Целинная рать

Старшина, во все время этого разговора, не отрывавший взгляда от корзин, стоящих у ног женщин, отрицательно качнул головой.

– Да, похоже, совсем дошел, командир. Сознание бы опять не потерял. Два раза уже терял от голода и боли.

Василий, как репетировали, старательно побаюкал руку, и словно от боли, скрежетнул зубами.

Выступление Витьки, было оценено, на должном уровне со всеми вытекающими.

– Бедненькие, – со вздохом участия, наклонилась одна к своей сумке. Достала оттуда трех вяленых лещей и протянула их старшине.

– Так у нас заплатить нечем, – через стиснутые от «боли» зубы, сказал тот.

– Да еще чего? Какие деньги? Мы что не люди? Вон, как вы бедненькие настрадались.

–А я вам, вот, картошечки горячей, – засуетилась возле своей сумки другая.

– Спасители вы наши, покупателей вам очередь, – приняв кулек с картошкой, Витька даже попытался выдавить слезу, – сейчас командира покормлю и в больницу. Спасибо!

Он потащил от скамейки старшину, который, как болванчик, качал в поклоне головой, прижимая здоровую руку к сердцу.

– Давай, давай, беги быстро, но недолго. А то вдруг интоксикация начнется, ввернул он медицинский термин, услышанный им в вытрезвителе.

– Чего начнется?

– Это, что-то вроде триппера, только у нарколога, – смеясь, пояснил Витька.

Проходя мимо, томящихся в ожидании приятелей, он кивнул им головой, приглашая следовать за ними. Расположились на ступеньках перрона, подальше от любопытных глаз.

«Добытчик» разложил на газете картошку, сверху добавил трех лещей.

– Налетайте, бедолаги, – пригласил он к трапезе друзей.

Через пару минут, пустая газета, да блестевшие вокруг чешуйки от лещей, напоминали о еде.

– Ну, вы и проглоты, – заключил Витька, закуривая, – что бы вы без меня делали. Герой – танкист, ни бе, ни мэ, надо сразу было портянкой рот завязать, толку все равно никакого.

– А зачем мне говорить, когда рядом такое помело? – ответил старшина.

– Так ты же вроде в пехоте служил? – спросил его Сашка.

– Этот сказочник не то, что в танкисты, в космонавты запишет, – кивнул на Витьку, Василий.

– Это присутствует, – согласился тот, – Давайте думать, как в поезд попасть?

– Берем Ваську на руки и вперед, – предложил Сергей.

– Ему надо для убедительности, пару раз бы по морде съездить, – внес свою лепту Сашка.

– Предложение дельное, – согласился Витька, – давай-ка полководец, встань поудобней, да вон хоть о Серегу обопрись. Возьму грех на душу, – он сжал кулак, и сделал вид, что примеривается, как бы половчее заехать Василию.

– Ага, счас, раскатали губенки, – отодвинулся старшина подальше от Витьки, – хотите, несите, это потерплю. А морду, лучше Сашки набить, двое раненых всегда лучше, чем один.

– Не у меня так натурально не будет, – не согласился тот.

– К высокому перрону прибывает поезд на Краснодар, – возвестил вокзальный репродуктор, прервав прения,– стоянка поезда две минуты.

– Разобрались, как задумали, – отдал команду Витька, – старшину берем под рученьки, и тащим к дверям вагона. А ты, фельдмаршал стони. Стон у тебя должен быть протяжный, как песня, но сам помалкивай.

49

– Как это? Стонать и молчать?

– Началось, закакал. Правильно говорят: куда солдата не целуй, везде жопа. А уж если старшина, так тут вообще со всех сторон, одни жесты.

– Не, Васька, ты совсем припух. Ты же раненный, а не мертвый. Ногами – то хоть перебирай, мы чего тебя нести должны? Детство что – ли вспомнил? Соски не надо? – сказал Сашка, подтягивая руку старшины у себя на плече. Сергей, крепко взял его за ремень.

– Ничего, сойдет. Пошли, – разрешил Витька движение к вагону.

Перед проводницей общего вагона Москва-Краснодар, стояло четверо небритых, в грязной, мятой форме солдат. Двое из них, поддерживали третьего, который, видимо, самостоятельно передвигаться не мог. Левая его рука, была подвешена на ремне, правая лежала на плече товарища.

– Ой, родненькие! Случилось-то чего? – всплеснула она руками.

– Положить его надо, покой ему требуется, – сказал стоящий за «раненым». Проводница, все время сочувственно охая, помогла провести старшину в вагон, и показала им свободное купе.

– От высокого перрона, отправляется поезд Москва – Краснодар, – попрощался с ними за окном репродуктор. Состав начал набирать скорость.

– Ему бы под голову чего положить, – громко на весь вагон, произнес Витька.

– Ты чего? Акустику проверяешь? – удивился Сашка.

Тот промолчал, но тут же в проеме появилась проводница,– Может больному надо чего?

Витька, коротенько поведал ей об их «геройстве», на ходу немножко подправив. В новой версии: сами они так уже не откапывали, а вытащил его своим танком «зверюга» ротный. Сам на нем и убыл. А их, – если вы такие тупые, мать, пере – мать, что вам нельзя доверить боевую машину, берите на холку своего старшину, и тащите его в часть…

Сашка с Серегой при этом громко вдохнули, и утвердительно покачали головами.

Они, слушали, разинув рты. Все так красочно излагаемое рассказчиком, уже и им, начинало казаться правдой, они уже ощущали себя, непосредственными участниками той «болотной драмы», про которую так убедительно «заливал» Витька.

– А о нашей части в Краснодаре не слышали? В/ ч 03543, – для большой достоверности, спросил он у проводницы, все чаще охающей по мере раскрашивания «героических будней», – больному – то чего – ни будь под голову положить, найдется? – Витька закончил свое «сказание», поняв, что хозяйка вагона, ничего не знает о воинской части, под номером его домашнего телефона, с прибавленным впереди нулем.

– Я сейчас ему подушку принесу, и чаем вас всех напою, – пошла к себе, полная впечатлений проводница.

– Орел! – похвалил рассказчика Сашка, – Брежнев с «Малой землей» тебе в подметки, не годится, пацан он просто, перед тобой. Тем более ты сам, а за него, орда журналистов придумывала.

– Это что. Ты бы его в гараже, после стакана послушал, – засмеялся Сергей.

– Талант не бросишь мордой, в снег апрельский, – привалился к стенке Витька, – вот на заслуженную пенсию выйду, и мемуары начну писать.

– С такими талантами, ты до пенсии не доживешь, – отозвался Василий, – загнешься в полном расцвете сил.