пары из Москвы, то понятно, что они уже априори будут впереди. И пока до нас эта информация доходила (через семинары, киноролики и пр.), они уже опять были впереди.

Владимир Павлович оказался настоящим энтузиастом, его не устраивала эта ситуация, и он через своих друзей в Прибалтике, за свои деньги покупал и получал такую информацию в виде тоненьких методичек, в основном на английском языке. Он молодец, выучил основные термины и обороты и достаточно сносно переводил описание фигур, ритмов, работа рук и ног и прочее из так называемого «бэйзика».

Поэтому мы владели, пусть и достаточно поверхностно, основами танцев, знали фигуры, их исполнение, разучивали связки и строили вариации. Это было чрезвычайно сложно, но и увлекательно. Еще надо сказать, что Палыч коллекционировал танцевальные пластинки, которые тоже доставал «из-под полы». Это по тем временам была лучшая музыка в исполнении лучших танцевальных оркестров мира, таких как Ross Mitchell и прочие. Это были пластинки в супер обложках, высочайшего западного качества и, что самое примечательное – новинки года. Можно сказать, что проще было достать The Beatlts или Deep Purple, чем подобные танцевальные шедевры. В его коллекции было более 30 таких «фирменных» пластинок. Конечно, еще были у него практически все пластинки разной танцевальной музыки, которые выпускались тогда в Союзе, но, увы, их было очень немного и посредственного качества звучания.

Также у него всегда были лучшие катушечные магнитофоны (Маяк, Юпитер), так же лучшие тогда проигрыватели виниловых пластинок, что позволяло переписывать музыку высокого качества и использовать их на тренировках, показательных выступлениях и конкурсах. Все это стоило немалых денег. Уже много позднее, Палыч приобретал танцевальную литературу типа самиздата на русском языке – те же книги по бальным танцам лучших мировых специалистов, помню, каждая стоила от 50 до 150 рублей.

Вспомнил очень смешной случай, Палыч приехал из очередной поездки и с гордостью начал нас учить новому танцу румба, пыхтели и учили целый вечер, все было неудобно и совсем не то. На следующий день Палыч со смехом и со смущением поведал, что он все это смотрел на пленке, но только зеркально… и получались «веер» и «алемана» зеркально наоборот. Долго смеялись и часто вспоминали.

Кстати, учили и другие танцы: рок-н-ролл, буги-вуги, которые были для нас таким же откровением. Потом их танцевали на вечеринках. На банкетах после конкурсов учили всех желающих (а банкет был обязательным атрибутом всех конкурсов).

Вот так мы и учились танцам понемногу, как в известном произведении: «чему-нибудь и как-нибудь».

Краевой конкурс бального танца 1978 г. Я четвертый слева, Надя шестая слева. В. П. Козлов третий справа

Глава 3. Первые успехи, движение вперед (1977 год)

Когда мы с Надей вставали в пару, мы не ставили особо никаких целей. Наверное, просто хотели доказать себе и другим, что вопреки общему мнению у нас получится. А вот что получится – покажет только время. Итак, вопреки всем и всему в 1976 года мы встаем в пару.

Первый стереотип – у нас большая разница в возрасте, где-то 18 см. И надо сказать, этот стереотип долго «давлел» на нас, мешал нам, вязал по рукам. Это нам говорили вокруг все без исключения, и это, говорил нам и наш тренер, я думаю, это было совсем не правильно. Если в латине в этом не было проблем, то в стандарте конечно они были. К сожалению, тогда сама методика и понимание принципов построения в пару не давали возможность этот минус свести к минимуму. Это сейчас понятно, что и как нужно, а тогда это было почти полное непонимание как этого достичь. Но даже и тогда, в стандарте мы с этим более-менее справились и в последующем танцевали стандарт с удовольствием, частенько бывали в финале, в призерах и даже побеждали. Но этот «пунктик» всегда в нас присутствовал.

Второй стереотип – все или почти все считали, что Надя губит себя и свой талант, вставая с новичком, который не только не сможет ее догнать, но и просто хотя бы тянуться за ней. Как правило, если партнер слабее партнерши, то пара не может достойно конкурировать. Выбор простой: или партнер догоняет ее и становиться рядом (лучше чтобы вообще стал лидером пары) или пара просто не состоится. Конечно, все здесь не так просто и очевидно, но проблема в этом тоже есть. В этом смысле у нас было меньше проблем, так как мы оба стремились к результату и включали все свое старание и умение.

Надо отдать должное Наде не только за терпение, но и умелую помощь мне в освоение самих танцев. Ее прекрасная хореографическая подготовка сыграла свою неоценимую роль в становлении нашей пары, в некоторых моментах, оказывала решающее значение в советской и латино-американской программах. У Нади природная выворотность, гибкость, шикарная растяжка, великолепная осанка.

Танец сударушка

Помимо этого сказались ее занятия в детском хореографическом классе подготовки государственного ансамбля «Танца Сибири». Интересный факт, когда она поступала учиться в Сибирский технологический институт, я ей посоветовал сходить на конкурсный отбор в известный народный ансамбль «Енисейские зори» (руководитель Геннадий Петухов), который был при этом институте (я надеялся, что может как-то помогут поступить…). Из многих и многих Надю и еще одну девочку приняли, сказали: – сдавайте экзамены, поступайте и обязательно приходите. Я ее спросил, что сдавали, она отмахнулась – дробушки, топотушки и прочее.

Кстати, Надя хорошо сдала вступительные экзамены и, очень успешно проучившись 5 лет, получила диплом, ей сразу предложили место технолога на крупном комбинате с предоставлением квартиры. Но ехать надо было в Архангельск, где она проходила практику. Понятно, что мы туда не поехали. Я уже работал после института по распределению и ей дали свободный диплом.

Как обычно, чужие успехи мало кого радуют, и мы тоже испытали это внутри своего коллектива по полной программе, никому не нужны конкуренты, взявшиеся ни откуда. Хотя были ребята, которые искренне были рады и поддерживали нас.

Редкие минуты отдыха и общения в ансамбле

Вот с такими исходными данными мы начали свой путь в танцах. А помимо индивидуальной программы нам срочно нужно было учить и репертуар ансамбля. Конечно, проще было выбрать только ансамбль, такой выбор сделали многие. Но очень привлекал конкурсный танец и реализация себя через него. Это очень и очень увлекательно! Мы в этом ни минуты не сомневались. Думаю, что эта мотивация знакома всем и двигает многих.

Первый звоночек, что что-то не так прозвучал после Таллина. Тот турнир во многом нам открыл глаза на танец, а самое главное на качество его исполнения. Вроде те же фигуры, музыка, а лидеры танцуют по-другому, порой совершенно непонятно как они это делают.

У нас стали происходить на этот счет разговоры с Палычем, мы понимали, что с таким подходом далеко не уедем. Мы только тогда, услышав о существование каких-то семинаров, индивидуальных уроках с тренерами и ведущими парами, стали этим интересоваться. Это сейчас я понимаю, что Палыч учил нас «английскому медальному танцеванию», которое тогда в России было очень редким и даже продвинутым, но мало могло конкурировать по-настоящему с конкурсным танцем. Потом спустя почти 20 лет, когда мы продолжали учиться танцу на родине танца в Англии, мы это танцевальное направление наблюдали сами, видели турниры по «медальному танцеванию». В Англии, да и других странах, существуют несколько союзов и федераций такого танца. Все это направлено на массовое танцевание, типа как у нас тогда школы танцев. Это было направленно к тому же на массовость и привлечение людей, в том числе и через конкурсную составляющую: ступени мастерства – бронзовое, серебряное и золотое. Как уже сказал, это практически не имело отношение к конкурсному танцу.

К сожалению, мы тогда не смогли убедить Палыча в перспективности именно конкурсного направления, тем более это требовало серьезных финансовых затрат, перестройки основ тренировок, работы и вообще переосмысления всего-всего.

Все катилось по старинке. Показательные выступления в ансамбле и в паре, тренировки, которые приносили все больше вопросов, которые оставались без ответа. Понимали, что теряем время… Правда Палыч тогда разрешил нам свободно пользоваться своими немногочисленными кинороликами с турниров, в которых мы пытались что-то понять и что-то разглядеть (без звука, с посредственным качеством изображения, вечно рвущейся пленкой).

Но надо сказать, что даже это стало приносить свои плоды, мы резко стали прибавлять, появились интересные вариации с трюками и поддержками. Надина растяжка позволяла делать то, что никто не рисковал повторять за нами, например – подъем-вымах партнерши над головой в джайве (очень опасное движение, требующее полной уверенности в партнере). Почти поперечный шпагат в румбе, находясь в растяжке на левой и правой ноге партнера, высокие батманы и броски ног, высокие поддержки в посадобле, прокручивание партнерши в румбе, где она на одной ноге в приседе, за одну руку вращается рукой партнера с большой скоростью.

Этому последнему трюку удивлялся даже Михаил Семенович Годенко – блестящий хореограф, легенда народного танца, руководитель красноярского государственного ансамбля «Танца Сибири», говорил: у нас в подобном трюке парни крутят девчонок через механическое приспособление в руке, а вы умудряетесь просто «ладонь в ладонь…». Было очень лестно и приятно это слышать.

Немного об этом знаменитом коллективе. Мы знакомы были, наверное, с большинством танцоров, особенно с теми, кто тогда проживал в гостинице «Огни Енисея» на Набережной Красноярска возле Речного вокзала, где мы бывали на дружеских вечеринках после совместных выступлений на больших сборных концертах, да и просто вечерами забегали на огонек. Володя Ведмицкий (Надин партнер и наш друг) тогда танцевал в этом коллективе и ввел нас в круг общения. Надо сказать, что этот знаменитый коллектив был для нас образцом в отношении к профессии, к тому любимому делу, которому мы посвятили всю свою жизнь. Неоднократно присутствовали на их многочасовых репетициях, где очень скрупулезно и дотошно оттачивалось мастерство и презентация танцевальных номеров, видели с каким желанием и самоотверженностью все относились к своей профессии. Поражала неуемная энергия и талант бессменного руководителя и создателя этого уникального народного коллектива Михаила Семеновича Годенко.

Особенно удивительны были солисты ансамбля – Людмила Коркина, Николай Черемисин и многие другие. Среди них выделялся Валера Борисов своим уникальным талантом и самобытностью, его звали «рыжим» по цвету его волос. Его М. С. Годенко нашел в какой-то художественной самодеятельности и вывел на мировую вершину народного танцевального искусства.

Их знаменитый танец «Сибирский переполох», который долгие годы был визитной карточкой ансамбля, где блистал гранями своего удивительного таланта Валера Борисов, был поставлен М. С. Годенко именно на него.

Помню, после знаменитых гастролей Ансамбля танца Сибири по Америке мы были в гостях у Валеры, и он с упоением и присущим ему юмором рассказывал о приключениях в США, где они выступили во многих городах, ежедневно переезжая из города в город. Кстати, тогда я купил у него автоматическую японскую кинокамеру, где вставлялась специальная кассета с цветной или черно-белой пленкой, тогда это была мировая новинка. Этой камерой я снимал весь наш семейный и танцевальный архив вплоть до 1994 года, когда перед поездкой в США приобрел уже настоящую видеокамеру не только с изображением, но и со звуком. Было большим потрясением и ударом быстрый безвременный уход Валеры Борисова из жизни.

Мы сдружились с еще одним блестящим танцовщиком и солистом ансамбля Валерием Вторушиным, наше знакомство и общение продлилось еще долгие годы.

Вот такая краткая зарисовка нашего незабываемого общения и знакомства с этим великим коллективом.

Тогда еще не было ограничений в том, что нельзя отрывать обе ноги от паркета больше, чем на один такт музыки. И все мировые пары в меру способностей занимались такой своеобразной воздушной акробатикой, ну и конечно мы за ними… Мы тогда как-то стеснялись «снимать» куски вариаций с других пар, это казалось плагиатом, и только потом поняли, что это была повсеместно обычная практика всего танцевального мира – все танцевали с лидеров. Только сравнительно недавно у пар стали появляться свои индивидуальные хореографии танца, которые им ставят тренеры и ведущие пары, с которыми они занимаются.

Понятно, что современный танец по потоку информации, появлению интернета, развитие и появление новых мировых центров (Италия, Германия, Россия, Америка и др.) никак нельзя сравнить с тем временем, когда доминировала Англия (родина бальных танцев), а Советский Союз был практически полностью отрезан от этой информации.

Помню, Станислав Попов показывал нам немецкий танцевальный журнал, в котором после его с Людмилой оглушительного успеха в Германии писалось примерно так: видимо, где-то за Уралом в России существуют таинственные школы танцев, раз у русских есть такие пары, которые на равных могут конкурировать с мировыми лидерами.

И это было феноменально: без доступа к информации, без семинаров, выездов на зарубежные турниры наши ведущие пары в конце 70-х и начале 80-х начали конкурировать и входить в мировую элиту. Это сейчас из любой глубинки можно напрямик договориться об уроках и поехать в любую страну или пригласить специалиста к себе, можно заявиться и танцевать на любых открытых мировых турнирах, а тогда даже помыслить об этом было невозможно.

Вот так, методом проб и ошибок развивался наш танец.

В 70-х годах у нас в Сибири было очень мало конкурсов. И каждый конкурс был своего рода событием. У нас в ДК ЖД проводился свой турнир 1—2 раза в год с приглашением пар. Приезжали пары с Новосибирска, Ангарска, Абакана, Томска и Иркутска, где тоже активно развивался конкурсный танец. Это были настоящие праздники танца с битком набитым зрительным залом, интерес к танцу был феноменальным.

Как я уже писал, детского конкурсного танца не было и в помине, приезжали только взрослые пары. Собиралось пар 10—15. Это уже был приличный турнир, проходил в один день, начинался после обеда. То есть полуфинал и финал, кстати, между парами, оставшимися в полуфинале, делали второй утешительный финал за 7—12 место. Конечно обязательные показательные выступления победителей и ансамблей. Соревновались в двух программах: советской и зарубежной. В судьи приглашались лучшие в прошлом танцоры, хореографы Дома творчества и порой просто известные люди. Судились конкурсы по- разному: то все танцы вместе, то советская программа отдельно. Судейство было открытое по местам. А потом после конкурса обязательно небольшой банкет, все ребята взрослые. Много общались, знакомились, обменивались опытом, танцевали, веселились. Это было незабываемое время.

Танец джайв

Сами ездили на конкурсы в Томск (название вроде «Весенний подснежник», там тогда лидерами в Томске были Сергей и Татьяна Круг и Александр и Светлана Илюшеновы), в Иркутск, в Новосибирск (Геннадий Мальков и Александра Шестакова – «Золотая долина») и другие новосибирские конкурсы, в Ангарск, где руководителем коллектива был Револьф Гусев.