Предательство

У Толика было много знакомых, и он всем представлял Мишку: Это Михаил, мой друг. Впервые над Мишкой не смеялись, не толкали и не обзывали. Толика почему-то уважали, а заодно уважали и Мишку. Для Мишки было большой загадкой, почему Толика все уважают? Что в нём такого особенного? Почему никто не уважает Мишку, а Толика уважают? Может, потому, что всё время смеётся, даже тогда, когда другой бы заплакал.

Однажды встретились, а Толик смеялся так, что из его глаз сыпались слёзы, но при этом он не разжимал рта. Это так развеселило Мишку, что он тоже смеялся, сам не зная почему. Всё также через смех и слезы, не разжимая рта, одними губами и жестами, Толик рассказал, что его ударили в зубы какой-то железякой, выбили сразу четыре нижних зуба. Толик подобрал зубы и отнёс их в поликлинику. Там их ему вставили на место, и залепили какой-то белой замазкой. Обещали, что прирастёт, но сказали, чтобы не открывал рот. Теперь Толик не мог кушать, и поэтому только пил бульон через трубочку, что ему казалось очень смешным. Когда до Мишки дошло, что случилось, он пришёл в ужас, что же здесь смешного? Но этот вопрос, лишь ещё больше развеселил Толика.

Может, Толика уважают за то, что не боится драться? Для Мишки это всегда было проблемой. Он не мог заставить себя, ударить кого-то, да ещё в лицо. Это делало его совершенно беспомощным. Когда на него орали, он лишь опускал глаза, а внутри всё сжималось. Совсем другое дело Толик. Он никогда ни к кому сам не лез, но и спуску не давал. Мишка спрашивал, как же так, почему он не боится? Потому, что это весело, смеясь, отвечал Толик. Однажды Мишке разбили нос, чего уж тут весёлого. Но Толик опять смеялся и сказал, что тоже кому-то разбил нос. Смотри, «у меня руки по локти в крови», ха-ха-ха! , и показал рукав рубашки, действительно испачканный кровью.

Мишка понимал, что Толик сильнее его, но дело было не в силе. Было что-то ещё, что-то недоступное Мишке. Однажды, болтая о своём, они шли к Мишке домой.

– Эй, щавлик, поди сюда, – это был Битюк, возле которого, как всегда шакалил гадкий мальчишка.

Мишка нерешительно остановился.

– Ха-ха-ха, щавлик! Здорово, – громко засмеялся Толик.

– Это, что ещё за крендель, с тобой? – уставился на Толика Битюк.

– Привет, поросенок! Ха-ха-ха! Меня Толиком зовут.

– Какой ещё поросёнок? – Битюк растерялся, он явно оказался не готов, к такому ответу.

Мишка замер. Гадкий мальчишка перестал вертеться и открыл рот от удивления.

– Поросёнок! Разве не так, тебя звала твоя бабушка? У тебя же щёчки, как у свиньи, ха-ха-ха…

– А ну заткнись, а то я сейчас…, – было видно, что Толик угадал, и что Битюк, таки был «поросёнком».

– А то, что? Поросёнок, ха-ха-ха, – веселился Толик.

Внезапно, у Битюка на глазах навернулись слёзы. Он отвернулся и быстро пошёл. Вслед за ним, засеменил его верный шакал.

– Жалко его, – сказал Толик, – наверное, его обижали, когда был маленьким.

– Жалко Битюка? – Мишка задохнулся от чудовищной несправедливости, – а меня тебе не жалко?!

– А чего тебя жалеть? Тебя что, тоже обижали?

Да! – хотел закричать Мишка, – да, меня все обижают! А этот Битюк проходу не даёт! Но посмотрев на весёлое лицо Толика, подумав, сказал – да нет, не обижали.

И всё же было в Толике что-то ещё, кроме безудержного веселья и отчаянной смелости, за что его уважали и любили те, кто его знал. Толик непривычно и странно относился к людям. Он никогда не держал зла, ни на кого. Мишка никогда не слышал, чтобы Толик говорил о ком-то, зло или пренебрежительно. Наоборот, всегда с уважением, даже, когда человек казался нехорошим. Почему так? – однажды спросил Мишка. Не нам их судить, может ему плохо. Может, его заставили….

Наверное, так его воспитывают, подумал Мишка. Он хорошо был знаком с мамой Толика, а папу видел только пару раз. Вместе с ними жили и бабушка с дедушкой. Но и их Мишка видел всего пару раз. А ещё, у Толика была младшая сестра. Квартира была, всего две комнаты. Где они все там прятались, Мишка не понимал. Но когда он приходил к Толику, им никто никогда не мешал.

Они ходили друг к другу в гости, и вместе прогуливали школу. Особенно любили прогуливать понедельники, когда в кинотеатрах обновлялись фильмы. Мишка просто заходил утром к Толику домой, чтобы «вместе идти в школу», чем вызывал радость и Толика, и его родителей, потому, что Мишка «не был похож на босяка». Родителям и в голову не приходило, что учатся они, в разных школах и идти им нужно, в противоположные стороны.

Больше всего друзья любили кино. Однажды их выгнали прямо из зала, из-за того, что они всё время смеялись, как ненормальные, а фильм был грустный. «До чего же много глупости в вас сидит», – сказал на прощанье контролёр. И они опять смеялись, как ненормальные.

К большому Мишкиному удивлению, Толик оказывается, успел закончить музыкальную школу, и умел играть на кларнете.

– Ты играешь на дудочке? Зачем?

– Никакая это не дудочка. Придёшь к нам, я тебе покажу. Родители хотели, чтобы я на пианино играл. Но на пианино денег не было. Кларнет дешевле. Вообще-то, я это не люблю, это для родителей.

Мишка завидовал Толику. Сам он, ни на чём не умел играть, и ничему его не учили. А когда Толик сказал, что он ещё и на саксофоне играет, потому что, как сказал Толик, «это тоже самое, что и кларнет», Мишка иззавидовался окончательно, и даже поругался с родителями, что они не отдали его в музыкальную школу. Однако, он так и не услышал ни разу, как Толик играет, поскольку Толик выполнив долг перед родителями, совершенно кларнет забросил.