Махапские землеологи

– Ждём удобный случай, чтобы поделиться с объектом препаратом.

– Верно. Будем вести клиента, пока не подвернётся подходящий момент. Но, самое главное, чтобы Вольёдя ни о чем не догадался. Он должен проглотить «Триэс», не подозревая, кто за этим стоит и что его ожидает. Выражусь словами нашего подопечного – конспирация и еще раз конспирация! Вы слышали, что Полигат готов пожертвовать нашему клиенту целую руку. Представляете, какая масса антиматерии скоро перекочует в сосуд? Это страшно, – командир прикрыл розовой ладонью открытый рот. – На что надеется молмут?

– Что вместо одной получит десять рук, – усмехнулся четвертый пилот.

– Да, – Стокар ткнул пальцем в соседа, – Полигат надеется на отдачу. Через год или десять, но антиматерия вернётся в десятикратном размере. Молмут уверен, что получит ее, подрастёт и заметно увеличится в размерах. Посмотрите прогноз. Это просто кошмар! Передел мира и раскол на два враждующих лагеря неизбежен. Люди надолго забудут о спокойствии. Я, как авторитетный землеолог, заявляю, что планете грозит глобальная катастрофа. Вот и приложите кулак к носу. Мы должны, хоть как-то, этому помешать.

– А каким образом ВУЛ имеет отношение к первой мировой? – спросил дешифровщик.

– Кто такой Вул? Вельзевул что ли? – Стокар недоуменно округлил глаз.

– Наш клиент – Владимир Ульянов-Ленин. Сам говоришь – конспирация.

– А. Ну, не до такой же степени, – улыбнулся командир. – Да, наш объект не имеет к мировому конфликту никакого отношения, но одно вытекает из другого. Революция, как тесто, поднимется на дрожжах войны. Зато кайзер Вильгельм Второй имеет. Вот список лиц, которые надо навестить и угостить препаратом, – Стокар нажал на кнопку. На экране замелькали портреты и биографии исторических лиц с повышенной массой антиматерии. – Так что работы много, – командир встал, посмотрел отеческим взглядом на экипаж и откашлялся. – Друзья, давайте не будем забывать, что мы дипломированные землеологи и долгое время изучали геополитические проблемы этой планеты. Нам, как никому, известно, в чем причина всех земных бед. Никто, кроме нас, не сможет помочь людям, не изменит ситуацию к лучшему, не оздоровит политический и социальный климат.

– Хорошо сказал! – пилоты захлопали в розовые ладоши. – Сделаем всё, что в наших силах. Лишь бы препарата хватило.

– Да, с препаратом начальство просчиталось. Здесь нужен мощный кумулятивный снаряд и много-много манны небесной, чтобы вывести из строя эту чёртову нишу, гнездо молмутского паука. В отчёте я всё укажу.

Объект, в свете вечерних фонарей, быстро шёл по лондонской брусчатке, лавируя между прохожими. Эмигрант огибал столбы и афиши, ловко перепрыгивая через лужи.

– Куда это он, на ночь глядя? – спросил третий пилот.

– Может в гости намылился? – предположил механик-электронщик.

– А, может, бессонница и решил прогуляться? – врач посмотрел на командира.

– Вполне возможно. Сейчас узнаем, – Стокар внимательно следил за движением опального политика.

Объект остановился, оглянулся, посмотрел по сторонам и нырнул в незнакомый подъезд.

Командир сразу обратился к бортовому компьютеру:

– Леви, кто здесь живет?

– Одну минуту, – прозвучал металлический низкий баритон искусственного интеллекта. – Пролетарский писатель Максим Горький, приглашён на съезд в качестве гостя. Это псевдоним. Настоящее имя – Алексей Максимович Пешков.

– Горький? Его нет в нашем списке. Проверим писателя на инфекцию. Сколько в нём молмутской гадости? Просканируйте его мозг локационным инфектором.

Шпион-оператор, приблизившись вплотную, показал затылок хозяина квартиры.

– Готово, – доложил первый пилот.

– Совсем немного, в пределах нормы, – командир посмотрел на результат и задумался. – Леви, они что, друзья?

– Нет. Всего третий раз видятся. Обращаются друг к другу на «вы», – откликнулся электронный мозг корабля.

– Интересно, что прагматика и стратега привело к творческой личности? – Стокар почесал розовую лысину. – Ладно, готовим для обеих персон энцефалографические датчики. Леви, – командир поднял голову и сказал в потолок, – все волновые колебания мозга переведёшь в цифру и выведешь на дисплей.

– Задачу понял, – отозвался бортовик. – Выводить в виде картинок или текста?

– И то, и другое, – Стокар крутнулся в кресле. – Как посчитаешь нужным. Главное, чтобы не нарушилась последовательность, сохранилась суть и не порвалась логическая цепочка. Прояви смекалку, она у тебя есть. Перед вылетом Гревер удвоил быстродействие блока аналитического резерва и в вычислительном модуле свёл на нет коэффициент погрешности интуитивных реакций.

– Как будем внедрять датчики? – механик-электронщик посмотрел на командира. – в комнате повышенная влажность.

Стокар посмотрел на экран и приблизил изображение:

– Что это там пищит под потолком?

– Комар.

– Вот! – командир поднял руку и показал указательный палец. Готовьте четыре макета, доставка – микропутом в контейнере, место установки – лоб и затылок. И один датчик дополнительно поместите в резервную обойму на случай неудачного внедрения или промаха.

– Готово!

– Выпускайте!

Космический корабль выстрелил в ночь маленьким, чуть больше сантиметра, цилиндрическим предметом. Микропут с эфирным ускорителем выпустил маленькие крылышки и скрылся в темноте. Челнок с «комарами» развил сверхзвуковую скорость и устремился к берегам туманного Альбиона.

12

Марксист не вошёл в квартиру, а ворвался. Оторопевший писатель от неожиданности сделал шаг в сторону и пропустил гостя. Ленин снял кепку и поздоровался:

– Решил прогуляться перед сном, проходил мимо, дай, думаю, зайду. Извините за внезапное и столь позднее вторжение в личное пространство, – оратор прошёлся по комнате, провёл пальцем по подоконнику, определил толщину слоя пыли и встал у кровати. – Последнее время совсем потерял сон. Эти склочные дебаты выжимают из меня все соки. Завтра обязательно будьте на заседании и непременно с пивом. Делегатам ваша затея очень понравилась, когда в кармане по три шиллинга. Ох, как бы не пришлось сворачивать съезд и разбегаться из-за финансовой нехватки. За аренду помещения уже платить нечем. Но завтра еще выстоим, завтра я всыплю меньшевикам! Будет разгромная речь. Так что приходите. Вас это позабавит, а мне будет приятно. В ваших глазах я вижу поддержку и понимание. Борьба с самодержавием не окончена, война с помазанниками продолжается. Нет в них больше ни искры, ни света. Это уже не стена, не монолит, а труха, ткни пальцем и развалится. Рано или поздно мы докажем это, левое крыло обязательно возьмёт реванш.

– Хорошо, я приду, и бочонок не забуду, – писатель слегка кивнул и прищурил глаз, закрывая слизистую оболочку от табачного дыма. Горький специально закурил. Он знал, что гость не выносит запаха табака, и это ускорит его уход. Писателю поскорее хотелось лечь и расслабиться. Лондон со своей повышенной влажностью был невыносим. Больные легкие требовали тепла и сухости, хотелось обратно в Италию.

Идейный вдохновитель, гегемон партии, носитель ценных и единственно правильных истин с бегающими живыми глазками и приторной улыбкой продолжал выгибать перед писателем рукой. Неожиданно гость провёл ладонью по хозяйской постели:

– Ты смотри-ка – сухо. Очень странно.

Писатель возмущённо выпустил в марксиста струйку вонючего дыма:

– Что вы себе позволяете? Вы на что намекаете?

– Успокойтесь ради аллаха, – брызнул смехом гость. – Просто лондонский туман очень вредный, проникает в любую щель и увлажняет простыни. От этого проклятого смога постоянно тянет какой-то плесенью и затхлой гнилью. Надо хорошо закрывать окна и двери. Ну, теперь-то вам, голубчик, всё ясно? Не бережете вы свои лёгкие, курите много. Кхе-кхе! – гость закашлял. – Лечиться вам надо. Туберкулез, бронхиты, астма, ревматизм в этом ужасном климате обильно процветают, – Ленин показал, что неплохо знает медицину. – Надо, надо, милок, себя беречь. Вам прямая дорога на юга, к морям поближе, где климат жаркий и сухой. И не ждите чудес свыше. Здоровье вам с неба не упадёт. К врачам идите, дорогой мой, а лучше к зарубежным. Русские врачи лечат крайне плохо. Не угнаться за Европой нашим туфтачам, всё в хвосте плетутся и, как двоечники, списывают у соседа.

Вдруг писатель и политик синхронно хлопнули себя по затылку и лбу. Вождь обездоленного племени убрал с лысины убитое насекомое:

– Дорогой мой человече, сколько у вас тут комаров! Впрочем, как и у меня в комнате. Эти проклятые кровососы определенно мешают отдыхать. С ними просто невозможно выспаться.

Горький молча слушал и улыбался. Был забавен этот ниже среднего с быстрой речью энергичный и непосредственный человек. Всё в нём подкупало и вызывало улыбку: как ходил, держался и картавил, как стрелял колючими глазками и смеялся, собирая морщинки у глаз. Писатель знал, что это всё прелюдия. Ленин зря не приходит. И терпеливо ждал, когда разговор повернет в деловое русло. Алексей Максимович чувствовал, как от партийного лидера исходят флюиды отваги и решительности. Лицо марксиста не покидала печать самообладания. Писатель знал, что причин для шуток и смеха мало. Ленин завтра снова ввяжется в словесную перебранку и будет стоять на съезде в эпицентре склоки. Истинный борец, крепкий, знающий, опрятный и одинокий, снова будет тратить нервы и срываться на крик. Писатель затушил окурок:

– Спасибо за совет. Заботитесь, словно мать о сыне. Ни к чему же. Всё в порядке. Я не люблю спать на перине, предпочитаю на жестком. Лучше всего на полу.

– Что радикулит скривил осанку? А у меня желудок плохой. Только кашами и спасаюсь, – марксист притворился больным. Ничего людей так не сближает как общие недуги, как разговор о здоровье. Хранитель партийной казны всегда был при наличных и никогда не жаловался на аппетит. Желудок легко справлялся с любым деликатесом.

Писатель интуитивно понял тактику вождя и подумал: «Многие даже гордятся, что имеют разные болячки и любят, когда их жалеют. Человек по-своему дорожит шрамами на теле и ведёт им летопись в уме. Так, наверно, устроен любой человек. Нехватка сочувствия и дефицит обычной жалости делают нас такими. Никто не знает, сколько протянет, проживет. Что там этой жизни?»