Вот был слуЧАЙ. Сборник рассказов

– Я могу и за тебя подержаться, – скаламбурил я на ее слова.

– Больно надо, – взглянула на меня «клавиша».

–Объясни, как надо больно и где, – в шутку, притиснулся я к ней.

–Вот мужики. Ну, заразы же,– тут же отозвалось, наше «недремлющее око», Семеновна, – мало того, что всю жизнь у нас на шее сидят, так и тут подкатываются к той, у кого пенсия больше.

– Ой, девчонки, хочу вам про пенсии рассказать,– вступает в разговор «Справедливица»,

–У соседки муж недавно из тюрьмы вернулся. За тридцать лет, что в соседях живем, я его всего два раза и видела. Он, я думаю, из этих… ленинских соратников, тоже всю жизнь по тюрьмам. А тут выхожу, я с ведром мусор выкинуть, а он стоит на площадке, курит. Поздоровалась, он тоже мне, и мы вам с кисточкой. Девки, как рот открыл, там зубы сплошь золотые, я как увидела, чуть ведро не выронила. Еле с собой совладала, но спрашиваю,– Надолго, или так проведать? А кто его знает,– отвечает. Думаю вот, от дел праведных отдохнуть, пенсию выправить, а там видно будет.

Я опять спрашиваю, – Ты же с нар не слезал, злодей, какая, такая пенсия? А он мне, – Конституцию, иногда почитывать надо, – и смеется, зубами своими ослепляя.

– Думаешь, удивила? – отвечает ей соплеменница из очереди, знакомая с такой ситуацией,

– У меня, муж сестры, такой же «ударник тюремного труда». Пенсия у него такая же, ну, может чуток поменьше, чем у меня.

4

– Пенсия – то откуда, они же не работали. Воровали да грабили, – возмущается «Справедливица».

– Это ты у «Клавиши» узнай, она про благосостояние народа все знает, – советует ей Семеновна.

– Я работала, с другими категориями граждан, – тут же отзывается Клавдия Шевеловна.

– Это которые, задницы креслами, полируют, – уточнила Семеновна.

Клавдия Шевеловна, недовольно фыркнула, давая понять, что с «неотесанными» говорить не желает.

– А не двигаемся почему? – громко поинтересовался я.

– Денег пока нет, – пояснила мне первая в очереди, стоящая у самого окошка выдачи в которой я признал соседку по дому.

– А скоро и совсем не будет. Слышали в новостях? Два миллиарда, Африке подарили, у них там с пенсиями, тоже полный завал,– объяснила отсутствие финансов Семеновна.

– А до этого говорили, что Киргизии все долги простили, – поддакнула моя соседка.

– Вот, а мне с 85 года, по страховке сына до сих пор вернуть не могут,– посетовала середина очереди.

– Какая страховка? Ты как с луны свалилась? Нам-то еще раньше, все свои долги государство простило. Ты чего, не слышала? Как Ельцин распинался, – Простите, россияне, – возмутилась Семеновна.

– Сейчас не так, говорят. Сейчас, держитесь, говорят, мол, дальше будет еще хуже, – поправила ее, моя соседка.

– Ну, вот о чем, вы говорите? – во весь голос, стала возмущаться «Клавиша», – инфляция падает. Валовый продукт растет. Благосостояние народа постоянно повышается. Реновация началась, пятиэтажки в Москве сносят. Жителей по новым квартирам, благоустроенным и большей площади расселяют.

А сносить-то зачем? Сдуру-то можно и «инструмент сломать? Взяли бы с коммуналок, да хоть бы и от нас с Октябрьской улицы, и поселили в эти дома. Со времен, ударных строек, там живут,

– высказалась середина очереди.

–Ишь ты чего захотела? С голым задом, да в Москву. Сама слышала, скоро и так туда, только по «визам» пускать будут, – отбила «хотелки» Семеновна.

Я вжикнул молнией на куртке, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Чувствую, пошел «накал», на почте становится жарковато

– А тут удивляться нечему,– подхватила «Справедливица». Турникетов везде понаставили, от народа отгородились. В милицию пошла, фиг тебе, турникет. Так мало турникет, сбоку еще будка стеклянная, за стеклом еще одна «будка» только в форме, да еще говорить может, но только вопросами, – Паспорт? Размер лифчика? К кому? Здесь ответишь, на третьем этаже, где прокуратура и суд опять, спрашивают, правда, там «Будка» без будки, на третьем этаже ее поставить некуда, -

Паспорт предъяви? Что в лифчике носишь? А что за двадцать ступенек изменилось? Если только, паспорт от стыда цвет поменял. Раньше в горсовет свободно ходили, к любому можно было зайти.

Теперь ни как. Тоже «дуболома» на входе поставили турникет охранять. Тоже одни вопросы,

– Паспорт? К кому? Замучаешься этому сторожу объяснять. А как только дойдет до него и соизволит пропустить. Тут же звонит в тот кабинет, куда ты идешь. Это чтоб, все успели убрать со столов. Чашки, рюмки, ложки, вилки, колбасу, печенье, и конфеты. На компьютерах игры закрыть, в зеркало глянуть, на лицо деловое выражение накинуть. А то еще вместо этого, расстроенно – злобное изобразить, чтоб, сразу значит, с другой стороны дверь закрыли и не мешали.

– Это точно. В стране работать некому. Раньше в сторожа пенсионеры шли от безделья. Сейчас, молодежь, все кому работать неохота. Обидно, сторожами зваться, так теперь «секьюрити»

– добавила моя соседка, – кого там охранять? Они свои кресла сами, от любого врага отобьют.

Бездельники к бездельникам, это как деньги к деньгам.

– Множество нерегулируемых посетителей, мешают нормальной работе администрации, – не выдержав натиска на «родное и кровное» – вступилась «Клавиша».

– Насчет «нерегулируемых», это ты в точку, – сказала Семеновна, – отцов потом, хрен, найдешь.

– Вот, что вы за люди? – возмутилась Клавдия Шевеловна, – все исказите, все перевернете.

– А в Америке, вся полиция за стеклом. Чтоб все видели, как работает, – сказала «Справедливица»

– У нас, если начни полицию и мэрию, через стекло показывать, дома и на работе никого не найдешь.

Все будут на улице стоять, и через эти стекла смотреть. А дня через два, набегут артисты из всех этих «Ментов с разбитыми фонарями», « Следствий с бесконечными тайнами» с битами.

5

Толпы будут разгонять у отделений полиции. А у мэрии депутаты будут тем же заниматься. Если народ увидит, как они за стеклами от безделья маются, кому они – то тогда нужны?

– Кто с краю? – граждане, – прервал дискуссию, мужской голос со стороны входа.

– Наконец – то мужики стали подтягиваться, – обрадовавшись, поворачиваясь, я на голос.

– Петрович, я по голосу тебя и не узнал. Богатым будешь, – говорю я, крепко пожимая руку.

– Я чего не слышал, чтоб свистел? – говорит он, крепко пожимая мою ладонь в ответ.

– Кто? – не понимаю я.

– Рак на горе, что богатым меня сделает, – смеется он, обращаясь ко всем присутствующим,

– Пламенный привет, всему честному пенсионному братству, – говорит Александр Петрович, мужик средних лет, на льготной пенсии по ранению, как он сам про себя говорит, – Извиняйте, граждане, два ранения, три контузии. Он самый заслуженный, член нашей «команды» Хотя он по возрасту, некоторым из нас годиться в сыновья, мы с уважением обращаемся к нему по отчеству.

– И тебе Петрович со всем нашим почтением,– от имени всех, приветствует его Семеновна,