Темнейджеры. Каникулы в Чернолесье

Пришедший сплюнул.

– Все чудишь, – сказал он. – Не жди от меня того же.

Герман сорвал на обочине пучок травы и принялся вытирать ботинки.

– Я только одного жду от тебя, Гройль, – сказал он невозмутимо. – Когда ты отсюда уберешься.

Тот, кого назвали Гройлем, нахмурился.

– Сколько раз тебе говорить. Не называй меня так… в этом обличье. Как ты знаешь, имен у меня много. Сейчас перед тобой стоит доктор наук Флориан Штарк.

– До-октор? – насмешливо переспросил Герман.

– Именно. Ведущий специалист по экологии.

Герман закончил чистку ботинок. Сплюнул. Тоже хмуро взглянул на гостя:

– Оставь эти игры для своих пионеров. Вместе со своей фуражкой и немецким тряпьем. Уж я-то помню твою фамилию – Сморкович… заключенный Сморкович. Говори, зачем пришел. Тебе мало вчерашнего фейерверка?

– Мне никогда не бывает мало, – глухо сказал мнимый доктор. – Я пришел, чтобы заключить сделку.

– Не слишком ли долго ты ждал?

– Я ждал ровно столько, сколько требуется, чтобы лишний раз убедиться в твоем непробиваемом упрямстве. Ты все еще рассчитываешь пристроить к своему гиблому делу наследников? Этот, кажется, последний из рода?

– Ты про Серегу? – Герман даже рассмеялся, по виду вполне благодушно. – Да у него наследников будет полдеревни! Мальчишке и пятнадцати нет. Он еще, можно сказать, не развернулся в полную силу.

Герман подобрал с земли какую-то гайку. Повертел в руках и кинул в кузов. Карл беспокойно захлопал крыльями и щелкнул клювом.

– Нет у него никакой силы, – сказал Гройль. – И ты сам это знаешь. Он даже не полукровка. Он последыш. В нем не осталось почти ничего от нашей общей судьбы. Тебе не вдохнуть жизнь в свой угасающий род, как ты ни старайся.

– Значит, я управлюсь с тобой сам, – сказал Герман.

– Вот мы и подошли к предмету сделки. Итак, ты оставляешь свои унылые попытки бороться с нами. Мы… оставляем тебя в живых. Впрочем, это означает всего лишь то, что ты умрешь своей смертью.

– Не пойдет, – покачал головой Герман. – Моя жизнь меня не слишком заботит. Да кстати и ты, Гройль, не протянешь долго. У тебя уже ум заходит за разум. Достаточно посмотреть на твою фуражку… и на то, что под ней. Нет, Гройль. Твоя сделка изначально ничтожна.

– Хорошо. Будь по-твоему. Я сохраню жизнь твоему Сергею… и его вероятным потомкам, так уж и быть… отныне и во веки веков, – сказал Гройль. – Ну, а мои условия ты слышал.

– С каких это пор ты повелеваешь вечностью? – спросил Герман.

– С тех пор, как ощутил силу, мой друг. За мной стоит целая армия, – тут Гройль приосанился. – Да, целая армия! Ты о ней наслышан, не так ли? А вот за твоей спиной пусто.

– Мой Сережка один стоит целой армии, – возразил Герман. – Он, знаешь ли, с детства дружит с техникой. И он не будет бить искусственными молниями по периметру. Он использует… плазменную пушку со спутниковой навигацией… и не оставит от твоего гнусного логова камня на камне.

– Ты блефуешь. Ты тянешь время.

– Мое время принадлежит только мне.

– Кто знает, – проговорил Гройль задумчиво. – И кто знает, чью сторону выберет твой глупый внук… когда придет его час выбирать.

Герман помрачнел. Тогда Гройль отсалютовал ему коротким, давно забытым жестом, развернулся на каблуках – на земле остались два следа причудливой формы – и двинулся прочь от дороги в лес, стараясь не запинаться о кочки.

Старый Герман стоял и смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в тумане. Затем махнул рукой Карлу, и тот перебрался в кабину, где вцепился когтями в спинку сиденья и притих, нахохлившись.

– Слыхал, дружище? – спросил Герман у ворона. – Что думаешь?

– Кр-рах? – спросил ворон.

– Ну, это мы еще посмотрим. Жаль… да, жаль. Времени все меньше.

Он завел мотор и погнал пикап в деревню. Радиостанция на панели приборов молчала, и только в кузове гремели железки.

Сергей Волков

Лагерь «Эдельвейс»

На третий день голова перестала кружиться. Это была победа. Потому что я смог включить смартфон с очками, и меня даже ни разу не стошнило от виртуальной реальности.

Перед этим было еще кое-что. Дед устроил мне хорошую взбучку за потерянный самокат. Потом сам же его нашел и отвез в автосервис, где ему починили раму при помощи электросварки. Теперь на раме красуется кривой алюминиевый шов, и мне даже не хочется его закрашивать.

Мой разбитый телефон дед ухитрился сдать обратно в магазин, где взамен ему выдали новый, такой же. Администратор пояснил, что фирма-изготовитель не обязана по гарантии менять испорченный товар. И что он идет на некоторое нарушение правил исключительно ради Германа, потому что когда-то, когда он, администратор, был еще мальчишкой, Герман позволял ему садиться за руль своей старой «Нивы». Я даже поревновал минуты две, потому что мне-то садиться за руль не позволялось, но потом решил, что все это было давно, когда меня еще и на свете не было, и обижаться нет смысла, а новый смартфон – вот он. Я немедленно скачал новые приложения, ходил по двору в очках и наслаждался дополненной реальностью. Небо к вечеру стало ярко-красным, облака разошлись как занавес в театре, и фон был просто фантастическим.

Я даже вздрогнул, когда в поле зрения моих очков вдруг влетел ворон Карл. Он был похож на громадного черного орла, как на флаге. Глаза горели желтым огнем, крылья рассыпали искры.

Со страху я отключил приложение. Карл стал обыкновенной птицей. Сел на садовую скамейку и внимательно посмотрел на меня. Я снял очки.

– Карл, где Герман? – спросил я у него.

Я знал, что ворон прекрасно понимает вопросы и даже, когда хочет, отвечает.

– Р-работа, – сказал ворон. – Патр-руль.

– Ясно, – я даже улыбнулся. Можно было не ждать деда скоро. С другой стороны, не играть же до ночи, думал я. Хотелось заняться чем-нибудь еще, вот только чем?

– Др-руг, – вдруг сказал Карл.

– Что?

– Вор-рота. Др-руг.

Я обернулся. За въездными воротами никого не было. Ворон досадливо переступил с ноги на ногу и показал носом совсем в другую сторону.

Ну конечно. В усадьбе были и другие ворота, со стороны леса – широкие, распашные, чтобы мог проехать трактор, а может, и танк. Обычно они были заперты. Я обошел дом и увидел, что за воротами опять-таки никого нет, зато снаружи у забора из длинных бревен скромно стоит Вик.

Он был в том же самом наряде, что и в прошлый раз. В холщовой рубашке и застиранных джинсах.

Увидав меня, он приветственно помахал.